Тарле Е. Собрание сочинений в 12 томах. Том 3

Подождите немного. Документ загружается.

водства и т. п., мы уже знаем из соответствующих глав, где

даются и общие сведения из Exposé Монталиве. Насколько

можно доверять триместриальным отчетам, общее состояние

этих отраслей промышленности до осени 1813 г. было почти

стационарным сравнительно с 1812 г. Лишь в декабре 1813 г.

торгово-промышленную жизнь Империи, теснимую со всех сто-

рон, стал охватывать паралич, миновавший лишь после отре-

чения Наполеона и общего замирения.

Я упоминал о триместриальпых отчетах префектов: со вто-

рой половины 1813 г. они становятся все путанее и сомнитель-

нее.

Общей сводки этим цифровым показаниям за последние

месяцы Империи никогда уже сделано не было, да и слишком

мало надежна была бы такая сводка: совсем уж не до стати-

стики было и местной, и центральной администрации Француз-

ской империи в 1813 г. Пожалуй, подобная сводка была бы еще

менее достоверна, нежели те «итоги итогов», которые дает

Монталиве в феврале 1813 г. в своем Exposé. Этими общими

заключениями министра я и закончу настоящий параграф по-

следней главы.

Вообще, по исчислениям Монталиве, земледелие дает Импе-

рии ежегодно продуктов на 5 миллиардов 31 миллион; обраба-

тывающая промышленность «увеличивает ценность» сырья,

поступающего на мануфактуры, заводы, мастерские и т. д.,

на 1 миллиард 300 миллионов. (Товаров мануфактурных Импе-

рия производит на 1 962 130 613 франков, но из этой суммы

Монталиве вычитает ценность сырья, которое посчитано в до-

ходе от земледелия). Наконец, «новую промышленность»

(т. е. свекловичное сахароварение, добывание индиго из вайды

и т. п.) он оптимистично оценивает в 65 миллионов франков и

для эффекта считает ее отдельно

. Не менее сомнительны и

исчисления касательно ремесл, которые дают «окончательную

отделку» товару, перед тем как он поступает на рынок

Эти общие весьма радужные показания и лестные для Им-

перии исчисления дополнены были (тем же Монталиве) к на-

чалу 1813 г. еще такими цифрами «торгового баланса»:

Годы

1788

1810

1811

1812

Вывоз товаров

из Франции

в чужие земли

Ввоз товаров

во Францию

из чужих земель

во франках

365

000 000

376 000 000

328 000

000

383

000

290 000 000

336

000 000

298 000

000

257

000

006

482

Перевес суммы вывоза над суммой ввоза:

В 1788 г

000000 франков

» 1810 »...-.. 40000000 »

» 1811 »

30 000 000

» 1812 »

126 000 000

При этом еще подчеркивалось (в Exposé 1813 г.), что вы-

возится из Франции больше всего именно не сырья, но фабри-

катов; указывалось также, что относительно крупная цифра

вывоза за 1788 г. объясняется тем обстоятельством, что в доре-

волюционные времена внешними рынками считались (и были

на самом деле) многие страны, которые теперь, в 1810—1812 гг.,

стали рынками «внутренними», так как были завоеваны и при-

соединены к Империи; иначе-де баланс был бы в еще большей

степени «лестным» для эпохи Наполеона.

Итак, по всем показаниям, общее положение промышленной

деятельности в Империи было в 1812 г. и в первой половине

1813 г. удовлетворительным, тяжелые последствия кризиса

1811 г. были более или менее ликвидированы; со второй поло-

вины 1813 г., особенно же с конца 1813 г., начинается постепен-

но охватывающий Империю паралич торгово-промышленной

деятельности, усиливающийся все более и более по мере успе-

хов неприятельского вторжения.

Такова общая картина положения вещей в последние вре-

мена Наполеона. Но эта картина была бы неполна, если бы мы

не обратили внимания на две характерные черты этих послед-

них лет Империи: 1) на деятельнейшие стремления правитель-

ства убить колониальную торговлю, сделав ненужными коло-

ниальные товары; 2) на громадное развитие контрабандного

ввоза в Империю в 1813—1814 гг.— явление, стоявшее в пря-

мой связи с крушением континентальной блокады в постепенно

освобождавшейся в 1813 г. Европе. Обе эти черты находятся

между собой отчасти, в причинной зависимости: неудача

попыток Наполеона заменить колониальное сырье европейски-

ми суррогатами неминуемо должна была повлечь за собой

стремление со стороны французского населения воспользовать-

ся колониальными товарами, необычайно подешевевшими и

доступными в Центральной Европе в это время, в медовый

месяц освобождения германских стран от континентальной

блокады.

