минимум «коллегиальности»: Робеспьер, Дантон, Марат. Потом, слава богу, когда Робеспьер
разделался с жирондистами, они убили Марата, главного его соратника (о чем, конечно, и
мечтать не мог Робеспьер, ненавидевший и презиравший Марата). А уж потом удалось
убрать Дантона как тайного консерватора и английского агента. Он был гильотинирован. С
кем оставалось разделываться? Всё, Дантон был убит, Марат тоже, с жирондистами
разделались, осталось разделаться (я с удовольствием употребляю советскую партийную
терминологию) с леваками, они мешали якобинской диктатуре. Ведь леваки в каком-то
смысле осознавались робеспьеристами как маргиналы, буквально в вульгарном
употреблении сегодняшнего дня. Робеспьер проводит экстренные процессы Эбера, Камилла
Демулена, бедного парня, и гильотинирует всех леваков. Всё в порядке - он единоличный
диктатор. В России, ну «отсталая страна», больше времени на это понадобилось, но не
забывайте, в России была и затянувшаяся Гражданская война, и НЭП, и вообще черт в ступе.
Другой пример - поначалу еще не абсолютная революция, а нормальная, которую
произвел Гай Юлий Цезарь. Он ведь с самого начала искренне (клянусь, я читал; очень
много об этом не наши историки, а римские писали) ратовал за коллегиальность в
управлении и был в триумвирате. Но потом стали случаться неприятности. Потом краткая
гражданская война, приходится убить Помпея. На полтора года - а больше и не надо - Цезарь
стал диктатором Рима. А потом его убили Брут и Кассий, заметьте, его же аристократические
родичи (если не говорить о гипотезе, что Брут был его незаконным сыном). За что они его
убили? Они были принципиальными консерваторами-республиканцами. Вот они его убили
идейно. Так же идейно, как эсерка Каплан стреляла в Ленина (эсеры ведь тоже -
«консерваторы» революции), Октавиан Август разделался со всем окружением Цезаря,
наведя Марка Антония на Брута и Кассия. Один наткнулся на свой собственный меч,
другому отрезали голову, выкололи глаза, и бог знает что. В итоге великий завершитель
римской революции Октавиан Август остается один. Фактически, конечно, со своей женой,
которая играла огромную роль, страшную, в управлении страной, то есть Римом. И все: идет
развитие империи и страшные полвека, фактически 37-й год, растянувшийся на 45 лет.
Жуткое было время.
Еще одна черта абсолютной революции - любой, где бы она ни случилась, - абсолютная
революция должна оставаться принципиально незавершенной. Это ведь безумно интересно.
Конечная цель абсолютной революции, где бы она ни случилась, непонятна: то ли счастье
всего человечества, то ли власть во всем мире, то ли новый рай, то ли снискание Духа
Святого. Но это момент, который предельно ясен как в германской, жалкой, конечно,
идеологии гитлеровского прихода к власти, так и в гораздо менее жалкой ленинской
предреволюционной идеологии. Что являлось конечной целью русской революции 1917
года, вы можете сейчас вспомнить? Революция во всем мире, которая потом была запрещена
Сталиным и превратилась почти в господство во всем мире. Но это детали. Интересно сейчас
только одно: принципиально цель любой абсолютной революции не может быть четко
сформулирована - по самому определению абсолютной революции. Пол Пот когда-то
выпустил замечательную брошюру, где он писал: «Отныне красный кхмер будет подыматься
с земли на небо и господствовать над землей и небом». Безумно точно, да? Правда, мои
коллеги мне возражали, в том числе один почитатель Пол Пота, которого потом там же
случайно застрелили во время его научной командировки, что Пол Пот валял дурака. Не
верю, не валял он дурака.
Помните, я вам говорил, что в документах любой абсолютной революции -
Октябрьской, полпотовской, эфиопской, северокорейской - один и тот же очень забавный
феномен: отсутствие стратегии. Мы живем сегодняшним днем, надо сейчас все сделать.
Например, коллективизация планировалась - ведь сейчас в это практически невозможно
поверить - со дня на день, а иногда с часа на час. Что остается? Тактика. И явное
превалирование революционной тактики над стратегией. Вообще многие революции были
лишены стратегии. Это впервые очень остро отрефлексировал - я не боюсь, говоря об этом
человеке, сказать, что у него голова работала очень неплохо, - Владимир Ильич Ленин, когда