Титаренко М.Л., Кобзев А.И., Лукьянов А.Е. Духовная культура Китая: энциклопедия в 5 томах. Том 5: Наука, техническая и военная мысль, здравоохранение и образование

Подождите немного. Документ загружается.

бин). Южные династии не имели стандартных систем призыва и чаще Военная

всего привлекали добровольцев или насильно рекрутированных. В эти МЫСЛЬ

же годы сложился принцип наследственного комплектования армии. На

Юге поступивший на службу солдат, как правило, становился профес-

сиональным и даже наследственным воином, обычным делом было пре-

вращать в наследственных солдат не только потомков по мужской

линии, но и других родственников, включая линию жены. В эпоху Суй, когда во время войны с

корейским государством Когурё рекрутов оказалось недостаточно, император Ян-ди стал

использовать наемников, доведя армию до 1,1 млн. человек.

В эпоху Тан при Сюань-цзуне началось создание профессиональной армии, что имело два по-

следствия: систематический учет финансирования армии в бюджете государства и интеграцию

военной иерархии в общую схему управления чиновной администрации. В эпоху Тан также

действовала рекрутская система фу бин, призывался 1 человек от 6 семей в возрасте 21—60 лет.

Происходила ротация военных. Солдаты по специальному ротационному списку поочередно

отправлялись на 1 месяц в столицу и на 3 года на границы империи. Военными делами ведал

дворцовый секретариат (шу ми юань), укомплектованный евнухами. Тогда численность армии

в мирное время составляла не менее 700 тыс. воинов. Танский кодекс («Тан люй шу и»; см. т. 4)

свидетельствует о серьезном отношении к военным и о равенстве между гражданскими и воен-

ными чиновниками. Именно в эпоху Тан стало возможным обрести чиновный статус за военные

заслуги. Обретшие этот статус (сюнь [7]) рассматривались как годные для назначения на долж-

ность. План Запретного города (Гу-гун) в Пекине демонстрирует двусоставность существовав-

шей до последнего дня Китайской империи системы управления, которая была спланирована в

эпоху Тан: перекинутые через канал Цзинь-шуй-хэ (Река Золотой воды) мосты проходят между

двумя большими павильонами — справа в юго-восточной части Гу-гуна Палата литературного

блеска (Вэнь-хуа-дянь), слева в юго-западной части — Палата Воинской доблести (У-ин-дянь).

Однако гражданские чины, теоретически находясь на одном уровне с военными в чиновной

иерархии, все же на шаг опережали их — и так было вплоть до XX в. Экзамены для военных

чинов, проходившие параллельно гражданским, позволяли войти в офицерский корпус и сде-

лать там карьеру. Однако эти военные экзамены имели меньший престиж, чем гражданские.

Создание профессиональной армии теоретически должно было поддерживаться бюджетными

мерами. Первую волну добровольцев привлекали освобождение от трудовой повинности, со-

кращение сроков тюремного заключения, получение жалованья. Но вскоре это стало недоста-

точным, и набор превратился в принудительный. Жалованье солдатам продолжали выплачи-

вать, они освобождались от налогов, а их семьи содержались за счет государства. Новая регуляр-

ная армия состояла из двух частей: 1) императорской гвардии (около 120 тыс. человек), создан-

ной в 722 г. н.э. и призванной обеспечивать безопасность императора, его родни и близких,

дворца и его окрестностей; 2) армии около 500 тыс. воинов, созданной в 737 г. и оборонявшей

границы империи.

В 907—960 гг. в эпоху Пяти ди-

настий дворцовый секрета-

риат был очищен от евнухов

и превращен в военное бюро

под началом комиссара по

военным делам. Оно пять сто-

летий оставалось высшим во-

енным органом, но было

укомплектовано преимущест-

венно гражданскими лицами.

Сунский двор продолжил

профессионализацию армии,

набиравшейся в основном из

голытьбы и даже преступни-

ков, согласившихся служить

за прощение правонаруше-

ний. Армия насчитывала к се-

Воинское обмундирование

эпохи Мин

Общественные редине XI в. 1,5 млн. человек. Так как в танское время главной центро-

бежной силой являлась военная знать на местах, в эпоху Сун были

науки приняты меры против ее чрезмерного возвышения и самостоятельности.

