Стасюлевич М.М. (сост.) История Средних веков: От Карла Великого до Крестовых походов (768

Подождите немного. Документ загружается.

401

Время Оттона Великого и восстановление Священной Римской империи

ваш гений, дошедший до своего сознания и

черпающий из самого себя и из источника

греческой образованности то богатое крас-

норечие, которого несомненные доказатель-

ства вы представили мне в своем письме.

Действительно, это дело рук Божиих, когда

является среди нас муж, грек по происхож-

дению, римлянин по доставшейся ему в удел

власти, и владеет сокровищами греческой и

римской мудрости, как своим наследством.

Итак, мы повинуемся вашему императорс-

кому приказанию как в этом случае, так и во

всем, что ваше божественное величие ког-

да-нибудь нам повелит. И мы никогда не бу-

дем в состоянии отказаться от службы вам,

потому что в целом мире не знаем ничего

более величественного вашей власти».

Таким образом, весной 997 г. Герберт

отправился в Саксонию к императорскому

двору, где и нашел самый почетный прием

у Оттона, готовившегося в то время к но-

вой войне со славянами. А именно – импе-

ратор укреплял Арнебург на Эльбе, но, ус-

лышав о прибытии Герберта, немедленно

передал эту крепость под начальство Гизи-

лера, а сам поспешил в Магдебург. Там он

предался ученым занятиям с Гербертом; в

имперском городе собрались знаменитей-

шие ученые того времени, и диспуты их

следовали друг за другом при дворе; сам

Оттон находил особенное удовольствие

предлагать ученым мужам замысловатые

вопросы. Герберт приготовил в то время

очень искусные солнечные часы, посред-

ством которых он делал особенные астро-

номические наблюдения и которые еще

впоследствии долго были предметом удив-

ления. Тогда же он задумал написать уче-

ное сочинение по предмету логики, кото-

рым впоследствии и занимался довольно

долго, и по окончании посвятил свой труд

юному императору, подавшему ему мысль

к такому сочинению. В то же время он впер-

вые начал наполнять ум молодого импера-

тора воспоминаниями древних римских вре-

мен, в которых он сам жил. Напрасно к

нему приходили известия из Франции, что

его присутствие там крайне необходимо и

что, если он продолжит свое отсутствие,

Арнульф будет восстановлен, а епископы,

осудившие последнего, уже отрешены от

должностей,– ничто на него не могло по-

действовать, и хотя он еще не решился от-

казаться от архиепископства, но отстранял

всякое предложение возвратиться. Герберт

наслаждался сознанием, что вполне предан-

ный ему император служит добровольным

орудием для его планов, и довольствовал-

ся удивлением, которое он возбуждал в ок-

ружающей его среде и дружбой императо-

ра, выражавшейся в богатых подарках. «Вы

великолепно наделили меня великолепным

Засбахом

,– пишет Герберт в своем пись-

ме, играя словами,– и вашему вечному вла-

дычеству я буду посвящать вечно свои ус-

луги».

Но вскоре ученый круг, составившийся

в Магдебурге, распался. Император должен

был отправиться на войну со славянами,

поразившими Гизилера при Арнебурге.

Славяне должны были очистить левый бе-

рег Эльбы; но Оттон не возвращался более

в Магдебург: дела призывали его в Италию,

где его двоюродный брат, первый немецкий

Папа, Григорий V, был изгнан из Рима Крес-

ценцием. Император, явившись в Италию,

в сопровождении Герберта, восстановил

своего родственника, и в вознаграждение за

то принудил Григория V дать Герберту епис-

копство Равенну. После смерти же Григо-

рия V (999 г.) Оттон возвел Герберта на пап-

ский престол под именем Сильвестра II.

В феврале, когда умер Папа Григорий,

императора не было в Риме: он находился

на юге и путешествовал по святым местам,

и именно по тем, которые навещал когда-

то св. Адельберт. Прежде всего он посетил

Монте-Кассино, потом через Капую и Бе-

невент отправился в знаменитый монастырь

святого Михаила на Монте-Гаргано. Он

вступил в этот монастырь с босыми ногами

и прожил там очень долго, предаваясь под-

вигам благочестия. На обратном пути, в

марте, он еще раз зашел в Беневент, где, по

тогдашним верованиям, должны были по-

коиться мощи святого апостола Варфоло-

мея; ему хотелось приобретением этого со-

кровища особенным образом украсить цер-

Засбах, императорский дворец в Швабии, где

часто собирался сейм Каролингами и даже самим От-

тоном в 994 г.

402

От Карла Великого до Крестовых походов (768—1096 гг.)

ковь, построенную им в Риме, на острове

р. Тибр, в честь святого Адельберта. Импе-

ратор просил у беневентинцев уступить ему

святыню, и те не осмелились открыто отка-

зать, но позволили себе прибегнуть к бла-

гочестивому обману, и вместо мощей св.

