Титаренко М.Л., Кобзев А.И., Лукьянов А.Е. Духовная культура Китая: энциклопедия в 5 томах. Том 5: Наука, техническая и военная мысль, здравоохранение и образование

Подождите немного. Документ загружается.

Сцена из пьесы о воительнице эпохи Северной Сун «Му Гуй-ин».

Лубочная (на тетрапанаксе бумажном) картинка (тун-цао чжи), XIX в.

«Стрельба из лука в копье у ворот военного лагеря».

Народная картина (нянь хуа), XIX в.

«Изображение тайваньских военных кораблей».

Фрагмент народной картины (нянь хуа), кон. XIX — нач. XX в.

^ победа, не может быть одним». «Показывай формы противнику, а сам Военная

| пребывай в бесформенном», — гласит максима Сунь-цзы. Здесь отсут- МЫСЛЬ

ствие конечных форм выступает условием всех превращений и всякой

действенности вообще. Такова подоплека оппозиции, составленной,

^ пожалуй, двумя наиболее самобытными понятиями китайской страте-

гии: «силы потенциала» (ши [5]) и «импульса удара» (цзи [1]; см. т. 1).

; Термин ши [51 переводится в западной литературе словами «мощь» (Н.И. Конрад), «сила вещей»

(Ф. Жюльен), «энергия» (С. Гриффит, Ли Юй-жи) или даже «дух». Среди древних философов

наибольшее внимание ему уделяли легисты, обозначавшие им нелокализуемое и потому не-

отразимое воздействие власти государя.

Сунь-цзы уподоблял потенциал военной диспозиции силе туго натянутого лука или водного

• потока — стихии как нельзя более мягкой и уступчивой, но способной все сметать на своем

I пути. Такой силой нельзя пользоваться произвольно, как отдельной вещью, но мудрец умеет

«положиться» (жэнь [5]) на нее. Искусный полководец полагается не на удачу и храбрость своих

воинов, а прежде всего на потенциал обстановки, ибо именно эта «сила обстоятельств» вселяет

в воинов мужество или, наоборот, отнимает его. Потенциал принадлежит одновременно

объективному и субъективному миру, позволяя китайским теоретикам войны с легкостью

объяснять взаимодействие того и другого. В «Хуайнань-цзы» (II в. до н.э.) выделены три вида

«силы/потенпиала»-ши [5|; «духовный потенциал» (сила духа полководца и его воинов), «потен-

циал Земли» (преимущества, предоставляемые рельефом местности) и потенциал, возникаю-

щий благодаря «следованию обстоятельствам». «Сила/потенциал» (ши [5]), как все ключевые

понятия китайской стратегии, предполагает сочетание непроизвольного следования течению

событий и владения складывающейся обстановкой. Будучи динамической реальностью,

потенциал имеет точку приложения, чем и обусловлена его важность для стратегической

теории. Накопленный потенциал «разряжается» одним молниеносным и сокрушительным для

противника ударом

—

«импульсом» (цзи [ /|). Речь идет, по существу, о мгновенной актуализации

потенциала.

Потенциал определяется всей совокупностью «обстоятельств момента», включая положение

неприятельских войск, поэтому искусный стратег «знает» своего противника, что означает

знание именно «пустоты», внутренней слабости в его позиции. Сунь-цзы подчеркивал, что

нападать нужно на «самое ценное» для противника, употребляя два классических образа: так

стрела слетает с натянутого лука и сокол безукоризненно выверенным броском в мгновение ока

настигает свою жертву. Удар должен наноситься «накоротке» или «вблизи», а боевой контакт

должен быть неожиданным, мгновенным и эффективным, как «укол иглы, спрятанной в вате»

(еще один традиционный образ реализации потенциала ситуации). Когда удар наносится «свое-

временно» или «накоротке», нападающий находится в непосредственном соприкосновении

с противником, уже, так сказать, проник в его жизненное пространство, и возникает «встреча

пустоты с пустотой». Описывая решающий удар на войне, Сунь-цзы сравнивает уязвимую точку

в позиции противника с щелью, образующейся, когда «приоткрывают дверь»: мудрый стратег

умеет устремиться в эту щель, «подобно вырвавшемуся на свободу зайцу». Наносить же удар

в «пустое место» неприятеля необходимо всей мощью войска. Тогда соотношение сил будет

десять против одного в пользу нападавших, и успех нападения будет обеспечен.