Резко увеличилась гвардия, которую центральное правительство про-

тивопоставляло местным войскам. В военную организацию империи

впервые был включен постоянный флот, каждый округ должен был со-

держать флотилию. При Южной Сун было 2 флотилии на Янцзы и Хуанхэ и каждой префектуре

надлежало содержать флотилию.

Войска были разделены на четыре категории: гвардия, местные, сельские и пограничные вой-

ска, подчиненные центральному тайному совету, а практически — самому императору. Гвардия

являлась личной охраной императора; местные войска состояли из гарнизонов, размещенных

в каждом округе; сельские представляли собой вооруженные силы, сформированные из рекру-

тов или добровольцев из местного населения; в пограничные войска вербовали из покоренных

племен. Сельские и пограничные войска имелись не везде. Местные войска были плохо

обучены, поэтому в большинстве случаев использовались лишь для несения различных трудо-

вых повинностей, постепенно их количество сокращалось. Гвардия составляла основную часть

вооруженных сил. Так, при сунском императоре Тай-цзу (968—976) численность армии (гвар-

дейские и местные войска) была равна 378 тыс. человек, из них гвардия составляла 193 тыс.,

т.е. больше половины, а при Жэнь-цзуне (1022—1063) — 826 тыс. и составляла уже почти две тре-

ти армии (всего — 1 млн. 259 тыс.). Расходы на содержание армии к этому времени составляли

пять шестых годового бюджета государства.

Гвардейцы были военными профессионалами и служили пожизненно. Пожизненное пребыва-

ние на военной службе обусловливало падение дисциплины. Основная масса гвардейцев была

сконцентрирована в столице. Гвардия до того усилилась, что сама стала сажать на трон импера-

торов, в результате чего, например, ее ставленник Чжао Куань-инь начал царствование

с увольнения в отставку своего преемника по командованию гвардией. Командиры воинских

частей то и дело перетасовывались, гарнизоны разных пунктов меняли местами, чтобы воена-

чальники не успевали пустить корни и стать опасными центру. Доходило до того, что солдаты не

знали своих постоянно меняемых командующих, те же не успевали по-настоящему узнать своих

солдат.

Придя к власти, Ван Ань-ши (см. т. 1, 3, 4) начал реформы, одним из направлений которых была

реорганизация армии. Он предложил создать систему бао цзя. Каждая семья, в которой было

двое совершеннолетних мужчин, должна была одного из них послать для несения сторожевой

службы. 10 семей объединялись в группу (бао [2\), 50 — в большую группу (да бао), 10 да бао со-

ставляли ду бао во главе с руководителем (ду бао чжан). Каждое да бао выделяло 5 человек, ко-

торые по ночам попеременно несли сторожевую службу. Впоследствии для воспитания военных

навыков их стали обучать военному делу в свободное от сельскохозяйственных работ время. Это

способствовало постепенному переходу от вербовки к системе народного ополчения,

уменьшению численности постоянных войск и укреплению обороноспособности империи.

В провинциях все входившие в систему бао цзя должны были держать лошадей, которых в случае

военных действий обязаны были поставлять в армию. В провинциях устанавливались должно-

сти командующих местными войсками. Была прекращена практика постоянной «смены гарни-

зонов», теперь войска знали своего командующего, а тот «обучал своих воинов». Создавались

военные арсеналы, и по всей стране была организована вербовка высококвалифицированных

мастеров-оружейников.

С эпохи Юань применялся только принцип комплексного комплектования армии. Все войска

состояли из профессионалов — выходцев из наследственных военных семей, служивших от 15

до 70 лет. Главной военной силой была монгольская армия, дополнявшаяся вспомогательными

войсками, состоящими в основном из трех элементов: 1) лица, служившие в войсках владетель-

ной знати, и члены киданьских, чжурчжэньских и китайских семей, присоединившихся к мон-

голам еще при Цзинь; 2) «китайская армия» (хань цзюнь) — выходцы из семей цзиньских солдат,

живших в Северном Китае; 3) «вновь покоренная армия» (синь фу цзюнь) — выходцы из семей

южносунских солдат. Все эти элементы были перемешаны в войсках, однако в императорских

армиях, расположенных вокруг Пекина, и особенно в личной охране императора преобладали

монголы и тюрки.