апостола дали ему мощи св. Павла, еписко-

па Нолы. На обратном пути император кос-

нулся Гаэты с тем, чтобы посетить св. Нила,

который жил со своей братией недалеко от

города в бедных шалашах. Когда импера-

тор увидел эти отшельнические кельи, он

воскликнул: «Вот шалаши Израиля в пус-

тыне; эти люди живут на свете как стран-

ники и знают, что здесь они не имеют по-

стоянного местопребывания». Старец Нил

со своими монахами вышел навстречу им-

ператору, соблюдая при этом все знаки ува-

жения к нему; но юный император почти-

тельно поклонился святому человеку и, под-

держивая его, проводил обратно в

монастырь, где у алтаря вместе с ним мо-

лился. Он настоятельно упрашивал Нила,

чтобы тот вместе со своими монахами пе-

реселился в его пределы, и обещал дать са-

мые богатые дары тому монастырю, кото-

рые он там построит; но к великой досаде

братии Нил отказался от всего. При расста-

вании император еще раз повторил свои

просьбы и прибавил: «Требуй от меня, как

от сына, всего, чего только хочешь, и я все

для тебя исполню».– «Я ни о чем тебя не

прошу,– отвечал Нил,– как только о спасе-

нии твоей души: потому что и ты также дол-

жен умереть и отдать отчет в твоих поступ-

ках». У императора полились слезы, он

снял с головы свою корону и отдал ее в руки

старику, который его благословил на про-

щание. Оттуда Оттон III отправился обрат-

но в Рим, куда и прибыл в последних чис-

лах марта.

Оттон и в Риме продолжал предаваться

подвигам благочестия. С одним из своих

приближенных – с молодым епископом

Вормским Франко, он тайно удалился в пе-

щеру, находившуюся возле церкви св. Кли-

мента и оставался там в продолжение со-

рока дней, предаваясь беспрерывной молит-

ве и постам. Летом ходил вместе с Папой в

гористые окрестности; в июле опять не-

сколько дней провел в Беневенте; а после

того удалился на продолжительное время

в окрестности Субиако, где некогда св. Бе-

недикт, в первый раз удалившись от света,

скрывался в пещере и умерщвлял свою

плоть. Император избрал себе место для

жилища в монастыре, построенном над этой

пещерой, именно на скале, под которой вни-

зу пробивают себе путь мутные волны Те-

вероны. И эта дикая, но в то же время весь-

ма привлекательная местность до такой сте-

пени очаровала его, что ему захотелось

увековечить там свою память, и он решил-

ся построить на том месте церковь, кото-

рая должна была быть посвящена арханге-

лу Михаилу и вместе с ним опять святому

Адельберту.

С этого времени Оттон начал к своему

титулу прибавлять слова «раб апостолов»

и «раб Иисуса Христа» и продолжал по-пре-

жнему свои аскетические подвиги. До нас

дошло несколько документов от 1000 г., и

в них весьма отчетливо характеризуется

весь образ действий этого молодого влас-

тителя, изображавшего своей личностью

вместе и императора, и монаха. Казалось,

что Оттон III как будто для того был со-

здан, чтобы служить слепым орудием

иерархии, которая успела сделать и без

того большой успех усилиями такого

Папы, каким был Григорий V, и под руко-

водством такого вождя, который после

смерти его овладел папским престолом.

Никто из современников не мог выдержать

даже отдаленного сравнения с Сильвест-

ром II по его уму, познаниям и предусмот-

рительности. Но все это только казалось,

потому что на самом деле религиозное

настроение императора гораздо более ко-

ренилось в мистических воззрениях Нила,

Ромуальда и монахов монастыря св. Бони-

фация, чем в честолюбивых иерархических

притязаниях конгрегации Клюни. И при

этом душу Оттона наполняли идеи совер-

шенно другого рода, которые еще менее

были благоприятны развитию сильной

иерархической власти. Его глаз был более

обращен к земным делам, чем того можно

было ждать, судя по его наклонности к ас-

кетизму. Мы имеем в руках доказатель-

ства, что Оттон именно в то самое время

занят был величайшими планами для рас-

403

Время Оттона Великого и восстановление Священной Римской империи

ширения своего владычества и возвышения

своего императорского значения; что он

всеми силами стремился к тому, чтобы вос-

становить всемирную монархию, в смыс-

ле последних времен Римской империи.

Западная Римская империя, восстанов-

ленная Карлом Великим и Оттоном I, не

представляла никакой внутренней прочной

связи, и даже земли, непосредственно под-

чиненные императору, держались вместе

только одной его личностью. Планы Отто-

на II относительно более тесного соедине-

ния доставшихся ему в наследство госу-

дарств, как по эту, так и по ту сторону Альп,

были уничтожены его ранней смертью.