Коль скоро любая обстановка имеет свой потенциал, реальное столкновение двух армий обяза-

тельно должно завершиться победой одной из сторон и поражением другой. Здесь концепция

Сунь-цзы обнаруживает особенную близость взглядам, в Европе впервые высказанным

Н. Макиавелли, требуя признать, что в политике и военной стратегии есть только две возмож-

ности: «вести других» или самому «быть ведомым другими». Император эпохи Тан талантливый

военачальник Тай-цзун считал искусство «вести других», т.е. владеть стратегической ини-

циативой, главным уроком, преподанным великим стратегом древности. Точно так же по-

тенциал власти реализуется в безотчетном принятии подданными порядков, установленных

в государстве.

Полководец: единство силы и морали. В «Сунь-цзы», как и в других военных канонах, огромное

внимание уделяется роли на войне и личным качествам искусного полководца, называемого

«сокровищем государства» и «опорой правителя», человеком, который способен водворить

в царстве покой и благоденствие. Автор настаивает на праве полководца обладать полной

властью над вверенным ему войском и даже, если сочтет необходимым, не выполнять распо-

ряжения государя — едва ли не единственный случай ограничения абсолютной власти пра-

Общественные вителя, допускавшийся китайской традицией. Он педантично перечне-

ляет добродетели, которыми должен обладать военачальник: разумность

^ (чжи [7]), верность/благонадежность (синь [2]; см. т. 1), человечность/

гуманность (жэнь [2]), мужество, строгость. Три из этих качеств — гуман-

ность/человечность, разумность, мужество — признавались (в указанном

здесь порядке) главными достоинствами человека в конфуцианстве.

Однако Сунь-цзы ставил на первое место разумность, и его мнение стало традиционным для

военной мысли Китая. Уже Цао Цао утверждал, что пять качеств полководца, называемых Сунь-

цзы, составляют «полноту добродетели».

По Сунь-цзы, военачальник должен первым делом выполнять правила, касающиеся набора

и организации войска, военных учений и дисциплины. Здесь не требуется какого-то особого

искусства. «Управлять множеством — все равно что управлять немногими», нужно только пра-

вильно разбить войско на отдельные подразделения и установить точную субординацию. Но

командующий должен добиваться строжайшего соблюдения дисциплины и воинского устава

(подробные рекомендации на этот счет содержатся в трактате Сунь Биня). Воины обязаны

знать правила боевого строя и отдельные маневры, значение разного рода боевых сигналов

и приемы владения оружием. Необходимо самым решительным образом пресекать слухи

и кривотолки в войсках, поощрять отличившихся и наказывать нерадивых. Китайские знатоки

стратегии, как и легисты, были убеждены в том, что наказания должны быть тяжелы, а награ-

ды — невелики.

Однако любые, даже самые суровые меры по наведению порядка бесполезны, если полководец

прежде не завоюет доверие воинов справедливым и своевременным применением наград и на-

казаний. Он не должен быть ни слишком расточительным, ни тем более скаредным, ибо

скупость на войне в конечном счете обходится дороже всего. Его человечность проявляется

в умении беречь своих воинов и вникать в их нужды, мудрость

—

в умении правильно оценивать

способности людей и ставить каждого на подобающее место, а личная храбрость помогает

завоевать авторитет и уважение в войсках, без чего не может быть и успеха на войне.

Особое значение китайская военная традиция придает фактору сплоченности войска. Сунь-цзы

называл «Путем управления», т.е. высшим принципом стратегии, такое положение вещей, когда

все войско «едино в храбрости, как если бы то был один человек», когда полководец и все его

люди действуют «как один человек». В «Лю тао» («Шесть планов / секретов [военного искус-

ства]») содержится не менее категоричное высказывание: «В пути войны нет ничего более цен-

ного, чем единство». Сплоченность же войска — это в первую очередь результат личных качеств

командира. Воины доверяют только тому командиру, который сам честен по отношению к ним,

и преданны только такому военачальнику, который предан своим подчиненным. Хитрость и об-

ман — необходимые принципы любой военной операции — не применимы в отношениях со

своими людьми. Ученый эпохи Тан, Пэй Син-цзянь (619—682) заметил: «В законах войны це-

нится обман: смысл его в том, чтобы посредством хитрого плана получить выгоду от неприятеля.

Управляя же собственными людьми, нельзя обойтись без искренности и доверия». Сунь-цзы

выразился еще решительнее: полководец должен «относиться к воинам как к младенцам, и тогда

они пойдут с ним хоть в пропасть; он должен относиться к ним как к любимым сыновьям, и тог-

да они будут готовы умереть вместе с ним».

