Тарле Е. Собрание сочинений в 12 томах. Том 3

Подождите немного. Документ загружается.

Наполеон разрешил не сжигать захватываемые на рейнской

границе товары, а лишь отправлять их обратно в Германию,

«куда англичане теперь ввозят все свои товары без всяких пре-

пятствий»

4о

В последние месяцы существования Империи с ввозом ино-

странных товаров бороться было уже невозможно: они ввози-

лись открыто и открыто распространялись в январе, феврале,

марте 1814 г. во всех департаментах, откуда отступала наполе-

оновская армия. Да и помимо контрабанды общий паралич по

мере успехов вторжения, как уже сказано, охватывал торгово-

промышленную жизнь страны. Падало шелковое, бумагопря-

дильное, шерстяное, сталелитейное производства; бедствуют

торговые города, промышленные районы.

Конечно, и в Лионе, и в Туре, и в Нцме, и в других местах,

где было шелковое производство, последние месяцы Империи

были временем полного упадка торгово-промышленной деятель-

ности

. Иначе и быть не могло.

Наполеон вел войну в сердце Саксонии, Лейпциг был в со

стоянии осады, и таким образом этот центр всего североевро-

пейского сбыта французского шелка был совершенно парализо-

ван;

но для этой же войны и*мператор накладывал чрезвычай-

ные налоги на все свои германские владения, в том числе на

Гамбург; и гамбургские купцы, торговавшие шелком, грозили

своим лионским контрагентам банкротством в том случае, если

не воспоследует хоть какое-либо облегчение возложенного на

них непосильного бремени. Лионские купцы бросались хлопо-

тать и о Лейпциге, и о Гамбурге

, но императору, отступавше-

му перед соединенной Европой и обливавшему кровью каждую

пядь уступаемой земли, было в это время не до торгово-про-

мышленных вопросов.

В октябре и ноябре 1813 г. Лион переживал болезненный

кризис не только из-за недостатка сбыта, но и от отсутствия

шелка-сырца: в Италии принц Евгений Богарне должен был

отступить перед австрийцами; английский флот крейсировал по

всему Средиземному побережью, а без южных стран Лион за-

пастись сырцом не мог

. Эти бедствия переживались шелковой

промышленностью до конца войны 1814 г.

Едва Людовик XVIII воцарился окончательно, как уже

лионские шелковые фабриканты обращаются к нему через

местную торговую палату с просьбой о покровительстве этой

отрасли промышленности и в частности, о том, чтобы придвор-

ным лицам нового двора было приказано одеваться в шелко-

вые костюмы

по примеру двора в эпоху Империи.

492

Конец 1813 г. был также временем полной остановки про-

мышленной жизни на обоих берегах Рейна: страны, занятые

неприятелем, не заказывали и не платили, парижский финансо-

вый мир был в панике, ниоткуда никакой поддержки нельзя

было ждать. Но все-таки мануфактуры старались (и энергично

побуждались к тому начальством) сохранить хоть часть

контингента рабочих

°.

Промышленная жизнь в таком огромном индустриальном

районе, как департамент Нижней Сены, совершенно замерла за

время нашествия 1814 г., хотя оно очень мало, в сущности,

непосредственно затронуло эту территорию

Бедствовало, как сказано, и рабочее население столицы.

(Сейчас же после падения Империи новым правительством

были открыты в Париже общественные работы с благотвори-

тельной целью, ибо, по словам роялиста-современника, «после

солдат более всего в Париже, конечно, нужно заботиться о

рабочих-безработных»