Весьма естественно, что юный, пылкий и че-

столюбивый его сын должен был принять-

ся за продолжение дела, начатого отцом. И

в самом деле, Оттон III во время своего вто-

рого пребывания в Италии беспрестанно

стремился к достижению этой цели. Италия

все еще была разъединена, и ломбардские

провинции существовали отдельно от рим-

ских. Эдикт, изданный императором в Па-

вии, в первый раз рассматривает всю Ита-

лию как одно целое государство. Но Оттон

не ограничивался и этим: сливая Италию в

одно целое, он хотел точно так же уничто-

жить различие между Италией и Германи-

ей. Такая задача могла в нем естественно

возникнуть из самого положения импера-

тора, но тем не менее для немцев было ве-

личайшим несчастьем то, что этот дарови-

тый государь едва осознал свое назначение,

как почувствовал себя более греком, чем

немцем, смотрел свысока на саксонскую

дикость и все свои помыслы обращал к бо-

лее развитой культуре Восточной Римской

империи, как к своему идеалу. Его планы

потеряли всякую связь с национальной поч-

вой, на которой выросло дело его отцов: ему

казалось, что он как император прежде все-

го государь Римский, и в актах, вопреки

обычаю своих предшественников, стал

употреблять более полный титул: «Импе-

ратор римлян», вместо прежнего простого

императорского титула. «Грек по рожде-

нию, римлянин по переданной ему власти»,

он дошел до самых универсальных воззре-

ний на значение своего государства и свое-

го императорского положения. Его мысли

ни разу не остановились на монархии Кар-

ла Великого; он, стремясь в фантастичес-

ком полете по широким пространствам вре-

мени, останавливался только на всемирной

монархии древних римских императоров и

на большом обломке их владычества, сохра-

нившемся в Византии. Восстановление

Римской империи на Западе – вот была

единственная мысль, на которой сосредо-

точились все планы императора, как на

главной их цели.

Кто может так глубоко проникнуть в

душу человека, чтобы проследить в ней все

развитие ее сокровенных помыслов? Одна-

ко не подлежит никакому сомнению, что

француз Герберт самым существенным об-

разом культивировал в Оттоне идею о вос-

становлении Римской империи. Никто, в

продолжение долгого времени до Герберта

и после него, не был до такой степени про-

никнут духом римской древности; в пись-

мах его, дошедших до нас, скорее видишь

писателя в тоге древних римлян, чем в рясе

монаха. Потому нисколько не удивительно,

что у Герберта так часто смешивались идеи

классического времени с воззрениями хри-

стианскими, понятия языческих императо-

ров об империи с преданиями франкской те-

ократии Карла Великого. И тем же, чем

была наполнена его собственная душа, Гер-

берт питал ум и сердце своего царственно-

го питомца, который так охотно ему пре-

дался. Нередко Герберт мог смотреть на

себя и Оттона, как на Аристотеля и нового

Александра.

В походе Оттона в Италию Герберт был

нераздельным спутником императора. Ка-

кими идеями он наполнял его душу, видно

из его же слов, которые он высказывает в

посвящении императору своего сочинения.

«Я это написал,– говорил он,– с тем, чтобы

Италия не думала, что в императорских

палатах вымерла вся образованность, и что-

бы Греция не могла кичиться мудростью

своих властителей. Эта страна уверена, что

ей досталось в удел все могущество Римс-

кой империи, но она ошибается; мы имеем

богатую и плодородную Италию, мы владе-

ем воинственной Галлией и Германией; нам

служат скифские ратники, а прежде всего мы

имеем тебя, о великий император; ты проис-

404

От Карла Великого до Крестовых походов (768—1096 гг.)

ходишь от греческой крови и превышаешь

могуществом греков; ты владеешь Римом по

праву наследства и превосходишь умом и

красноречием греков и римлян».

С того времени все помыслы Оттона III

были устремлены к возобновлению военной

славы Рима; он хотел окружить весь трон

блеском Греческой империи и вместе с тем

восстановить всемирное христианское го-

сударство, подражая Карлу Великому; те

воззрения, которыми он проникался, были

настолько же величественны, насколько

неясны и мечтательны. Сенат Древнего

Рима и его мудрость, триумфы и торжест-

венные победы Траяна и Марка Аврелия,

константинопольский двор с его полуантич-

ной, полувосточной пышностью – вот за-

колдованные круги, в которых безвыходно

вращались мысли фанатичного юноши; едва

он выходил из них даже среди самых стро-

гих подвигов аскетизма. Потому не нужно

думать, чтобы его путешествия по святым

местам были предпринимаемы исключи-

тельно ради благочестия; если всмотреть-

ся в них ближе, то нельзя не открыть их по-

литического значения. Путешествие к Мон-

те-Гаргано, кроме религиозных целей, вело

также императора в Капую и Беневент, два

самых важных города в его южных владе-

ниях, где он до того ни разу еще не был;