В то же время Сунь-цзы не раз подчеркивал, что мудрый стратег обладает знанием, которое не-

доступно «множеству людей», что рядовые воины «могут одержать победу, но не могут знать ее

причин». Полководец просто обязан держать своих воинов в неведении относительно содер-

жания и целей операции: побольше говорить о выгодах, которые она сулит, умалчивая о воз-

можных опасностях. Если нужно, он может заставить своих людей проявлять чудеса храбрости,

намеренно поставив их

—

в интересах общего дела — в безвыходное положение. Ибо при необ-

ходимости выбора следует без колебаний жертвовать личными интересами отдельных воинов во

благо всего войска.

В стратегической концепции, основания которой заложил Сунь-цзы, присутствует иерархиче-

ская система ценностей. В определенной мере о ней можно судить по «Вэй Ляо-цзы», где разли-

чаются три способа достижения победы в войне: низший — «победа с помощью силы», сред-

ний — «посредством устрашения», лучший — «с помощью Пути». Такая иерархия форм войны

соответствует традиционной для китайской культуры трехступенчатой иерархии духовного

совершенства.

* Чжэнтун моулюэсюэ хуйбянь (Собрание соч. по традиционной стратегии). Т. 1—14.

Тайбэй, 1978; Sun Tzu. L'art de la guerre /Тг. par J. Levi. P., 2000. ** Цзе Сюань. Бин цзин

бай пянь (Военный канон в ста главах). Наньнин, 1996; Чжунхуа бин шу баоку

(Сокровищница китайского военного искусства). Т. 2. Пекин, 1999; ШуДа-ган. Сунь-

цзы ды чжихуй (Указания Сунь-цзы). Тайбэй, 1998; Jullien F. Fonder la morale. P., 1995;

id. La propension des choses. Pour une histoire de l'efficacité en Chine. P., 1992.

По материалам Н.И. Чуева

(Военная практика и предпосылки военной теории в древности;

Изменения представлений о войне)

и В.В. Малявина (Стратегическое знание),

составитель

А.Г.

Юркевич

* Цзэн Гун-лян и др. У цзин цзун яо цянь цзи (Начальное собрание общего и главного

в военном каноне). Т. 1-8. Шанхай, 1959; Сунь-цзы ши цзя чжу («Сунь-цзы»

с комментарием десяти знатоков) // ЧЦЦЧ. Т. 6; Иньцюэшань Хань му чжу цзянь

Сунь-цзы бин фа («Сунь-цзы о военном искусстве» на бамбуковых планках из могилы

[эпохи] Хань в Иньцюэшане). Пекин, 1976; Синь Мянь-цзюнь. Сунь Бинь бин фа

(Военные законы Сунь Биня). Тайбэй, 1981; Цянь И-цин. Сунь Бинь бин фа (Военные

законы Сунь Биня). Тайбэй, 1981; Чжан Чжэнь-цзэ. Сунь Бинь бин фа цзяо ли

(Выверенные и выправленные «Военные законы Сунь Биня»), Пекин, 1986;

У цзин ци шу чжу и («Семикнижие военного канона» с комментариями и переводом).

Пекин, 1986; Лю Цзи. Бай чжань ци люэ чжу и («Сто чудесных военных планов»

с комментариями и переводом) / Коммент., пер. Чжао Хун-шунь, Хань Чунь-хэн.

Чунь-фэн вэнь-и чубаньшэ, 1987; Лю Синь-цзянь. Сунь Бинь бин фа синь бянь чжу и

(«Военные законы Сунь Биня» в новой редакции с коммент. и пер.). Чжэнчжоу, 1989;

Сунь-цзы цзяо ши (Сверенный и растолкованный «Сунь-цзы» [с пер. на англ., франц.,

рус., япон. и итал. яз]). Пекин, 1992; Пу Ин-хуа,

Чжэн

Кань-тао. Байхуа Сунь Бинь бин

фа («Военные законы Сунь Биня» на современном языке). Пекин, 1995; Конрад Н.И.

Сунь-цзы. Трактат о военном искусстве. Пер. и исслед. M.-J1., 1950; Сунь-цзы / Пер.

Е.И. Сидоренко. М., 1955; Сыма Цянь. Избранное / Пер. В.А. Панасюка. М., 1956,

с. 71-73; У-цзы / Пер. Е.И. Сидоренко. М., 1957; Конрад Н.И. У-цзы. Трактат

о военном искусстве. Пер. и коммент. М., 1958; он же. Избранные труды. Синология.

М., 1977, с. 5—384; «Сунь-цзы» в тангутском переводе / Пер. К.Б. Кепинг. М., 1979;

Сыма Цянь. Исторические записки (Ши цзи). T. VII / Пер. Р.В. Вяткина. М., 1996,

с. 49-51; У-цзин. Семь военных канонов Древнего Китая / Пер. с кит. Р.Д. Сойера;

пер. с англ. Р.В. Котенко. СПб., 1998; Китайская наука стратегии / Сост. В.В. Малявин.