31*

483

Поскольку дело шло о контрабандном получении колони-

ального сырья, постольку и французские промышленники

пользовались весьма охотно контрабандным ввозом, но по-

скольку контрабанда ввозила и английские фабрикаты,

представители французской промышленности вопили о разо-

рении.

Чем больше расшатывалось владычество Наполеона в Цент-

ральной Европе, тем более беспощадными становились прини-

маемые им меры для поддержки континентальной блокады.

Декретом от 8 мая 1813 г. он велел конфисковать все колони-

альные продукты по всей территории 31-й и 32-й военным ди-

визиям и немедленно свезти их в Антверпен и в Кельн

. Ве-

ликое герцогство Берг, департамент Липпе, некоторые части

Голландии прежде всего пострадали от этого распоряжения.

Даже беспощадный исполнитель наполеоновских приказов

де Сюсси обращает внимание императора на то, что, может

быть, его величество разрешил бы не конфисковать хоть хло-

пок, ибо иначе остановятся сразу мануфактуры, и «большая

часть населения великого герцогства немедленно будет лишена

работы и всяких средств существования, из чего могут про-

изойти печальные последствия»

Вообще же в эти годы Наполеон не только не приостановил

преследований, воздвигнутых им против колониальных това-

ров,

а напротив, усилил до последней степени эти гонения.

Именно в

1811 —

1812 гг. во французских правящих кругах

окончательно созрела теория, согласно которой Наполеону

будто бы суяодено изменить судьбы мировой торговли, уничто-

жить значение колониального подвоза, дать Европе возмож-

ность обойтись собственными средствами для удовлетворения

всех надобностей потребления. Эта теория нашла себе вырая?е-

ние в том апологетическом отчете, который был представлен

министром Монталиве Законодательному корпусу 25 февраля

1813 г.

В этот краткий промежуток между бедственной для

Империи войной 1812 г. и предстоящей еще более бедственной

войной 1813 г. Монталиве как бы торопился усыпить тревогу

общества официальной ложью, казенным оптимизмом. Если мы

в этой главе обращались кое-где к этому отчету, то это отнюдь

не значит, что придаем особую веру его показаниям: мы только

считаемся с последним по времени общим изображением со-

стояния французской промышленности, предназначенным вла-

стями для публики

Во всяком случае, теория о возможности «изгнания колони-

ального сырья» нашла себе в отчете полное выражение. И, ко-

нечно, не предметы непосредственного потребления — чай,

кофе, какао — занимали больше всего помыслы императорско-

го правительства, император здесь ограничивался советами «не

484

пить» чай и кофе, а именно сырье, нужное для мануфактур, и

в первую очередь сахар, индиго, хлопок.

О попытках заменить тростниковый сахар свекловичным мы

уже говорили; мы видели, что эта замена еще далеко не сдела-

лась совершившимся фактом к моменту падения Империи.

Осенью 1813 г. Наполеону было доложено министром торговли,

что свеклосахарное производство не дало того, чего ждали:

вместо 3 миллионов килограммов получилось всего 1 150 000 ки-

лограммов. Причины неудачи следующие: 1) неудовлетвори-

тельная культура свекловицы, объясняемая невежественностью

землевладельцев; 2) неумелые способы фабрикации; 3) долгая

и суровая зима. Из 334 разрешений на открытие свеклосахар-

ных заводов, выданных в 1812 г., на самом деле были исполь-

зованы лишь 158, только 158 свеклосахарных заводов было

открыто. Все эти заводы произвели «2 300 000 фунтов»

(1 150 000 килограммов), и фунт свекловичного сахара на рын-

ке стоит 2 франка 50 сантимов, и уже это — результат, по сло-

вам министра, немаловажный

Что касается индиго, то из всех окрашивающих веществ

экзотического происхождения именно индиго оказывалось гне-

туще необходимым, именно его отсутствие озабочивало прави-

тельство больше всего. Уже в конце июля 1810 г. граф Шапталь

предложил назначить премию за изготовление вещества, кото-

рое заменяло бы индиго и могло бы быть изготовлено из про-

изведений французской почвы

. Суррогат индиго думали

найти в экстракте из вайды (isatis tinctoria, по-французски:'

pastel).