Основатель империи Мин Чжу Юаиь-чжан (см. т. 4) попытался по-новому решить проблему

создания боеспособной армии: все население было разбито на две категории: обычные граж-

данские семьи (минь ху) и военные семьи (цзюнь ху) — наследственное сословие «военных дво-

ров». Последние за военную службу были освобождены от налогов Военная

и прочих повинностей. В селениях, состоящих из военных дворов, трое мысль

мужчин из каждых десяти должны были постоянно нести военную

службу, а остальные — заниматься землепашеством, чтобы обеспечить

армию продовольствием. Управление войсками в целях безопасности

было раздроблено на пять округов. Службу на границе несли посменно

воины из внутренних гарнизонов. Для военных походов создавались сводные части под

управлением специально назначенного полководца. Тем не менее минский двор тоже был

вынужден создавать наемные войска, которые в конце концов, вступив в союз и с маньчжурами,

способствовали краху минской державы. До XVII в. большинство солдат империи составляли

выходцы из наследственных военных семей. Численность регулярной армии постепенно увели-

чивалась: с 1 198 442 чел. в 1392 г. до 1 238 524 в 1642 г. По другим данным, вместе с наемными

войсками ее численность достигала 4 млн. человек. В начале XVII в. первый русский посланник

в Китае Иван Петлин отмечал, что «люди в Китайском государстве не воинские: большой их

промысел торги сильные. А к бою робливы».

В эпоху Цин существовала особая структура армии, состоящая из двух видов корпусов — «зна-

мен» и «зеленых батальонов» («зеленых знамен»). Знамена сложились на основе маньчжурских

племенных групп. Сначала их было 4 (желтое, белое, красное и голубое), при Хуантайцзи (см.

т. 4) к этим «настоящим» знаменам были добавлены еще 4 «пограничных»: желтое с каймой, бе-

лое с каймой, красное с каймой и голубое с каймой (кайма у желтого, белого и голубого была

красной, а у красного — белой), т.е. впервые было положено начало именно восьмизнаменной

военной организации. В восьмизнаменных войсках служили маньчжуры (основной костяк), мон-

голы, а также китайцы, добровольно перешедшие на службу к маньчжурскому двору в период,

предшествовавший вторжению в Китай. Китайских перебежчиков включали во внешние зна-

мена, а маньчжуров и их монгольских союзников — во внутренние. Членство в знаменных вой-

сках было наследственным, но по наследству передавалась только принадлежность к своему

знамени без всякого ранга. 3 высших (старших) знамени: «настоящее» и «пограничное» желтые

и «настоящее» белое и отданные разным принцам остальные маньчжурские «5 низших» (млад-

ших) знамен относились к столичным войскам. Столичные знамена разделялись на «внутрен-

ние» и «внешние». В 1635 г. было сформировано еще 8 знамен из монголов (три старших: жел-

тое, желтое с каймой и белое, и пять младших: белое с каймой, красное, красное с каймой,

голубое, голубое с каймой) и 8 «зеленых» знамен из китайцев (три старших: желтое, желтое

с каймой, белое, и пять младших: белое с каймой, красное, красное с каймой, голубое, голубое

с каймой), которые комплектовались вербовкой китайцев в провинциях, где они и отбывали

службу, — всего их стало 24. Каждое знамя из 7500 человек включало 5 полков (монгольское —

2). Полк делился на 5 рот, или эскадронов, по 300 (впоследствии 100) человек. В маньчжурских

знаменах насчитывалось по 70—80 ротных командиров, в китайских — по 30—40. «Зеленые

батальоны» из китайцев насчитывали по 500 человек и делились на 5 рот по 100 человек.

Когда маньчжуры начали захватывать китайские земли, их войско насчитывало всего 169 тыс.

человек. Восьмизнаменная маньчжурская армия первоначально насчитывала в своем составе

200 тыс. маньчжуров, 65 тыс. монголов и 81 тыс. китайцев. Большая часть их располагалась

в Пекине, а остальные в провинциальных центрах и отдельных важных стратегических пунктах.