М., 1999; Китайское искусство войны. Постижение стратегии / Сост. и ред. Т. Клири.

Пер. с англ. Р.В. Котенко. СПб., 2001; Китайская военная стратегия / Сост., пер.

В.В. Малявина. М., 2002; Искусство управления / Сост., пер., вступ. ст. и коммент.

B.В. Малявина. 2003; Бай чжань ци люэ. Сто неканонических стратегий. Сражения

и тактика в военном деле Древнего Китая / Пер. с кит. Р.Д. Сойера; пер. с англ.

C.B. Иванова. СПб., 2007; Sun Tzu. The Art of War / Tr. by S.B. Griffith. Oxf., 1963; The

Lost Art of War/ Sun Tzu II / Tr. by T. Cleary. N. Y., 1996; Sun Pin, The Art of

Warfare

/ Tr.

by R. Ames, D.C. Lau. N. Y., 1996. ** Жюльен Ф. Трактат об эффективности. M., СПб.,

1999; Зенгер X. фон. Стратагемы. О китайском искусстве жить и выживать. Т. 1, 2. М.,

2004; Караев Г.Н. Военное искусство древнего Китая. М., 1963; Кауфман С. Сунь-цзы.

«Искусство войны»: Современное толкование древнего трактата. М., 2004; Китайская

философия. Энциклопедический словарь. М., 1994, с. 284—285; Попов И.М. Армии

Древнего Китая III в. до н.э. — III в. н.э. М., 2001; Синицын Е.Ц. Об авторстве и

датировке трактата «Сунь-цзы» // НАА. 1964, № 4; У Жусун, Ван Хунту, Хуан Ин.

«Искусство войны Сунь-цзы» и искусство исцеления. М.-СПб., 2004; Чуев Н.И.

Военная мысль в древнем Китае. М., 1999; Лу Да-цзе. Лидай бин шу мулу (Исто-

рический каталог книг по военному искусству [от древности до 1911]). Тайбэй, 1970;

Сунь-цзы синь тань: чжун вай сюэчжэ лунь Сунь-цзы (Новые исследования о Сунь-

цзы: китайские и зарубежные ученые о Сунь-цзы). Пекин, 1990; Чжунго гудай бинфа

цзинцуй лэйбянь (Тематически классифицированные лучшие в древнем Китае

[суждения] о законах войны) / Гл. ред. У Жу-сун. Пекин, 1988; Чжунго цзюныии сысян

ши (История китайской военной мысли). Тайбэй, 1968; Чжао Го-хуа. Чжунго бинь-

сюэ ши (История китайской военной науки). Фучжоу, 2004; Chinese Ways of Warfare.

Cambr. (Mass.), 1974; Giles L. Sun Tzu on the Art of

War.

Pennsylvania, 1944; Lewis M.E.

Sanctioned Violence in Early China. N.Y., 1990.

А.И. Кобзев

Общественные Армия в эпоху империи

науки

Китайская империя с возникновения была государством земледельцев,

которые не мечтали о военной славе и добыче, а старались заниматься

мирным трудом. Мало кто из великих героев китайской цивилизации,

в отличие от европейской, удостоился славы исключительно благодаря

своим военным заслугам; многие из них вообще не имели никакого отношения к войне. Герои

мифов и легендарные императоры/первопредки являются по большей части культурными

героями. В чжоуских легендах военные подвиги упоминаются куда реже, чем мирные дости-

жения, и в письменных памятниках отдано предпочтение Вэнь-вану, умелому стратегу и муд-

рому администратору, перед У-ваном, подлинным основателем династии Чжоу и покорителем

Шан-Инь, прославившимся в первую очередь военными заслугами.

Чжоу сменила династия Цинь (221—207 до н.э.), установившая контроль над всем Китаем. Путь

первого императора Цинь Ши-хуана (см. т. 4) к власти над всей страной пролегал через череду

кровавых завоеваний, однако традиция не только не превозносит его в качестве героя, но,

напротив, осуждает. В гражданской войне, последовавшей за падением Цинь, было два главных

действующих лица. Первый — Сян Юй — славился полководческими способностями и как

будто не проиграл ни одного сражения, лично ведя войска в бой. Однако он был беспощадным

и надменным деспотом, сторонники один за другим покинули его, и он покончил жизнь само-

убийством. Сыма Цянь (см. т. 1, 4), осуждая его писал: «Он хвастался своей военной доблестью,

упивался собственной несравненной мудростью и не учился на уроках истории... Он хотел

покорить Поднебесную и управлять ею, опираясь исключительно на силу». Второй — его сопер-

ник основал династию Хань и вошел в историю под именем Гао-цзу. Он прошел путь от простого

крестьянина до командира огромной армии, и свою власть в борьбе с Сян Юем тоже установил

силой оружия. Гао-цзу стал подлинным героем для китайцев, хотя образованные люди и осуж-

дали его за грубость. Однако его военными подвигами восхищались куда меньше, чем прони-

цательностью и умом, прославляя за то, что он сумел привести страну к миру и процветанию.