В декабре 1813 г. Наполеон приказал собрать совещание

из министров полиции, внутренних дел и торговли для выработ-

ки мер помощи «главным мануфактурным и фабричным горо-

дам Империи». Совещание сделало императору доклад, из

которого мы узнаем о печальном положении ряда промышлен-

ных центров и портовых городов Империи. Стали дела в Амье-

не,

и большое безработное население города голодает, необхо-

димо открыть общественные работы. В Бресте — безработица,

которая даже может «внушать опасения», если всю зиму не

будет в городе работы. В Бордо — брожение и тревога, нужно

сильно пополнить сумму, которую обнищавший город может

ассигновать на благотворительность. В Марселе — голодовка и

нужда (в 1813 г.) такие же, как в 1812 г.; префект очень просит

ассигновать и теперь 100 тысяч франков на помощь голодаю-

щим (эта сумма была ассигнована и в истекшем 1812 г.). В Па-

риже безработных — около 20 тысяч (префект, впрочем, не

считает здесь каменщиков, портных, шапочников и сапожни-

ков,

как оговаривается доклад; почему? — неизвестно; только

относительно каменщиков сделана оговорка, что они зимой ухо-

дят из Парижа). Безработных в столице больше всего среди

бумагопрядилыциков и ювелиров. Руан находится в весьма тя-

желом положении. Не говоря уже о безработных, даже те счаст-

ливцы, которые еще числятся состоящими на мануфактурах,

получают от хозяев лишь неполную плату и заняты не каждый

день.

А городские финансы истощены, разорены — город свои-

ми средствами помочь рабочим не в состоянии. Город был

вследствие недостатка в хлопке в состоянии не особенно благо-

получном уже в 1812 г. и тоже получил от императора 100 ты-

сяч франков для безработных; хорошо бы и теперь, в 1813 г.,

493

повторить эту выдачу. Тулон тоже страдает от безработицы, и

его населепие (подобно населению Бреста) «может стать бес-

покоящим». Это еще не все нуждающиеся города, где мануфак-

туры стоят без работы, а рабочие голодают, есть еще много дру-

гих (beaucoup d'autres) в их положении; но, к сожалению, до-

клад их не называет. (Из городов, не принадлежащих к старым

департаментам, доклад называет лишь Флоренцию и Гент.)

Два средства, рекомендуемые совещанием,— ассигновка вспо-

моществований и открытие общественных работ,— конечно,

менее интересны в этом документе, нежели констатирование

жестокого промышленного кризиса в последние месяцы напо-

леоновского владычества

. Конец 1813 и начало 1814 г. были

временем тяжких бедствий, пережитых французским торгово-

промышленным классом и французскими рабочими.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

остараюсь в немногих словах напомнить главнейшие

выводы, к которым приводит рассмотрение материа-

лов,

привлеченных мною к исследованию.

В момент, когда генерал Бонапарт овладел вер-

ховной властью, французская обрабатывающая про-

мышленность переживала бедственные времена. С

1801 —

1802 гг., с временного замирения, на которое воюющие держа-

вы согласились в Люневилле и Амьене, торговля, а с ней и про-

мышленность начинают оживать. Установление прочного внут-

реннего порядка во Франции, издание гражданского и торгового

кодексов еще более способствуют оживлению торгово-промыш-

ленной деятельности. Размеры этого улучшения даже в прибли-

зительных цифровых данных установить нельзя, так как сами

власти оказывались бессильны это сделать, и, сравнивая впо-

следствии цифры

1811

—1812 гг. с цифрами, касающимися пред-

шествующих эпох, правительство охотно берет данпые, относя-

щиеся к 1787—1789 гг., и, за редкими исключениями, обходит

молчанием 1799—1804 гг.

Амьенский мир вносит большое волнение в среду фран-

цузских коммерсантов и промышленников. При этом обнаружи-

ваются определенное разногласие во мнениях и антатопизм в

стремлениях между торговцами и промышленниками. Торговцы

стоят за мир с Англией, за его укрепление, промышленники бо-

ятся этого мира, опасаются, что за политическим миром после-

дует торговый трактат и им придется бороться на внутреннем

французском рынке с могучей английской конкуренцией. При-

зрак возобновления трактата 1786 г. пугает и раздражает их.