Наполеон собственноручно писал Евгению Богарне, реко-

мендуя вице-королю Италии брошюру о замене индиго экстрак-

том из вайды, требуя, чтобы он распространял эту брошюру в

Италии и сообщил Наполеону, на какое количество семян этого

растения можно рассчитывать (в Италии)

В 1811 г. не перестают производиться эти опыты извлечения

суррогата индиго из вайды и т. п., и министерство с живейшим

участием относится к этим опытам

. Наполеону также пред-

ставлялись в натуре при посредстве министерства внутренних

дел, а также и полиции куски синей материи, выкрашенной в

доморощенное индиго (которое начало изготовляться из «дикой

травы» близ Страсбурга)

Но все эти опыты мало помогали делу, хотя правительствен-

ный отчет (Монталиве) и тут оптимистичен.

Монталиве со вниманием отнесся к вопросу о «замене ин-

диго» в своей Exposé 1813 г. Индиго стоит, по справедливому

определению министра, «на первом месте» среди окрашиваю-

щих веществ. Некогда Франция покупала его ежегодно на

9.5 миллионов франков, а с 1802 по 1807 г.— на 18 миллионов;

485

с 1808 г. она покупает его на 6—7 миллионов. «И наши кра-

сильщики страдали бы, если бы не избыток предшествующих

лет».

Все это — чистейшая (и сознательная) официальная

ложь: сослагательное наклонение нужно заменить изъявитель-

ным; не только красильщики, но и все текстильные мануфак-

туры вопили о недостатке индиго в течение всего наполеонов-

ского царствования. Дабы возместить недостаток индиго, были

произведены опыты (продолжает министр) «нашими ученей-

шими химиками» — Бертолле, Вокленом, Шапталем, Роаром —

и достигли уменья извлекать существенную часть индиго из

вайды (et l'on est parvenu à extraire du pastel la propre fécule de

l'indigo). Уже есть «несколько мануфактур», занятых этим, и

это домашнее индиго обходится в 10 франков фунт — столько

же,

сколько стоило в 1790 г. (т. е. до войны с англичанами)

привозное, колониальное.

Индиго потребляется во Франции на 12 миллионов франков

в год, и министр не говорит, сколько из этой суммы нужно счи-

тать на колониальное, а сколько — на «новое индиго». Судя по

заявлениям промышленников, без колониального, «настоящего»

индиго обойтись было совсем невозможно.

Декретом от 14 января 1813 г. Наполеон повелел открыть

три заведения для извлечения «туземного индиго» из вайды;

эти заведения «les indigoteries impériales» были открыты в Ту-

рине, Тулузе и Флоренции. Это были и заводы, и в то же время

учебные заведения, рассадники для подготовления специали-

стов-техников. Кроме того, на казенный счет были изданы и

рассылались министерством торговли трактаты Жобера и Пюи-

морена («Об извлечении индиго из вайды») по всем департа-

ментам, «где эти трактаты могли быть полезны». Не довольст-

вуясь этим, министр давал субсидии в размерах от 6 до 10 ты-

сяч франков лицам, желающим открыть подобные «indigote-

ries».

В общем за 1813 год открылось 41 заведение, но они бы-

ли,

по-видимому, очень уж ничтожны, так как, если считать

даже вместе с тремя императорскими indigoteries, все эти заве-

дения в общей сложности, как думает министр, вырабатывают

за год всего 6 тысяч килограммов индиго. А если еще присчи-

тать большое заведение некоего Прейра (близ Рима), на кото-

рое министр возлагает большие надежды, то получится в общей

сложности 6,5 тысяч килограммов за год. Результат более не-

жели скромный, но министр утешает императора тем сообра-

жением, что слитком еще ново это дело

Наконец, вопрос о замене колониального хлопка европей-

ским и в 1812—1814 гг. ничуть не подвинулся к благоприят-

ному разрешению; отсутствие хлопка во Франции особенно

стало заметно с момента присоединения Австрии к коа-

лиции в 1813 г.: угрожаемое положение Иллирии и Италии

486

было таково, что подвоз левантийского хлопка стал почти не-

возможен.