кроме того, оно приближало его к грани-

цам Греческой империи, где представлял-

ся удобный случай близко наблюдать за

тем, что делается в Апулии. Факты подтвер-

ждают такую догадку: пилигримство импе-

ратора сопровождалось постоянно движе-

нием войск. Даже после тяжких подвигов

покаяния на Субиако император немедлен-

но отправился вместе с Папой в монастырь

Фарса, где они имели замечательное сове-

щание с Гуго, маркграфом Тусции; их сове-

щание имело целью, как император сам выс-

казывается в одном из писем, «восстанов-

ление республики». Мы не знаем принятых

там решений, но мы имеем возможность в

главных чертах изобразить, что подразуме-

вал Оттон под восстановлением Римской

республики, и как он задумал устроить свое

государство.

Прежде всего «златой Рим» должен был

опять сделаться первым городом империи,

столицей императора и центром всего све-

та. Император избрал место для своего тро-

на не в развалинах старого императорско-

го дворца на Палатине (хотя и он употреб-

лялся при торжественных случаях), но на

Авентине, который, круто возвышаясь над

Тибром, предоставляет свободный вид на

город, широко расстилающийся по обеим

сторонам реки. Теперь Авентин имеет об-

раз печальной пустыни, и только несколь-

ко монастырей, широкие развалины и об-

ширные сады покрывают его возвышен-

ность: на его улицах редко можно встретить

человеческое лицо; в X столетии это была

самая населенная часть города; там нахо-

дились укрепленные замки рядом с монас-

тырскими и церковными зданиями; там не-

когда Альберт имел свою крепость, и там

же стоял монастырь св. Бонифация; Оттон

избрал себе это место для резиденции.

Как ни велика была на самом деле раз-

ница между древним императорским зам-

ком на Босфоре и второпях отстроенным

дворцом на Авентине, но Оттон III окру-

жил себя там той же натянутой пышностью

и тем же исстари заведенным церемониа-

лом, который господствовал при дворе во-

сточного императора. Он появлялся в

странном и оригинальном костюме; то он

закутывался в плащ, разрисованный сцена-

ми из Апокалипсиса; то надевал платье, на

котором были вышиты изображения живот-

ных; все, до самых перчаток, было строго

определено и подведено под правило. Он

принимал пищу на возвышенном столе, от-

дельно от придворных. Доступ к нему со-

вершался торжественным образом: он имел

притязание на то, чтобы его окружающие

относились к нему с глубочайшим благо-

говением, его приветствовали торжествен-

ными словами, не имевшими почти никако-

го значения. Он требовал, чтобы обращаю-

щиеся к нему с речью называли его

«Император всех императоров», и сам при-

давал себе, по обычаю древних цезарей,

громкие титулы, составленные из имен на-

родов, подчиненных его скипетру; его на-

зывали «Саксонский, Римский и Итальян-

ский», и сам он называл себя теми же име-

нами. Его окружала бесконечная толпа

придворных, государственных и военных

405

Время Оттона Великого и восстановление Священной Римской империи

чиновников. Тени римских консулов и рим-

ского сената были вызваны из мрака забве-

ния. Военное расписание чинов, господст-

вовавшее в Константинополе, было введе-

но также и в Риме: magistri и comites

imperialis militiae и palatii imperialis (началь-

ники императорских войск и императорской

стражи), protospatharii (императорские пол-

ковники), praefectus navalis (адмирал фло-

та, которого на самом деле и не существо-

вало) и т. д. Сверх того, древние названия,

происходившие от двора франкских коро-

лей, были заменены новыми, заимствован-

ными у константинопольского двора: импе-

раторские камергеры обратились в вестиа-

риев и протовестиариев; капелланы

назывались логофетами, а канцлер – архи-

логофетом. Одним словом, саксонский двор

готовился к маскараду, и действительно, вся

эта пышность также скоро исчезла, как про-

ходит веселая ночь карнавала.

Хотя притязания императора произве-

ли неудовольствие в римлянах и даже воо-

ружили против него Сильвестра II, но рим-

ляне были слабы для сопротивления, а Папа

сознавал, что в конце концов дело империи

есть вместе и дело папства, и потому про-

должал идти с ним рука об руку, увлекая

его планами колоссальных размеров и вме-

сте с ним увлекаясь сам.

Нет никакого сомнения, что мысль ос-

вободить Гроб Господень, осуществленная

сто лет спустя, родилась первоначально в

голове Герберта. Но в ту эпоху не было еще

возможности выполнить такие отдаленные

планы, а между тем падение язычества в Се-

веро-Восточной Европе указывало импера-

тору и Папе на более верную и близкую до-

бычу.