Первый консул решительно становится на сторону

промышленников. Основная идея Наполеона заключается

495

в убеждении, что промышленность для государства важнее, не-

жели торговля, что интересы промышленников и интересы го-

сударства совпадают, а интересы торговли и интересы государ-

ства очень часто расходятся; что промышленность, по существу,

национальна, связана с почвой, а торговля по природе своей

космополитична; что учение о свободе торговли есть вредная

химера легкомысленных мечтателей и «сектантов», вроде физио-

кратов. Руководящей мыслью всей экономической политики

Наполеона становится последовательный и самый суровый про-

текционизм. В кратковременный промежуток Амьенского мира

Наполеон стремится при политическом примирении с Англией

все же продолжать таможенную войну против нее.

Вследствие того, что английская техника сделала больше

всего успехов именно в области бумагопрядильного производ-

ства, английская пряжа и английские бумажные материи в ог-

ромных количествах ввозились на континент и продавались

.здесь по весьма дешевой цене; из Средней Европы эти товары

под видом неанглийских провенансов проникали во Францию,

уплачивая даже и высокие пошлины, и все-таки оказывались

дешевле французских товаров. С другой стороны, ввоз

бумажных материй из Саксонии, Силезии и Швейцарии также

давал себя весьма сильно чувствовать. Потому Наполеон

издает декрет от 22 февраля 180П г., безусловно воспреща-

ющий ввоз во Францию каких бы то ни было бумажных

тканей.

Этот декрет оказал непосредственно весьма важное влия-

ние на хлопчатобумажную промышленность во Франции: в пер-

вые же годы после пего замечается большое усиление спроса,

возникают десятки новых мануфактур, усиливается машинное

производство пряжи, mull-jennys делаются обычным явлением

в промышленных департаментах. Опасения владельцев ситце-

вых и бумаготкацких мануфактур, высказывавшиеся перед фев-

ральским декретом 1806 г., что французские прядильни не бу-

дут в состоянии снабжать их необходимым количеством пряжи,

оказываются в общем неосновательными. Но некоторые загра-

ничные сорта тонкой пряжи все-таки до такой степени оказы-

ваются необходимыми, что и после декрета 1806 г. они с со-

блюдением известных условий ввозятся в Империю.

В 1809 г. все эти поблажки окончательно прекращаются.

6. Остальные отрасли обрабатывающей промышленности во

Франции в конце 1806 и начале 1807 г. оказываются в смысле

организации производства в общем в том же состоянии, в каком

они были в конце старого режима и в начале революционного

периода: по-прежнему огромную роль играет домашняя про-

мышленность, по-прежнему существеннейшее значение имеет

деятельность деревни, по-прежнему в самых промышленных де-

496

партаментах производством заправляют сплошь и рядом не

столько фабриканты и заводчики в теперешнем смысле слова,

сколько купцы-заказчики, предприниматели, либо скупающие

готовый товар у мелких производителей, либо дающие этим мел-

ким производителям материал и орудия производства и раздаю-

щие им определенные заказы. Изменения этого стародавнего

уклада замечаются больше всего именно в бумагопрядильном

деле,

где, как сказано, в наполеоновскую эпоху развивается

весьма заметно машинное производство; но даже и здесь рас-

пыленное состояние промышленной деятельности еще очень да-

леко от исчезновения. При этом, невзирая на существование

единичных крупнейших предпринимателей, вроде Ришара (в

бумагопрядильном производстве), Оберкампфа (в ситценабив-

ном) и Терно (в суконном), необходимо констатировать неод-

нократные жалобы на отсутствие во Франции свободных капи-

талов, на невозможность успешно конкурировать с Англией,

между прочим именно вследствие недостатка торгового и про-

мышленного капитала. Наиболее прочно поставленной, широко

развитой отраслью производства во Франции в момент провоз-

глашения континентальной блокады оказывается шерстяное

производство; стародавнее шелковое производство переживает

тяжелый кризис.