В 1644 г. из 24 знамен было 8 маньчжурских, 8 монгольских и 8 китайских. Восьмизнаменные

войска несли главным образом гарнизонную службу, редко принимая участие в военных опе-

рациях против внешнего врага. С 1634 г. Хуантайцзи ввел в армии деление по родам войск —

конница, пехота, артиллерия. К 1644 г. знаменная конница насчитывала около 200 тыс. тяжело-

и легковооруженных всадников. Знамена хань цзюней, набранные из рослых и сильных северян,

располагали хорошо обученной стойкой пехотой и сильной по тем временам артиллерией.

Через систему восьми знамен стало осуществляться все военное и хозяйственное управление

населением страны. При каждом знамени в 1614 были учреждены специальные канцелярии,

ведавшие помимо обычного делопроизводства и отчетности широким кругом вопросов, касав-

шихся разных сторон жизни всего военного и гражданского населения. Впоследствии каждая

канцелярия была разделена на два управления: левое и правое. В компетенцию левого входило

повышение в чинах, наблюдение за порядком передачи наследственных чинов, арест лиц,

совершивших преступления, и ведение судопроизводства. Правое ведало назначением провиан-

та и денежного жалованья, выделением средств на фураж, единовременными награждениями

служилых людей, взысканием недоимок, подворными и подушными переписями в знаменах,

учетом имеющихся земельных угодий и пр.

Общественные

науки

Продолжилась дальнейшая разработка структуры воинских подразделе-

ний внутри каждого из восьми знамен. «Зеленые» китайские знамена

подчинялись высшему провинциальному командованию (гражданские

губернаторы и генерал-губернаторы). Их численность почти в 3 раза

превышала восьмизнаменные войска, а высший командный состав

включал иногда маньчжуров, но значительно чаще китайцев, доказав-

ших свою преданность цинскому двору. Денежное и натуральное довольствие китайского сол-

дата было примерно в 3 раза меньше маньчжурского.

До XVIII в. военные инстанции были сосредоточены в Пекине. В XIX в. полномочия по набору

в войска, их снабжению и даже выбору стратегии перешли к провинциальным властям. Доспехи

делались легкими и гибкими, чтобы не сковывать движений конного воина. Поэтому кавалерия

была маневренна и оперативна. У воинов восьми маньчжурских знамен доспехи отличались цве-

том (голубой, желтый, красный, белый) и тоном галуна. Их парадную форму полков шили из

шелка, подбитого хлопком, и украшали множеством медных пуговиц. Шлемы кроились из кожи.

В период наибольшего могущества Цин в армии служило 200 тыс. знаменных и 660 тыс. солдат

китайских «зеленых батальонов». В XIX в. солдаты «зеленых батальонов» были разделены на

127 подразделений. Если в XVII в. маньчжурская армия, размещенная гарнизонами в 72 стра-

тегических пунктах империи, представляла собой грозную военную силу, то с течением времени

она утратила свой воинственный дух.

Каждый знаменный воин, в зависимости от служебного положения, получал в неотчуждаемое

владение дом или казенное помещение, в котором жил с семьей, участок обрабатываемой земли

площадью от нескольких десятков до нескольких сот му, а также регулярное довольствие в виде

денежного жалованья и рисового пайка. Участок обрабатывался крепостными, домашними

рабами или арендаторами. Знаменные-маньчжуры пользовались большими привилегиями, чем

знаменные-монголы, а последние — несколько большими, чем знаменные-китайцы. Всем им

запрещалось заниматься физическим трудом или торговлей. Поскольку их военная служба

фактически сводилась к очень редким парадам, связанным с какими-то торжественными слу-

чаями, знаменные войска от безделья предавались всевозможным порокам, включая пьянство,

азартные игры и т.д.

В результате этого некогда могущественная и грозная маньчжурская армия к середине XIX в.

превратилась в необученные, плохо вооруженные и недисциплинированные отряды. Стремясь

противодействовать ее упадку и разложению, правительство неоднократно издавало указы,

запрещающие знаменным продавать свои земли. Однако процесс обнищания и деградации

восьмизнаменной армии продолжался. Большая часть ее земель была заложена или тайно про-

дана китайцам из разных сословий.