На этот-то пункт Оттон и Сильвестр

обратили все свое внимание, воодушевлен-

ные новым планом, заменявшим для них

Крестовый поход. Их взоры обратились на

Польшу, куда указывала дорогу мучениче-

ская смерть Адельберта. Герцог Болеслав,

отличавшийся героическим духом, казался

им именно таким человеком, который мо-

жет осуществить самые смелые желания

Рима.

Гауденций, сводный брат Адельберта, и

священник Бенедикт, единственные свиде-

тели смерти Адельберта, возвратились око-

ло этого времени в Рим и были избраны

орудиями к тому, чтобы Польшу обратить

в Римскую провинцию. Папа посвятил Гау-

денция в архиепископы; его епископство

должно было сделаться метрополией

Польской церкви, поставленной под покро-

вительство св. Адельберта. В то же самое

время в монастыре св. Бонифация, по воле

императора, было составлено жизнеописа-

ние Адельберта, другом последнего, Иоан-

ном Канапарием; Папа придал этому сочи-

нению церковный авторитет. Только тогда

впервые Рим начал от себя причислять к

лику святых и изъявлять притязания на то,

чтобы такие канонизации имели значение

для всей церкви. Первый, канонизирован-

ный таким образом (в 993 г.), был немец-

кий епископ Ульрик, второй же – богемец

Адельберт. Вместе с тем император усерд-

но продолжал постройку церкви Адельбер-

та на острове р. Тибр, а сам готовился к пе-

реходу через Альпы, чтобы иметь возмож-

ность совершить путешествие к гробу

Адельберта и учредить новое архиепископ-

ство в Польше.

Около половины декабря 999 г. Оттон

оставил Рим и отправился в Равенну, где

он отпраздновал Рождество Христово. На-

прасно Папа старался задержать его в Ита-

лии. На его настоятельное письмо Оттон от-

вечал, что он не может дольше переносить

климата Италии и должен отправиться в

Германию, но что, несмотря на эту разлу-

ку, духом он постоянно будет близок к

Папе, защиту которого он поручил италь-

янским князьям и назначил своим намест-

ником Гуго, маркграфа Тусции. Папа дол-

жен был подчиниться, и император в сопро-

вождении римского патриция Циацо и

многих других римских вельмож, а также

папского архидьякона и многих кардиналов,

в январе 1000 г. отправился за Альпы.

Geschichte der deutschen Kaiserzeit. I, с.

672–726.

406

От Карла Великого до Крестовых походов (768—1096 гг.)

Ришар Рикер

ЦЕРКОВНЫЕ РЕФОРМЫ

ВО ФРАНЦИИ И ГЕРБЕРТ.

970–973 гг. (в 998 г.)

В первых двух книгах и в начале третьей

до главы 22 автор кратко излагает древнюю

историю Галлии до времени Карла Простого и

короля Одо, откуда он начинает говорить

подробнее по летописи Флодоардо и Гинкмара;

но с главы 22 автор делает отступление по

поводу событий, происшедших в его монастыре,

которое важнее всего предшествующего в его

хронике.

Книга третья

22. После смерти архиепископа Реймс-

ского Одельрика (969 г.) ему наследует

Адальбер, происходивший из высшей зна-

ти (сын Готфрида, графа Арденского) и в

то же время принадлежавший к братству

метцских каноников. Он управлял архиепи-

скопством столь же твердо, сколько и счас-

тливо. Как благодетельна была его деятель-

ность для окружавших его и как много пе-

ренес он несправедливостей от врагов

своих,– все это составит содержание насто-

ящего рассказа. Немедленно после своего

возвышения он обратил все внимание на ук-

рашение и отделку своей церкви. Именно:

высокие своды, которые, начиная от входа,

простирались почти над четвертой частью

церкви, он приказал разобрать, вследствие

чего не только вся церковь стала простор-

нее, но и вид ее сделался величественнее.

Мощи святого Папы и мученика Каликса

велел он с подобающей честью разместить

при самом входе в церковь на видном мес-

те и, освятив там алтарь, воздвиг весьма

приличную капеллу. Главный же алтарь ук-

расил золотым крестом и окружил с обеих

сторон блестящей решеткой.

23. Кроме того, он приказал устроить не

менее ценный переносный алтарь. Когда

священник отправлял на нем литургию, то

по сторонам его, на четырех углах алтаря,

находились эмблемы четырех евангелистов,

распростертые крылья которых покрывали

до половины две стороны алтаря, а лица

обращены были к изображению беспороч-

ного агнца. Кажется, это было подражание

носилкам Соломона. Он приказал также

сделать семираменный подсвечник, семь

рамен которого, выходящие из одного и того

же стержня, должны были обозначать семь

даров благодати, исходящих от одного и

того же духа. Также приказал он сделать

богато украшенный ковчег, чтобы сохранять

в нем жезл и манну небесную, то есть мощи

святых. Чтобы украсить церковь, велел он

в ней повесить дорогие паникадила; сверх

того снабдил ее окнами, на которых изоб-

ражены были разнообразные истории, и ко-

локолами, потрясающие звуки которых на-

поминали гром.