Основатели всех последующих династий, за некоторым исключением, также были удачливыми

полководцами, однако почитания и восхваления удостаивались лишь в том случае, если в своих

достижениях не ограничивались военным искусством.

В Китае военное дело не было столь же престижным, как, к примеру, в Римской империи, пол-

ководца не считали неким «божеством». Хотя случалось, что военные прибирали к рукам импе-

раторскую власть и даже убивали императоров, гораздо чаще именно императоры плохо обра-

щались со своими командующими. Такое же отношение было и к простым воинам, о чем сви-

детельствует пословица: «Из хорошего железа не делают гвоздей, из хорошего человека не де-

лают солдата». Правители империи охотно и часто рассуждали о приоритете моральных качеств

над военной силой, согласно девизу «Воспевать культуру, принижать войну». Война всегда

считалась не столько поводом для стяжания

славы, сколько печальной необходимостью.

Китайская империя в отличие от Европы не

знала традиций празднования военных побед,

а военная наука всегда руководствовалась пред-

ставлением о том, что настоящий воин побеж-

дает, не воюя.

Все же военная сила и армия были жизненно

необходимы для выживания любой династии.

Армия землепашцев-воинов отличалась высо-

кой дисциплиной, лояльностью властям и де-

шевизной. Она вполне соответствовала потреб-

ностям кратковременной обороны империи от

нападений извне, что являлось главной страте-

гической задачей. Для этого на границах импе-

рии размещались войска двух типов: отряды

военнопоселенцев, которые были заняты глав-

ным образом надзором за оросительными ка-

налами и охраной казенных амбаров, и профес-

Всадник сиональных солдат, несших пограничную служ-

бу. Существовал и третий тип войска: дружины местных могуществен- Военная

ных семей, господствовавшие в периоды междуцарствия и смут. мысль

Во многие эпохи армии часто состояли из людей, обвиненных в тех или

иных преступлениях. С развитием системы управления и бюрократии

перед подданным открывались две возможные карьеры — гражданская

и военная, практически неизменно считавшаяся второстепенной.

Гражданской службе обычно отдавали предпочтение перед военной и ценили ее более высоко.

Перейти с военной службы на гражданскую было возможно, но при распределении должностей

получившие военное образование котировались ниже всех остальных и получали наименее

выгодные места. В эпоху Хань даже наследника престола выбирали на основании успехов

в учении, а также добродетелей гуманности (жэнь [2]; см. т. 1) и сыновней почтительности

(сяо [/]; см. Сяо ти в т. 1), а знанию военных наук уделяли мало внимания, если вообще учиты-

вали. Так, будущий император Ай-ди был назначен Чэн-ди наследником потому, что сумел

продемонстрировать ему свою ученость. Будущий император Сюань-ди получил рекомендации

как образованный, скромный, бережливый и гуманный человек. Право на престол кандидатов,

которым суждено было стать императорами Хуй-ди и Вэнь-ди, обосновывалось тем, что они

якобы славились своей гуманностью и почтительностью. Обосновавший подобную практику

Конфуций (см. т. 1,4) был убежденным сторонником гражданского управления и решительным

противником воинственных идеалов, и с его времен возникшая в интеллектуальных кругах

тенденция пренебрежительного отношения к военному делу постепенно набирала силу.

Во времена Западной Чжоу и Чунь-цю регулярная армия состояла из хорошо обученной, бое-

способной и дисциплинированной пехоты и колесниц. Воины носили шлем, появившийся еще

в эпоху Шан-Инь, подбитую куртку, щит, сделанный из бамбука или из дубленой кожи буйвола

либо шкуры носорога, и были вооружены кинжалами и короткими мечами, копьями с бронзо-

выми наконечниками, а также крючьями и алебардами, лезвия которых привязывались к древ-

кам кожаными ремнями, и луками — оружием знати. Главной действующей силой были колес-

ницы, запряженные четверкой лошадей, экипаж которых состоял из трех-четырех человек:

возничего, копьеносца, лучника и командовавшего колесницей. Большинство ученых считают,

что воины на колесницах были выходцами из аристократических фамилий. Колесницы несли

их личные флаги и знамена. На колеснице главнокомандующего, по-видимому, находился бара-

бан, который подавал сигнал к атаке, и колокол или гонг, в который ударяли при получении

приказа к отступлению. Колесницы использовались полководцами в качестве наблюдательных

и командных пунктов. В период Чунь-цю культивировались искусства стрельбы из лука и управ-

ления колесницей. Сам Конфуций стрелял из лука и благосклонно относился к этому занятию.