Континентальная блокада с самого обнародования декрета

от 21 ноября 1806 г. является, в глазах Наполеона, одним из

важнейших его дел, великой мыслью царствования. Он смотрит

на нее как на средство достигнуть в одно и то же время двух

целей: а) разорить Англию настолько, чтобы британский каби-

нет запросил мира, и Ь) избавить французскую промышленность

от конкуренции англичан на рынках континента, поскольку кон-

тинент уже попал или попадет в будущем в сферу влияния

французского императора. В первые годы блокады, приблизи-

тельно до 1810 г., Наполеону эти две задачи представляются со-

впадающими, ничуть не противоречащими одна другой. Когда

же начинает обнаруживаться, что континентальная блокада

вредно отзывается на некоторых отраслях французской про-

мышленности, либо лишая их нужного сырья (хлопка, индиго),

либо сокращая их сбыт, Наполеон все-таки продолжает упорно

держаться прежней политики, утверждая, что необходимо кре-

питься, переносить лишения еще несколько лет, чтобы одолеть

врага.

8. Для осуществления правил блокады Наполеон орга-

низует в колоссальных размерах таможенную охрану, мили-

таризует таможенную службу, отделяет от действующей армии

даже в разгар опаснейших войн (1809 г., 1812 г.) очень

большие отряды с целью помочь таможням охранять границы

Империи.

32 Е. В. Тарле, т. III 497

9. Невзирая на эти усилия, английская контрабанда в гро-

мадных количествах проникает в Европу. Этому ввозу сильно

помогает общее сочувствие потребителей, соучастие населения

не только покоренных Наполеоном иностранных земель, но и

самой Франции. В особенности широко распространяется кон-

трабандный ввоз именно колониальных товаров.

10.

Императорское правительство не перестает заботиться

о том, чтобы французская промышленность извлекла возможно

большие выгоды из политического преобладания Наполеона в

Европе; эти усилия правительства всецело поддерживаются

стремлениями и запросами промышленников.

11.

И промышленный класс, и правительство строго различа-

ют интересы

«.старой

Франции», «старых департаментов» от ин-

тересов вновь завоеванных частей Империи; на первом плане

всегда стоят интересы «старой Франции», интересы же завое-

ванных частей Империи беспощадно попираются на каждом

шагу, если это выгодно «старой Франции». Так, воспрещается

вывоз шелка-сырца и шелковой пряжи из пьемонтских и за-

альпийских департаментов куда бы то ни было за границу, что-

бы обеспечить за Лионом, Нимом, Туром, Сент-Этьеном деше-

вый шелк и дешевую пряжу; так, формально слившиеся с Им-

перией ганзейские и голландские департаменты подвергаются

всяческим стеснениям, когда пытаются воспользоваться внут-

ренним имперским рынком.

12.

Точно так же на все хоть формально и не присоединен-

ные к Империи, но зависимые от Наполеона страны и француз-

ский промышленный класс, и правительство смотрят с точки

зрения самой беззастенчивой экономической эксплуатации. Их

усилия направлены к достижению трех основных целей: а) к

ограждению имперского рынка от проникновения фабрикатов

из этих зависимых или полузависимых стран; Ь) к изгнанию

каких бы то ни было конкурентов французской промышленно-

сти в этих странах; с) к обеспечению за французской промыш-

ленностью возможности стать монопольным скупщиком сырья,

производимого этими странами.

a) Что касается первой цели, то она должна была достигать-

ся запретительными ставками или полным воспрещением ввоза

из Берга, из Швейцарии, из Саксонии и т. п. мануфактурных

товаров, выделываемых в этих странах. Можно сказать, что в

эпоху континентальной блокады шерстяные, шелковые, кожа-

ные фабрикаты, предметы роскоши и т. п. так же мало могли

(легальным путем) проникнуть в Империю Наполеона, как и

товары хлопчатобумажные. Исключением были товары стале-

литейные, без ввоза которых Франция не могла обойтись.

b) Что касается второй цели, то она должна была дости-

гаться не только применением к Италии, к Испании, к Неапо-

498

литанскому королевству тех же мер протекционистской поли-

тики, какие применялись к Империи (причем, конечно, для

французского ввоза граница должна была быть широко раскры-

та),

но также борьбой против каких бы то пи было попыток

этих стран выбиться из тисков и обзавестись собственной своей

промышленностью.