24. Каноникам, которые до тех пор жили

в собственных своих домах и занимались

собственными своими делами, он предпи-

сал жить общим хозяйством. С этой целью

построил он близ монастыря особое здание,

в котором каноники проводили целый день

вместе, спальное зало, где они в величай-

шей тишине покоились, и столовую, в ко-

торой имели общую трапезу. Далее он ус-

тановил, чтобы они в церкви во время бо-

жественной службы знаками только

спрашивали о том, что им было нужно, если

особые случаи не делали необходимым от-

ступления от этого правила. Трапезу свою

они должны были совершать все вместе и

молча, а после стола пропеть благодар-

ственную молитву во хвалу Господу. Пос-

ле вечерней молитвы им предписано было

до заутрени соблюдать самое строгое мол-

чание, утром же встать при ударе в коло-

кол и стараться одному перед другим по-

спешить на молитву. До первого часа дня

никто не смел выйти из монастыря, кроме

тех, которые должны были заботиться о де-

лах по своим должностям; и чтобы кто-ни-

будь по незнанию не упустил исполнить

свою обязанность, учредил он так, что каж-

дый день им должны были читаться поста-

новления св. Августина и правила отцов

церкви.

25. Но с какой истинной любовью и усер-

дием старался он о чистоте нравов монахов

и удалял их от обычаев мирян, тому нельзя

достаточно воздать похвал. Ибо он не толь-

407

Время Оттона Великого и восстановление Священной Римской империи

ко прилагал старания, чтобы заставить их

отличаться достоинством правильной жиз-

ни, но и с предусмотрительностью заботил-

ся, чтобы внешние их блага возрастали и

никаким образом не терпели ущерба. Хотя

он вообще очень был предан своему званию,

однако с особенной любовью покровитель-

ствовал монахам святого Ремигия, защит-

ника франков. Поэтому хотел он обеспечить

и на будущее время их имущество, и с этой

целью отправился в Рим (971 г.), где бла-

женной памяти Папа Иоанн (XIII) принял

его с большими почестями, как человека

знатного, правдивого и знаменитого хоро-

шей славой своей целомудренной жизни.

Приглашенный Папой, после нескольких

бесед с ним, он отправлял в сообществе две-

надцати других епископов торжественную

обедню в день Рождества Господня. Папа был

к нему так милостив, что пригласил его объя-

вить, не желает ли он чего-нибудь (972 г.).

26. Тогда этот знаменитый муж сказал

ему следующее:

«Так как ты, святейший отец, принял

своего сына с такой великой благостью и

теперь его еще более к себе приближаешь,

то я никак не намерен обратиться к тебе с

просьбой, исполнение которой могло бы

быть для тебя тягостно. Хотя я знаю, что

любящему отцу иногда приятно, когда сын

беспокоит его, но я имею к тебе просьбу,

исполнение которой отцу не будет тягост-

но, а просящему принесет большую пользу.

Есть у меня в Галлии, недалеко от города

Реймса, мужской монастырь, где достойно

покоятся и чествуются по заслугам пресвя-

тые кости праведного Ремигия, защитника

франков. Так как я желал бы теперь устро-

ить на твердых основаниях и на все буду-

щие времена состояние этого монастыря, то

я прошу вас ныне утвердить то грамотой,

данной вашим именем. Этой грамотой ваш

апостольский сан обеспечил бы и обезопа-

сил за этими монахами их возделанные и

невозделанные земли, леса, пастбища, ви-

ноградники, фруктовые сады, источники и

пруды, неприкосновенность их стен, пол-

ную власть внутри и вне над их деревнями,

и, наконец, все их движимое и недвижимое

состояние. Аббатство святого мученика

Тимофея, которое, как всем известно, на-

ходится в моем распоряжении, уступаю я

также им с тем, чтобы доходы его были упо-

требляемы на бедных и чтобы рабы Божии

в монастыре вспоминали о нас, чему я беру

вас и присутствующих здесь епископов в

свидетели. Пусть это аббатство будет при-

соединено к вышеупомянутым имуществам,

перейдет в законное владение святого Ре-

мигия и так же, как его собственность, пусть

будет укреплено за ним вашим пригово-

ром».