В каноне «Цзо чжуань» (см. т. 1) боевые действия «варваров» неоднократно критикуются за

недисциплинированность, нескоординированность, недостаточность упорства и бдительности,

в отличие от дисциплинированных, упорных, бдительных, приходящих друг другу на выручку

и часто одерживающих победы китайских войск. Чжоуские ваны имели сильные регулярные

армии. В источниках говорится о «шести» и «восьми армиях», но, к сожалению, нет сведений ни

об их численности, ни о составе.

Сохранилось свидетельство об одной удивительной военной рефор-

ме, вызвавшей ожесточенную полемику при дворе царства Чжао

в эпоху Чжань-го (V—III вв. до н.э.). Когда это северное царство

подвергалось нападениям конницы сюнну, их всадники превос-

ходили китайских конников, которые не могли долго находиться

в седле.

те времена китайцы ходили в длинных халатах и не носили

штанов. Воевать верхом на лошади в такой одежде было невозмож-

но. Конфуцианские советники категорически выступали против

заимствования варварской одежды, но в результате длительной

дискуссии победили легисты (см. Легизм в т. 1, 4), доказавшие, что

заимствование штанов лишь усилит боеспособность чжаоской

армии. Уже тогда китайцы убедились и в превосходстве лошадей

«варваров». Ханьский ученый Чао Цо (II в. до н.э.) писал, что

«в подъеме и спуске с гор, преодолении ущелий и горных потоков

китайские лошади не могут сравниться с лошадьми сюнну».

Военный музыкант (керамическая фигурка из раскопок около Чанша,

датируемая эпохой Западной Цзинь)

Общественные Существовала еще одна порода лошадей — хань сюэ ма (потеющие

кровью лошади), которые доставались аристократии и из-за которых

науки ханьские императоры организовывали походы в Фергану. Обычные же

лошади «варваров» закупались на нужды кавалерии, чтобы сражаться

с теми на равных.

По всей территории страны была раскинута сеть военных гарнизонов.

Некоторые китайские историки заключают, что западночжоуские воины сами пахали землю

и выхаживали домашних животных поблизости от своих лагерей, обеспечивая себя продоволь-

ствием. Такая же практика существовала и в эпоху Хань. Подход двора к организации войска

определялся факторами скорее хозяйственными и политическими, нежели военно-стратеги-

ческими. Создатели империи старались срастить войско с крестьянскими массами. Правители

Цинь ввели всеобщую воинскую повинность. Все мужчины определенного возраста (в Цинь

24—30 лет, в Хань с 20 лет) заносились в реестры и в 23—56 лет могли быть призваны на службу

(на действительную с 24 лет). Ежегодно они призывались на месячные сборы в своем уезде, а раз

в жизни каждый должен был прослужить 2 года на действительной службе. Для передвижения

войск строились широкие трехполосные императорские дороги, расходившиеся от столицы во

всех направлениях. Самая длинная «прямая дорога» в 900 км шла с севера на юг, а общая про-

тяженность дорог составляла около 8 тыс. км. При Цинь Ши-хуане, чтобы предотвратить втор-

жения северных кочевых племен, были объединены в одну сплошную стену протяженностью

в 5 тыс. ли несколько стен, построенных на границах бывших царств в горных и полупустынных

районах.

Весной 1974 г. в результате случайных раскопок лёссовой почвы в 35 км к востоку от Сиани

(пров. Шэньси) поблизости от подземной гробницы Цинь Ши-хуана при рытье колодца мест-

ными крестьянами было сделано одно из самых значительных открытий китайской археологии:

обнаружено целое воинское подразделение циньской армии, сделанное из терракоты. В мае

и июне 1976 г. в результате раскопок были обнаружены еще два рва с остатками терракотовой ар-

мии. В итоге оказалось, что ведущие к гробнице проходы охраняют около 7500 реалистично рас-

крашенных солдат в натуральную величину, а также более 600 лошадей. В 1975 г. над раскопом

началось сооружение музея. И уже 11 октября 1979 г. (к 30-летию КНР) музейный павильон над

склепом № 1 был построен и открыт для посетителей. Вслед за ним открылись павильоны над

склепами № 2 и 3. К началу 1994 г. музей фигур воинов и коней был создан полностью. Он

занимает 20 га и является крупнейшим в КНР. Обнаруженные воины выстроены в 11 колонн,