с) Наконец, третья цель достигалась прямыми запрещения-

ми сбывать то или иное сырье, нужное для французских ману-

фактур, куда бы то ни было, кроме Франции. Так бывало с шел-

ком Италийского королевства, так пытались проделать и с ис-

панской шерстью, которая конфисковывалась, если ее продава-

ли нефранцузу, под предлогом, что на деле за покупателем буд-

то бы стоит англичанин.

13.

Документы показывают нам, что не все эти цели дости-

гались в одинаковой степени. Прежде всего зависимые Берг и

Швейцария, «союзная» Саксония, Силезия в раздавленной

Пруссии, Богемия в побежденной Австрии оказались упорны-

ми и могущественными конкурентами Франции в области про-

мышленной деятельности. Нечего было французам и мечтать,

конечно, бороться с ними за обладание местными рынками. Пе-

речисленные страны отбивали у французов клиентов во всей

Средней и Северной Европе, их фабрикаты сбывались в огром-

ных количествах на двух центральных ярмарках — франкфурт-

ской и лейпцигской, получивших в эпоху Наполеона всеевро-

пейское значение. Мало того, контрабандный ввоз фабрикатов

из этих стран в Империю очень сильно беспокоил французских

промышленников и озабочивал правительство. Успешность это-

го контрабандного ввоза, а также победы среднеевропейских

конкурентов над французами на иностранных рынках объяс-

няются, по неоднократно встречающимся отзывам представи-

телей французского промышленного мира, относительной деше-

визной рабочего труда в Швейцарии, в Берге, в Саксонии срав-

нительно с Францией. Но рассмотрение фактических данных

при всей их скудости приводит нас к заключению, что средняя

заработная плата во Франции хотя и была (чаще всего — в пол-

тора раза, гораздо реже — в два раза) выше, нежели в указан-

ных странах, но этим одним не может быть объяснена столь

значительная дешевизна нефранцузских фабрикатов: ведь эта

дешевизна доходила до того, что, невзирая на огромные страхо-

вые премии, уплачиваемые перевозчиками контрабанды, эти то-

вары все-таки оказывались дешевле местных, французских. Для

объяснения этого факта необходимо главным образом принять

к соображению и другое обстоятельство: так как континенталь-

ная блокада нигде не соблюдалась так строго, как во Француз-

ской империи, т. е. странах, непосредственно принадлежащих

Наполеону и им управляемых, то, естественно, колониальное

32*

499

сырье, необходимое для заводов и мануфактур (и прежде всего

хлопок, окрашивающие вещества, сахар), было несравненно до-

ступнее и дешевле в Саксонии, Силезии, Богемии,

даже

в Бер-

ге и Швейцарии, нежели во Франции.

14.

Наполеон с 1809 г., а особенно с 1810—1811 гг., начи-

нает практиковать систему лиценций; он при этом стремится,

с одной стороны, облегчить получение необходимого колониаль-

ного сырья Францией, с другой стороны,— посодействовать

усилению сбыта французских товаров, особенно шелковых, с

третьей стороны,— дать доход казне; в конце концов третий

мотив начинает играть преобладающую роль, и, например, в

1813 г. правительство намечает в смете, что таможни должны

дать 150—160 миллионов дохода, и сообразно с этим выдаются

лиценций в колоссальном количестве. Лиценций в глазах Евро-

пы,

в глазах общества, даже в глазах некоторых сановников и

сотрудников Наполеона были явным и вопиющим нарушением

основных принципов континентальной блокады, нарушением,

посредством которого французский император желает только

себя, только свою казну избавить от тяжкого бремени, возло-

женного им на своих вассалов и союзников. В частности, лицен-

ций очень сильно портят отношения между Наполеоном и Але-

ксандром I и немало способствуют упрочению того умонастрое-

ния в Петербурге, при котором стало возможно издание декабрь-

ского указа 1810 г.

15.