27. На это Папа отвечал: «Охотно со-

глашаюсь я, чтобы собственность заступ-

ника нашего Ремигия приговором нашего

апостольского престола утверждена была

и обеспечена на все времена, а равно и на

то, чтобы ты из своего прибавил к ней,

сколько тебе угодно. Я хочу также, чтобы

изготовленная об этом грамота утвержде-

на была не только мной, но и присутствую-

щими здесь епископами». И тотчас он при-

казал составить грамоту и громко прочесть.

28. В ней сказано было следующее:

«Иоанн слуга слуг Божьих

...

29. Когда грамота эта всем присутству-

ющим была прочитана, Папа утвердил ее

Церковные принадлежности XI–XII вв. (футляр

для креста и крест)

Страница, на которую автор внес папскую гра-

моту, затеряна в манускрипте.

408

От Карла Великого до Крестовых походов (768—1096 гг.)

своей печатью и передал для подписи епис-

копам. Затем архиепископ распрощался с

Папой и епископами и полный благогове-

ния отправился прямой дорогой обратно в

Галлию, к гробу святого Ремигия. В собра-

нии монахов передал письменную грамоту.

Монахи же, приняв ее, благодарили его за

эту великую милость.

30. Через шесть месяцев после того

этот же архиепископ созвал епископов в

Монт-Нотр-Дам

(Mont-Notre-Dame) в

Реймсской епархии (972 г.). Когда еписко-

пы заняли места и определили те вопросы

относительно собора и святой церкви, ко-

торые должны были их занять, архиепис-

коп открыл заседание следующей речью:

«Так как мы, достопочтенные отцы, бла-

годатью Святого Духа собрались здесь и

постановили, что нам казалось полезным

для блага святой церкви, то мне остается

еще только сказать вам о деле, которое

очень близко моему сердцу и принесет

большую пользу как теперь, так и на бу-

дущее время, некоторым из сынов нашей

церкви; и это дело я считаю себя обязан-

ным сообщить вашему достоинству, что-

бы вы также его утвердили. Как вы знаете,

семь месяцев тому назад я путешествовал

в Италию и прибыл в Рим. Там Папа Иоанн

не только допустил меня на аудиенцию, но

даже с добротой и доверчиво говорил со

мной и предложил просить у него, чего я

желаю. Я считал приличным просить его,

чтобы он грамотой своей апостольской

власти взял под свою защиту против вся-

кого насилия владение господина нашего

и заступника Ремигия и чтоб присоединил

к нему принесенное мной в дар аббатство

святого мученика Тимофея. Он согласил-

ся на это без возражений и велел составить

грамоту. Она прочтена была перед двенад-

цатью епископами и подписана ими. Эту

грамоту с папской печатью ныне я предла-

гаю подписать вам, чтобы она по больше-

му числу подписей имела большую силу и

чтобы какой злоумышленник не стал ее

когда-нибудь оспаривать. Потому хочу я,

чтобы и вы утвердили ее». Собрание отве-

чало: «Мы ее утвердим». Тогда архиепис-

коп вынес грамоту; она была прочтена пе-

ред собранием и передана епископам, ко-

торые один за другим утвердили ее свои-

ми подписями. После того, грамоту взяли

монахи, которые были здесь и отнесли ее

обратно в архив монастыря.

31. Между многими другими полезными

рассуждениями на этом соборе архиепископ

начал речь и о монастырской дисциплине и

жаловался в весьма трогательных выраже-

ниях, что правила, установленные предка-

ми, искажаются многими и изменяются. По

его предложению присутствовавшие там

епископы определили, чтобы собрались аб-

баты из нескольких монастырей и совеща-

лись по этому предмету. Место и время

этого собрания тотчас же были назначены,

и собор разошелся.

32. Когда наступило то время, аббаты

собрались. Председателем и примасом

между ними был избран праведный Ру-

дольф, аббат монастыря святого Ремигия.

Когда он, как председатель и оратор, за-

нял свое место, другие поместились око-

ло рядами. Архиепископ же сел против

него на кресле и, по просьбе примаса и

других аббатов, открыл совещание следу-

ющей речью:

33. «Высокую важность имеют, досто-

почтенные отцы, собрания людей с добры-

ми намерениями, потому что добродетель

есть цель их общих стремлений. Они уст-

раивают не только земные нужды, но и дела

благочиния. Напротив того, пагубно быва-

ет, если собираются злонамеренные, чтобы

выдумывать и приводить в исполнение то,

что запрещено. Поэтому увещевая вас,–

вас, которые, как я верю, собрались во имя

Господа, чтобы вы стремились к самым луч-

шим целям, и предостерегаю вас, чтобы не

давали в себе места никакой злой мысли.

Вы не должны склонять уха к земным ра-

достям и дружбе, потому что через это на-

рушается право, подавляется справедли-

вость.

Как говорят, дисциплина вашего ордена

чрезвычайно удалилась от древнего благо-

чиния; ибо в исполнении самого орденского

устава вы между собой несогласны; каждый

из вас другого желает и другое думает. По-

этому я считал полезным убеждать вас, со-

Близ Суассона.