Типы воинского облачения (эпоха Сун)

протянувшихся более чем на 200 м. Это помогло представить, как реаль- Военная

но выглядели воины Цинь Ши-хуана. Так, роту пехотинцев, одетых МЫСЛЬ

в латы, возглавляют два воина, управляющие колесницей. Их руки вытя-

нуты вперед. Рост, форма и прическа воина говорят о его звании. Сол-

даты одеты в короткую военную форму и в латы без украшений. На

военачальниках нижнего и среднего рангов надеты нагрудные латы

с украшениями, длинные шапки в виде птицы и сапоги, высшего и среднего ранга — цветные

латы, покрытые пластинками в виде рыбьей чешуи, и длинные шапки в виде двух птиц.

С длинными усами они выглядят старше других и стоят позади солдат. Латы надевались поверх

одежды из кожи или войлока, защищавшей нижнюю часть тела и прикрывавшей тунику.

Длинные штаны и своеобразные краги дополняли обмундирование. Их волосы, собранные

и заплетенные на затылке, образовывали на макушке шиньон различной формы. Воины выс-

ших званий носили повязку или специальный головной убор. Высота глиняных воинов состав-

ляет 175—195 см в зависимости от звания (скульпторы могли сознательно преувеличивать раз-

меры статуй, но также могли изображать ближайших дружинников Цинь Ши-хуана, высоко-

рослых «гвардейцев»). У большинства воинов лица напоминают жителей центральной части

провинции Шэньси: продолговатое лицо с широким лбом, большим ртом, толстыми губами

и короткими усами. Другие воины очень похожи на представителей нацменьшинств, про-

живающих на северо-западе Китая. Помимо пехотинцев в войско входили генералы, офицеры,

кавалеристы, стоящие рядом с лошадью, возницы, управляющие колесницей, и лучники, при-

севшие на корточки. Изначально они были раскрашены и оснащены настоящим оружием из

бронзы, в частности арбалетами. После их обжига на статуи наносились минеральные краски.

Эта процедура делала каждого война не похожим на остальных, а различия в одежде и цвете

(красный, черный, белый или фиолетовый) свидетельствовали, к каким подразделениям армии,

видам и родам войск принадлежал тот или иной воин. Воины были вооружены арбалетами

и стрелами с трехгранными бронзовыми наконечниками, алебардами с Т-образными лезвиями,

мечами и другим оружием. В погребении № 1, моделируя расположение рук стрелков и поль-

зуясь обилием спусковых механизмов арбалетов и наконечников стрел, раскопанных тут же,

археологи определили, что первоначально у каждой фигуры был в руках арбалет — деревянный

лук длиной 1 м 35 см, обернутый полосками кожи, покрытый лаком и прикрепленный на дере-

вянное ложе с прорезью. Оружие поражало цель, как сообщают источники, на расстоянии до

800 м и пробивало любую броню. В бою стрелки держали дистанцию, осыпая врагов градом

смертоносных стрел. Легковооруженные воины с мечами, копьями и топорами составляют

основную массу терракотовой армии. (Часть настоящего оружия была разграблена повстанцами

Чэнь Шэна и У Гуана, захвативших столицу Циньской империи в 208 до н.э.)

Император Хань У-ди (Лю Чэ, прав. 141-87 до н.э.; см. т. 2, 3, 4) реанимировал идею консоли-

дации территории и рьяно взялся за ее воплощение в жизнь, реорганизовав армию и серьезно

усилив кавалерию, необходимую для ведения войн с кочевниками. В рекруты на два года наби-

рали всех мужчин от 23 до 56 лет, а иногда забирали и 20-летних. Имелись и трудовые армии.

При объявлении войны или отражении внешней агрессии мужчин могли призвать повторно.

Большинство рекрутов служили пехотинцами, небольшая часть направлялась на военные греб-

ные суда, охранявшие прибрежные воды. Для службы в кавалерии призывались представители

привилегированной части общества. Иногда туда привлекались всадники-кочевники из погра-

ничных районов. Добровольцы получали базовый рацион, комплект одежды и вооружения, но

им не выплачивалось жалованье. После обучения новобранцев направляли в гарнизоны по всей

стране, в том числе в отдаленных пограничных областях. При регулярном призыве и двухго-

дичной службе во время войны численность армии могла доходить до 1 млн.

В 121 и в 119 гг. до н.э. четыре генерала, каждый из которых командовал армией от 100 до 200 тыс.