К 1810—1811 гг. обнаруживается окончательно, что не

только все усилия монополизировать рынки даже слабых эконо-

мически стран не вполне удаются французскому правительству

вследствие конкуренции и деятельного контрабандного ввоза,

но что и вообще сами эти рынки оказываются разоренными,

истощенными, безнадежно слабосильными. Италия утратила

(и прежде небольшую) свою платежную и покупательную спо-

собность; торговые, но не промышленные ганзейские города,

торговая, но не промышленная Голландия были прежде очень

важными скупщиками и распространителями французских то-

варов, теперь они доведены вследствие уничтожения морской

торговли до полного упадка, до совершенного обнищания. Гер-

цогство Варшавское разоряется прекращением сбыта через Дан-

циг, Испания, даже в той части своей, которая подчинялась пра-

вительству Иосифа Бонапарта, оказывается не упроченным, а

утерянным рынком для французов, потому что страна совсем

разорена непрекращающейся долголетней, неслыханно ярост-

ной народной войной против поработителей, не говоря уже о

том, что английский контрабандный ввоз мог совершаться и со-

вершался здесь в широких размерах; он шел из Португалии, из

Андалузии, отовсюду, где только французская военная сила не

могла держаться, в те части полуострова, которые «считались»

500

замиренными; королевство Неаполитанское с его огромной бе-

реговой линией тоже нельзя оберечь от контрабандного ввоза,

да оно и не может при общей своей бедности служить сколько-

нибудь обширным рынком для сбыта французских провенан-

сов;

Иллирийские провинции сами по себе тоже не были сколь-

ко-нибудь значительным рынком сбыта, а могли бы быть важ-

ны разве в качестве дороги к странам Леванта, но сам Наполеон

признает, что нельзя и думать тягаться в странах Леванта с ог-

ромным английским импортом, который по Средиземному и

Черному морям, по Архипелагу и Эгейскому морю беспрепят-

ственно распространяется по всем странам Леванта.

16.

По всем этим разнообразным и очень разнохарактерным

причинам сбыт французских товаров не идет ни в Средней, ни

в Южной Европе, ни в зависимых, ни в полузависимых от На-

полеона странах столь успешно, как это было бы желательно

французским промышленникам и императорскому правительст-

ву и как можно было бы ожидать. И чем больше выясняются все

эти затруднения и препятствия, тем больше промышленный

класс Франции начинает мечтать об экономическом завоевании

русского рынка, о вытеснении оттуда англичан, но и здесь эти

надежды оказываются тщетными: а) английская контрабанда не

перестает проникать через Кронштадт, Балтийское побережье,

Одессу; Ь) бессильная прекратить английский сбыт в России,

континентальная система оказывается достаточно сильной, что-

бы значительно затруднить продажу русского товара (по боль-

шей части громоздкого сырья) англичанам, особенно в те годы

(1807—1809), когда русское правительство стремилось к тому,

чтобы избежать каких бы то ни было упреков «союзника». Упа-

док русского сбыта в Англию ничуть не вознаграждается сбы-

том русских товаров во Франции, так как, во-первых, русский

строевой лес, пеньку, смолу и т. п. невозможно перевозить во

Францию сухим путем без чудовищного вздорожания этих тя-

желых и громоздких товаров, морской же путь закрыт вслед-

ствие войны с Англией, а во-вторых, французы в эти годы почти

не строят ни военных, ни торговых судов, и им эти русские то-

вары оказываются ненужными. Отмеченные условия способст-

вуют неслыханному падению русского курса и понижению по-

купательной способности именно в тех слоях русского общества,

которые всегда были главными потребителями французских

провенансов (предметов роскоши, шелковых материй, кружев,

вин).

Таким образом, еще до декабрьского указа 1810 г. оказы-

вается, что русскому рынку не суждено вознаградить предста-

вителей французской промышленности за те разочарования, ко-

торые они испытали в Средней и Южной Европе. Декабрьский

указ 1810 г., бывший со стороны императора Александра I пре-

жде всего тем, что дипломаты называют «репрессалиями»,

501