Император, как мы уже знаем, обещал именно тогда, когда

отчаялся в возможности всецело заменить колониальный хло-

пок европейским или левантийским, миллион франков тому,

кто изобретет льнопрядильную машину. Каков был смысл этой

неслыханной миллионной награды? Почему Наполеону так

понадобился возможно быстрый расцвет полотняной промыш-

ленности, возможно скорейшее и большее удешевление полот-

няных товаров? Потому, что он, отчаявшись в возможности

всецело (или хоть в малой степени) заменить заморский хло-

пок континентальным, задумал вовсе изгнать хлопок из Евро-

пы,

стереть с лица земли всю хлопчатобумажную промышлен-

ность, которую сам же насаждал с таким упорством. Именно

так объяснил он свои намерения Ласказу на о. Св. Елены,

вспоминая об обещанной им миллионной награде за изобрете-

« ос

ние льнопрядильной машины

Но эта мечта так и осталась мечтой, машина тогда изобре-

тена не была, лен не «изгнал» хлопок из Европы... Невольно

вспоминается горькое слово, услышанное Наполеоном еще в

конце 1811 г.; вот, по воззрению представителей французской

торговли, каковы общие результаты таможенной войны между

Англией и Францией: постановления английского кабинета

(о воспрещении ввоза французских провенансов) вчетверо по-

низили рыночную цену французских товаров, а декреты Напо-

леона вчетверо же повысили ценность колониальных продук-

тов

Закончу общим приговором, произнесенным заинтересован-

ными лицами по поводу всех этих попыток искусственными ме-

рами «изгнать» колониальное сырье.

«Нужно заявить откровенно, потому что настоятельно необ-

ходимо, чтобы правительство прониклось этой истиной»: если

по-прежнему «экзотическое сырье» будет обложено так, как

оно обложено теперь, то лучше уж отказаться от всяких от-

раслей промышленной деятельности, где необходимо это сырье.

«Все жертвы, которые принесло правительство для этих ману-

фактур, будут потеряны, и они напрасно будут делать усилия

бороться против иностранной конкуренции; даже таможни не

будут в состоянии помешать контрабанде, и она почти единст-

венно и станет удовлетворять внутреннему потреблению».

«Правительство, которое все делает для мануфактур» одной

рукой, губит их другой рукой, отнимая у них сырье. Таков ко-

нечный вывод совета мануфактур

. И никакой вайдой, ника-

кой свекловицей, никакими льнопрядильными машинами

нельзя возместить отсутствие нужного для обрабатывающей

промышленности экзотического сырья.

487

Правда, и свеклосахарной промышленности, и суррогатам

индиго суждена была великая будущность, но не Наполеону

суждено было дождаться осуществления мечты.

Насколько Франция явственно для всех нуждалась в конце

1813 г. в колониальных товарах, ясно, например, из того, что

русский посланник в Лондоне «сильно настаивал», чтобы было

воспрещено английским правительством ввозить во Францию

эти товары

; не Англии, а Франции оказывалось теперь наи-

более вредным точное исполнение предначертаний француз-

ского императора.

Итак, грандиозная теория об изменении судеб мировой тор-

говли, об «изгнании колониальных товаров» из Европы на

практике не дала почти ничего. И, как уже сказано в начале

второго параграфа этой главы, подешевевшие в 1813 г. в Ев-

ропе колониальные продукты стали в громадном количестве

ввозиться в Империю. Вместе с ним ввозились и английские

фабрикаты.

По мере постепенного отступления французских таможен-

ных линий от морских берегов в 1813 г. английский ввоз в Ев-

ропу становился все больше и английские фабрикаты — все

дешевле на европейских рынках. И со всех сторон — с Рейна

и Эльбы, от Пиренеев и Альп — в Империю хлынула контра-

банда в неслыханных дотоле размерах. Все те огромные запа-

сы английскртх изделий, которые, несмотря ни на какие ухищ-

рения контрабандистов, нельзя было все же целиком пере-

правлять на континент в 1806—1812 гг., теперь, в 1813 г.,

свободно ввозились с побережья Немецкого и Балтийского

морей.

20 марта 1813 г. в Бреславле Фридрих-Вильгельм TII под-

писал эдикт, отменявший континентальную блокаду в Пруссии,

и блокада фактически рухнула во всей Германии, даже в стра-

нах, формально не порвавших пока еще связей с Наполеоном.