409

Время Оттона Великого и восстановление Священной Римской империи

бранных здесь по милости Господней, к еди-

нодушию в воле, помышлениях и делах, что-

бы одинаковой волей, одинаковыми помыш-

лениями и одинаковыми делами восстанов-

лена была упадшая добродетель и самым

беспощадным образом был изгнан позор гре-

ховный».

34. На это примас-аббат отвечал: «Свя-

тейший отец! То, что ты объявил нам здесь,

должно быть глубоко запечатлено в нашей

памяти, потому что ты столько же стара-

ешься заботиться о нашем телесном благо-

состоянии, сколько и о спасении души. При-

знано всеми, что те только могут снискать

славу добродетельной жизни, которые оду-

шевлены духом, стремящимся к добру и

избегающим злого. Мы открыто навлекли

на себя злые пересуды потому, что уклони-

лись некоторым образом с прямого пути, и

заслуживаем тем более порицания, что не

бедность нас привела к падению, не нужда

нас к тому принудила.

35. Ибо какая сила довела нас до того,

что монах, назначенный служить Господу

в стенах своего монастыря, имеет кума и

называется крестным отцом? О! Как мало

прилично это нашему званию! Ибо, посмо-

трите только: если монах есть крестный

отец (собственно соотец), то отсюда, от ве-

роятного к достоверному, следует заклю-

чение, что он есть отец, вместе с отцом. Но

если он отец, то не подлежит никакому со-

мнению, что у него должен быть сын или

дочь, а в таком случае его скорее можно

назвать распутным человеком, нежели мо-

нахом. Но что я должен сказать о куме?

Понимают ли миряне под этим словом что-

нибудь другое, как только сообщницу сты-

да? Положим, что это случается, и я не хочу

теперь судить мирян, но порицаю то, чего

не позволяется нашему званию. Таким об-

разом, так как подобное совсем непристой-

но, то пусть будет оно строго запрещено

вам». На это достопочтенный архиепископ

сказал: «Если собор находит справедливым,

то это должно быть запрещено». Собор

объявил: «Это должно быть запрещено».

По общему согласию это и было запреще-

но именем архиепископа.

36. Примас начал говорить вторично: «Я

хочу,– сказал он,– указать еще на другое,

что вредит нашему званию. Некоторые мо-

нахи из давнего времени привыкли выхо-

дить одни из монастыря: одни, без свидете-

ля их поведения, они находятся вне стен мо-

настырских и, что всего хуже, выходят, не

прося благословения братий, и возвраща-

ются таким же образом. Понятно, что те,

которых не защищает благословение моля-

щихся братий, легче подвергаются искуше-

нию. Вот откуда происходит, что недобро-

желательные к нам люди осуждают нас за

распутную жизнь, испорченные нравы и

корыстолюбие. Таким клеветам мы подвер-

гаемся тем больше, что не можем предоста-

вить свидетеля, чтобы опровергнуть их. Это

также пусть будет запрещено вашим при-

говором». Собор изрек: «Да будет запре-

щено». И достопочтенный архиепископ

прибавил: «И это мы запрещаем нашей вла-

стью».

37. И многое другое прибавил к этому

примас: «Так как,– сказал он,– я начал ука-

зывать слабости, которыми страдает наше

звание, то думаю, что я ни о чем не должен

умолчать, чтобы, когда эти слабости изле-

чатся, наша благочестивая жизнь сияла как

светило, которого не затемняет ни одно об-

лако. Именно, есть в нашем звании такие,

которые охотно покрывают свои головы

шляпами, украшенными золотом, которые

предпочитают иностранные меха предписан-

ному нашими правилами головному убору,

и вместо простого монашеского платья на-

девают дорогие одежды. Они охотно носят

купленные за дорогую цену кафтаны с ши-

рокими рукавами и большими складками и

так крепко стягивают их поясом, что сзади

все выдается, и их скорее можно принять за

бесстыдных женщин, чем за монахов.

38. Но что я должен сказать о цвете их

одежд? Их ослепление простирается так да-

леко, что о заслугах и достоинстве судят они

по цвету материи. Если им платье не нра-

вится по своему черному цвету, то они ни

за что его не наденут. Если ткач к черной

материи примешал белой шерсти, то они

пренебрегают платьем. Даже коричневое

платье презирают они. Не менее неприлич-

на для них и шерсть натурально черная; она

должна быть искусственно окрашена; но до-

вольно о платье.

410

От Карла Великого до Крестовых походов (768—1096 гг.)

Венгерский всадник

Стасюлевич М.М. (сост.) История Средних веков: От Карла Великого до Крестовых походов (768 - 1096гг.)

Подождите немного. Документ загружается.