все, одни слова?».
Вообще не надо стыдиться никаких слов, они достаточно плохи сами по себе.
А может быть, мы просто непоправимо старомодны? (Представьте себе, мы можем
прекрасно жить с тем, что какая-то литература старомодна, что какая-то одежда старомодна.
Но говоря о центральных категориях политической рефлексии, мы этого допустить не
можем: «Как! Политическая власть старомодна?». Дамы и господа - старомодна.) А что
значит старомодна? Это значит - она не просто есть, над ней уже думают, ее
проблематизируют, тем самым она теряет свою мыслительную актуальность. Это ведь когда-
то Гегель - не последний был дурак - сказал, что всякая политическая власть имеет свою
первую победу и терпит первое поражение в мышлении людей, а не на полях сражений.
Мышление вдруг говорит: «А, да это так - исторический феномен». А само слово
«исторический» - уже угроза, то есть было время, когда не было, и будет время, когда не
будет. И установка на абсолютную политическую власть, то есть ту, без которой
невозможно, терпит полный внутренний крах. И тогда возникают альтернативы.
Все государственные учреждения - тупые. Никогда не считайте, что есть где-то страна,
где такие умные ребята сидят в министерстве иностранных дел или еще в разведке - такой
страны нет нигде: ни в каком государстве никакой департамент умным быть не может.
Есть несколько альтернатив, я укажу только на одну. Ее решил заприходовать первым,
конечно, Госдепартамент, там есть, вы знаете, специальные люди, которые ловят все такое.
Альтернатива такая: что может явиться понятием, замещающим политическую власть?
Политическое влияние. Оказывается, можно что-то делать, не только властвуя, но и влияя
разными способами. Я прежде всего имею в виду способы - еще один омерзительный,
вульгарный термин - несиловые, потому что все силовые способы - это наследие прошлого,
которое не было отрефлексировано. Есть еще способы экономические, они не самые сильные
сейчас. Есть способы информационные, которые пока (не беспокойтесь, это тоже не
навсегда) дают колоссальный эффект влияния. И, наконец, есть способы эстетические, не
удивляйтесь. И вот сейчас, оказывается, надо подумать о власти влияния или гаммы
влияний. Но заметьте, что при столкновении влияний репрезентируется мышление, по типу
совершенно иное, чем то, с которым мы имели дело до этого, когда речь шла о власти.
Один из самых, я бы сказал, тяжелых элементов наследства прежних политических
ситуаций в России, которые Россия не может изжить, - это идея, связанная с абсолютным
государством: идея абсолютной централизации, «чтобы все было в Москве». Когда-то на
такой же идее, только насчет Парижа, погорела французская политика. В Госдепартаменте,
где тоже не Эйнштейны сидят, стали понимать: надо слушать, что говорят в штатах, о
которых ни в Нью-Йорке, ни в Вашингтоне, в общем-то, и не слыхивали - Айова, Миннесота,
Юта. Оказывается, там ходят какие-то мальчишки и треплются. А вы знаете, этих мальчишек
в Америке накапливается с 80-х годов все больше и больше.
Итак, на ходу небрежно проблематизировав политическую власть, перехожу к
государству. Государство - это совершенно особое состояние политической рефлексии,
которое, оказывается, дает и давало гораздо более сильный мыслительный эффект, чем
власть. Почему, собственно, вдруг появились десятки, сотни поколений людей с мышлением
типа: «Ну да, власть приходит и уходит, но приходит и уходит она в государстве». Вы
думаете, государство сделал юный распутник Гильгамеш, огородив сферу политической
власти? Нет. Оно сделано прежде всего в нашем мышлении, как какое-то «естественное»
пространство политической власти.
Противопоставление Европы и Азии, Запада и Востока - один из самых ярких случаев
человеческого идиотизма. Как можно противопоставлять Запад Востоку, когда две культуры
(я беру на выбор), древнеиндийская и древнекитайская, отличались друг от друга гораздо
сильнее, чем вместе взятые от британской? Этот идиотизм нашел свое идеальное дополнение
в совершенно шизофреническом делении мира на третий, развивающийся,
четырехсполовинный (без дробей тут не обойдешься) - это один из последних всплесков
международного бюрократического мышления. А тут еще «большая восьмерка» - символ