Отсюда английские фабрикаты, продававшиеся по ничтожной

цене, проникали неудержимо во Францию.

О «сильной заминке» в сбыте французских бумажных мате-

рий совет мануфактур докладывал министру еще 18 марта

1813 г., прося его о тщательном ограждении (путем выдачи осо-

бых удостоверений французским фабрикантам) от конкуренции

контрабандистов

На колоссальную, «необузданную» контрабанду, явственно

вытесняющую «в Париже и главных городах» национальные

бумажные материи, жалуются фабриканты

уже в апреле

1813 г. и не перестают при этом указывать: 1) на то, что невоз-

488

можность бороться с контрабандой обусловлена большей деше-

визной предлагаемых ею товаров и 2) что эта дешевизна в

свою очередь объясняется дешевизной за границей сырья, т. е.

хлопка, на котором не лежит таких огромных пошлин, как во

франции

Вместе с английскими фабрикатами усиленно ввозятся во

францию и континентальные. От саксонской и от швейцарской

контрабанды французская бумагопрядильная промышленность

страдала уже в начале 1813 г. «не меньше, чем

от

английской»,

и именно вследствие дороговизны сырья во Франции, а не от

недостатка машин,— на это жалоб не слышно. Напротив, рабо-

чие и мастера в этой отрасли промышленности достигали боль-

шого совершенства, но сокращение сбыта, закрытие мануфак-

тур уже в начале 1813 г. заставляет их «покидать родину и

устраиваться вне таможенной линии»

Дерзость контрабандистов такова, заявил при полном и еди-

нодушном сочувствии совета мануфактур владелец самых боль-

ших бумагопрядилен во Франции Ришар, что бумагопрядиль-

ная промышленность близка к полной гибели. Уже 11 ману-

фактур в Сент-Антуанском предместье в Париже закрылись.

Сам он, Ришар, некоторые свои прядильни закрыл вовсе, а дру-

гие свои бумагопрядилыга обратил в шерстопрядильни.

Нечего и говорить о близких к границе промышленных

городах, вроде Страсбурга. Никогда промышленность не пере-

живала такого бедственного состояния, как теперь, пишут от-

туда (в середине октября 1813 г.). Мануфактуры увольняют

по

числа своих рабочих. «Если бы война была единственной

причиной отсутствия продажи, можно было бы утешаться

надеждой на мир, который когда-нибудь наступит; но нас в

этой стране уничтожает контрабанда, она никогда не произво-

дилась с таким бесстыдством, так как цена сырья дает ино-

странцам слишком благоприятный шанс». Страсбургские фаб-

риканты посылают своих коммивояжеров в Швейцарию, на юг

Франции и в Италию, а там им показывают с фактурой в

руках, что в тех местах уже распространены тонкие бумажные

материи, которые на 25% в продаже дешевле, чем во сколько

они обходятся в Страсбурге самому фабриканту. Конечно, эта

материя доставляется контрабандой

. В самом Страсбурге

ежегодно продается на 400 тысяч франков бумажных материй,

но из них французское производство не поставляет и на

3 тысячи: все остальное поставляет контрабанда.

Господствующим мнением среди промышленников (по

крайней мере громко ими выражаемым даже в несчастный

1813 год) было, что война ведется главным образом затем, что-

бы уничтожить английскую монополию

, но что «все жертвы

будут напрасны», если позволить иностранной конкуренции

489

«постепенно уничтожать» французские бумагопрядильни, а тем

самым и все мануфактуры вообще, ибо эта ветвь промышлен-

ности так важна и поглотила столько капиталов, что ее упадок

отзовется тяжкими последствиями на всей индустрии во-

обще

В октябре и ноябре 1813 г. совет мануфактур ие перестает

жаловаться на сильное падение сбыта в текстильной промыш-

ленности. Не только тонкие сорта бумажных материй не идут,

но быстро прогрессирует и оскудение мануфактур, занятых

выделкой более грубых сортов. Жалуется Париж, жалуется

Страсбург, жалуется Руан. «Вскоре тридцать тысяч рабочих

будет выброшено на мостовую»,— докладывают совету руан-

ские фабриканты. Совет снова и снова приписывает этот кризис

тому, что вместе с приближением врагов к границам, с их успе-

хами в Германии, в Испании и Италии во Францию хлынула

такая контрабанда, которой раньше не было

. Совет не пере-

стает молить правительство, чтобы поскорее были введены

правила строгого контроля происхождения всех товаров, обра-

щающихся на внутреннем рынке.

