Я думаю, что сама свобода реализуется в полном освобождении, только не от служб
безопасности и не от карательных органов, а от шаблонов вульгарного политического
мышления, из которого 90 процентов «политически мыслящего» населения не может выйти.
Вот смотрите: каким тоном я говорю о нормальном политическом думаний? В этом
тоне есть отрицание, в этом тоне есть презрение - а это плохо. Философ ничего не должен
отрицать, ничего не должен презирать, или он не настоящий философ. Но все-таки философ-
то остается просто человеком - дамы, извините, - то есть просто идиотом. Потому что
человек не думает - это уже homo sapiens erectus, простите за выражение, но он и sapiens
только тогда, когда без этого не обойтись, когда уже нет выхода: надо sapere (лат. -
понимать), надо уже, на вульгарной латыни, meditare (лат. - размышлять), pensare (лат. -
думать) и все прочее. А ведь что говорит нормальный человек, читая газеты: «Ах, какой
ужас, дорогая» - это что, думание, по-нашему? Здесь нужен холодный - без всяких
«дорогая», без всяких ужасов - анализ тех понятий и терминов, которые (включая «ужас»)
этот человек употребляет и которые он употреблял раньше, и которые он будет употреблять.
И на самом деле в каком-то смысле смена этих терминов в политической рефлексии и есть та
трансформация, которая иногда приводит - к чему? - к революции. Тоже не сахар, уверяю
вас.
Философ - это омерзительный внешний наблюдатель. Или, как говорил мой друг и в
каком-то смысле учитель, покойный Мераб Константинович Мамардашвили, «философ - это
шпион, который наблюдает за тем, как ты, они, вы думаете». Потому что факты своего
мышления вы сами просто так не осознаете.
Хорошо, переходим к следующему, опять же предварительному пункту. Есть еще,
кроме политической рефлексии, кроме наблюдения философа, одна страшно неприятная
вещь - знание. Что такое знание? Разговаривая с вами сегодня, я смотрю из сегодняшней
минуты, в данный момент, мне и не важно, как из своей минуты когда-то говорили об этих
вещах Кант, Беркли и даже мой любимый Аристотель в трактате «О политике» (фактически,
конечно, недоделанном) или Платон в «Государстве». То есть дело не в том, что я говорю о
современных вещах, а в том, что я смотрю из современности на эти вещи, будь они
современные мне или современные Аристотелю. И в этом смысле, переходя к знанию, я хочу
перейти к понятию, в которое политическое знание сейчас трансформировалось, -
экспертиза. Разве сейчас есть знатоки, специалисты? Сейчас есть эксперты (не
преувеличивайте мою насмешку, это ведь насмешка вперемешку со слезами). А что значит -
«эксперт»? Пардон, что значит - «эксперт по Южной Африке»? Вы, может быть, наивно
думаете, что это человек, который в России лучше всех знает Южную Африку? Да ни черта
такой человек не знает! Это человек, который лучше всех знает, что мне, власти, нужно знать
о Южной Африке, что я, власть, хочу - в этом смысл понятия «экспертиза». Но для этого
надо, конечно, кое-что знать о Южной Африке, без этого опыта никуда не денешься. Но все-
таки это особая область человеческого действия.
Конечно, бывает очень много неудач - и у власти, которая использует экспертов, и у
самих экспертов. Я полжизни проработал в московском Институте востоковедения и помню,
как ученый секретарь нашего института, крупнейший специалист по Афганистану, накануне
блестящей экспедиции «ограниченного контингента» войск в Афганистан был назначен
экспертом ЦК по Афганистану. И моя первая реакция была: господи, наконец-то выбрали
специалиста, не говоря уже о том, что он полиглот, знал пушту плюс классический
персидский, урду - способный человек. И он, увидев настроения людей, которые его
пригласили в качестве эксперта, сказал: «Введение войск в Афганистан не только абсолютно
необходимо, но и именно сейчас». Как потом выяснилось, это был день и час, наименее
удобный для советского правительства (по мнению американских экспертов). Значит - что?
Знаток-то он был прекрасный, а эксперт - плохой. Присутствовавшая при последующей
беседе очень интеллигентная дама сказала: «Так ведь он был глубоко безнравственный
человек!». А глубоко нравственный человек ничего не знал об Афганистане, а если бы и
знал, его не пригласили бы в эксперты.