войнов, 8 лет сражались с сюнну и вытеснили их из северных и северо-восточных приграничных

районов. Сюнну вынуждены были перенести свою ставку далеко на север, и некоторые из

племенных вождей перешли на сторону империи Хань. Своими успехами китайская армия была

обязана помимо таланта военачальников применению железного оружия, в первую очередь

длинных мечей в кавалерии, железных кольчуг, а также необыкновенной точности арбалетов

с бронзовым механизмом. Для пополнения кавалерии лошадьми были опустошены все коне-

заводы империи. В эпоху Хань считалось, что один китайский солдат стоит шестерых «варва-

ров», поскольку армия отличалась высоким профессионализмом и организованностью, что

поддерживалось тренировками (состязания в стрельбе из лука, арбалета и т.д.).

Общественные

науки

Постоянные вторжения кочевников с северо-запада и юга требовали

осуществления активной обороны. Великая Китайская стена была не

только отремонтирована, но и продолжена на запад до самого Дуньхуана

(пров. Ганьсу), охватив новые земли, ставшие областями империи.

Вдоль нее расположились форты, гарнизоны которых состояли из воен-

ных поселенцев и размещались в квадратных сторожевых башнях высо-

той от 5 до 10 м, которые возводились в пределах видимости одна от другой и соединялись

с помощью высоких земляных укреплений. Обычно башни строились из кирпичей, затем их

штукатурили и покрывали белой краской. Помещения в них можно было превратить в замкну-

тые пространства с помощью системы дверей, закрывавшихся специальными засовами. На

наружной стене сооружалась лестница с деревянными маршами и каменными площадками. Для

дополнительной защиты каждая окружалась зубчатыми стенами. На верхней площадке башни

размещались тяжелые арбалеты, катапульты, колчаны, набитые стрелами и тяжелыми дроти-

ками, висели мечи и шлемы. В башне находились запасы жира и клея для поддержания оружия

в боевом состоянии. Для связи с соседями на каждой башне имелся шест для подъема сиг-

нальных знаков. Днем при хорошей видимости пользовались флагами, при плохой — черным

дымом, а ночью — яркими фонарями или кострами. Если нужно было послать срочную депешу,

поджигали аккуратно сложенную груду хвороста и дров, которая всегда размещалась позади

оборонительных сооружений. На башнях имелись большие чаны с водой. Где позволял рельеф

местности, вода поступала по специально проложенным глиняным трубам. На имеющихся

в башнях жаровнях с углями готовили пищу для воинов, не забывали и о необходимых лекарст-

вах. С наружной стороны башни специально насыпалась и выравнивалась песчаная насыпь или

полоса, которая регулярно осматривалась, чтобы мгновенно можно было выявить следы неза-

метно проникших людей или животных.

Регулярные инспекции состояния оборонительных сооружений, система условных сигналов

и паролей, тщательная синхронизация всех военных операций обеспечивали профессиональное

использование новых фортификационных сооружений. Стена не только защищала от набегов

варваров, но и служила препятствием для лиц, скрывающихся от правосудия, уплаты налогов

или службы в армии. В обязанности военных входила и доставка правительственной почты,

которую переносили специальные скороходы от одного поста к другому. Донесения, имевшие

специальную пометку «срочно», доставлялись лошадьми.

В эпоху Цинь и Хань военными делами ведал один из трех высших приближенных импе-

ратора — Главный защитник (тай-вэй), а в 119—51 гг. до н.э. — главнокомандующий (да сы-ма).

С древности (до 722 н.э.) рядовые военные делились на четыре категории: 1) осужденные, в ар-

мии отбывавшие свой срок наказания, их служба приравнивалась к трудовой повинности;

2) бродяги или жертвы природных бедствий, завербованные в армию (иногда принудительно);

3) лица, отрабатывающие трудовые повинности, в основном крестьяне; 4) торговцы, привлекав-

шиеся для операций, требовавших пунктуальности: плата им шла из фондов чрезвычайного на-

значения, пополнение которых осуществлялось в том

числе за счет грабежа завоеванных областей.

В эпоху Южных и Северных династий (316—589) была

введена рекрутская система (фу бин), впервые сфор-

мулированная в 564 г. при Северной Ци и основанная

на всеобщей воинской повинности, но отличавшаяся

от ее прямой реализации тем, что на службу пожиз-

ненно призывалась только часть потенциальных при-

зывников. В разбросанных по империи гарнизонах

они чередовали военную службу с занятием сельским

хозяйством. В государстве Северной Ци армия де-

лилась на пехоту и кавалерию, где служили мужчины

от 20 до 60 лет. При Восточной Вэй от каждой семьи

с более чем двумя сыновьями брался пожизненно

один рекрут. При Суй система фу бин была введена

в 583 г. В эпоху Южных и Северных династий также

стал практиковаться набор добровольцев за плату (му

Различные украшения в военном головном уборе

(эпоха Мин)

648