Конечно, чем более после Лейпцигской битвы приближалась

война к границам Франции, тем шире распространялась кон-

трабанда, тем смелее становились ее приемы. В ноябре 1813 г.

контрабанда уже стала кое-где ввозиться под охраной воору-

женных отрядов, которые сражались с таможенными

. Ми-

нистр торговли вполне был согласен с советом мануфактур, что

контрабанда грозит существованию французских мануфактур,

и именно занятых текстильной промышленностью, прядильных

и ткацких

Сбыт для контрабанды был так выгоден, что покрывал и

расходы за страховку (в 50% стоимости товара), и расходы по

грандиозно организованному подкупу таможенных чинов. Кому

принадлежат колоссальнейшие состояния в Страсбурге, состав-

ленные за последние десять лет?— горестно вопрошают мест-

ные фабриканты в 1813 г. и, не колеблясь, отвечают: «таможен-

ным чиновникам и контрабандистам», и они настаивают,

что меры репрессии, пущенные в ход правительством для

борьбы с таможенными злоупотреблениями, ни к чему не

привели

Что делать против природы экономических отношений?

Промышленники несчетное число раз жалуются правительству

на то, что контрабанда портит им дела, губит французскую

индустрию. Министр торговли и мануфактур отвечает, что он

принял все меры, что провинившиеся таможенные чиновники

уже сидят в тюрьме, что обострение мер борьбы против контра-

банды повлияло очень сильно, и премия, взимаемая страховате-

лями контрабанды, идущей из Германии во Францию, возвыси-

490

лась до 50% стоимости товара, и все-таки, добавляет министр,

«кажется, что, несмотря на столь большую премию, те, которые

производят эту торговлю, имеют еще преимущество над фран-

цузскими фабрикантами в 25%»

, т. е. их товары все-таки де-

шевле французских на 25%.

Наконец, в ноябре 1813 г. министр торговли и мануфактур

официально уведомил совет мануфактур о грозящем нашествии

врагов. «Император хочет мира, но мира прочного, почетного...»

Министр настаивал, что ведь император и воевал затем, чтобы

«добиться свободы морей» и создать процветание торговли и

промышленности, и он не сомневается, что промышленники

первые пожалеют о победе Англии, если она эту победу

одержит

Совет мануфактур ответил патриотическим адресом, в

котором особенно подчеркивал то, какие гибельные последствия

•будет иметь мир, а особенно торговый договор с Англией, если

Англия будет диктовать условия. Французская промышлен-

ность погибла безвозвратно, если эта несчастие случится. Они

просят министра верить искренности их чувств, потому что для

них этот вопрос есть вопрос существования

4£

. И они тут же

непосредственно обращаются к самому больному для них во-

просу последних лет: к тому, что делать с контрабандой? «Пусть

будет нам позволено, однако, заметить вашему превосходитель-

ству, что наше мужество, наша преданность будут бессильны,

если контрабанда, несмотря на энергичные усилия вашего пре-

восходительства, будет продолжать предлагать по ничтожной

цене французским потребителям, единственным, так сказать,

какие нам остались, товары того же рода, какие выходят из

наших фабрик»

В декабре 1813 г. руанские промышленники жалуются, что

торговля стала, дела — в упадке, масса рабочих — без дела, и

намереваются прислать депутацию с просьбой оградить их от

контрабанды, губящей промышленность

. Главный совет ма-

нуфактур выслушивает новые и новые предложения и доклады

о борьбе с растущей и заливающей Францию волной контра-

банды. Что эта контрабанда — совсем особая, что на этот раз

Европа сразу оказалась заполненной колоссальными количест-

вами неслыханно дешевых английских провенансов, владель-

цы которых так долго ждали своего часа, что блокада фактиче-

ски уничтожилась даже не с мартовского эдикта Фридриха-

Вильгельма, а с того момента, как русские показались в Прус-

сии и Иорк перешел на их сторону,— это ни для кого не было

тайной.

Но только за 48 часов до перехода неприятеля через Рейн

французский император признал, что континентальная блокада

вне Франции перестала существовать. Только 30 декабря 1813 г.

491