** Бегин Ж., МорелъД. За стенами запретного города. М., 2003; Васильев К.В. «Планы

сражающихся царств». Исследования и переводы. М., 1968; Волков C.B. Служилые

слои на традиционном Дальнем Востоке. М., 1999; Демидова Н.Ф., Мясников B.C.

Первые русские дипломаты в Китае («Роспись» И. Петлина и статейный список

Ф.И. Байкова). М., 1966; Каменарович И. Классический Китай. М., 2006; КрилХ.Г. Ста-

новление государственной власти в Китае. Империя Западная Чжоу. СПб., 2001; Крю-

гер Р. Китай. Полная история Поднебесной. М., 2006; Крюков М.В., Переломов Л.С.,

Софронов

М.В.,

Чебоксаров

H.H. Древние китайцы в эпоху централизованных империй.

М., 1983; Лёве М. Китай. Династия Хань. М., 2005; Ломбар Д. Императорский Китай.

М., 2004; Малявин В.В. Китайская цивилизация. М., 2000; Мелихов Г.В. Маньчжуры на

Северо-Востоке (XVII в.). М., 1974; Непомнин O.E. История Китая. Эпоха Цин XVII

—

начало XX века. М., 2005; Очерки истории Китая. С древности до «опиумных войн» /

Под ред. Шан Юэ. М., 1959; Погребенные царства Китая. М., 1998; Чуев Н.И. Военная

мысль в древнем Китае. История формирования военных теорий. М., 1999.

В.Н. Усов

652

Изучение в России китайских наук,

языков и образования

Российская китаистика

Изучение

в России

китайских наук,

языков

и образования

На античном Западе Китай был отрывочно известен с рубежа н.э. (Страбон, Плиний Старший,

Клавдий Птолемей, Павсаний) как загадочная страна Серов (Серика) или/и синов/тинов

(Сина/Тина, Циниста). Первый термин предположительно относится к Северному Китаю

и возводится к иероглифу сы [8\ («шелк»), а второй — к Южному Китаю с Северным Вьетнамом

и имени династии Цинь. Более или менее развернутые и достоверные сведения о Китае начали

поступать в Европу только в средние века и новое время прежде всего от итальянских путе-

шественников и миссионеров. Пионерами тут явились венецианские купцы Поло, младший из

которых Марко (1254—1324) составил знаменитую полуфантастическую «Книгу Марко Поло».

Первую достоверную книгу о Китае в 1585 г. опубликовал в Риме испанец X. де Мендоса (G. De

Mendoza). Его «История великого государства Китая» уже к 1600 г. выдержала 38 изданий и была

переведена на все основные европейские языки. Первый полноценный словарь китайского

языка

—

китайско-испанский, включавший 7160 иероглифов, составил, видимо, португальский

иезуит Э. Диас (Е. Diaz, 1574—1659), а первую грамматику «Arte de la lengua mandarina» опубли-

ковал в Кантоне (Гуанчжоу, 1703) миссионер-доминиканец Ф. Варо (F. Vara, 1627—1687).

Подлинным «отцом западной синологии» (выражение П. Демьевиля [P. Demieville, 1894—1979])

стал итальянский миссионер и иезуит М. Риччи (M. Ricci, 1552—1610), проживший в Китае поч-

ти 30 лет, в совершенстве овладевший местным языком, переведший на латынь конфуцианское

«Четверокнижие» («Сы шу») и введший в оборот на Западе имя Кун-цзы в форме Confucius

(Конфуций; см. т. 1).

Русское слово «Китай», фонетически и этимологически отличаясь от западных аналогов, воз-

водится к этнониму кидини/кидане (кит. цидань), обозначающему образовавших в X—XI вв. на

северо-востоке Китая государство Ляо, родственных монголам или тунгусам кочевников, через

которых, по-видимому, и произошло начальное знакомство русских с Китаем. Впервые пись-

менно сведения о нем (Хатай — Сев. Китай; Чин, Мачин — Южный Китай), принесенные из

Индии, запечатлел в XV в. Афанасий Никитин. Первые посланники в Китай: И. Петлин («Рос-

пись», 1618), Ф.И. Байков («Список», 1660), Н.Г. Милеску-Спафарий («Описание», 1677) оста-

вили уже записи очевидцев. В 1715—1956 гг. в Пекине действовала Российская духовная миссия

в Китае (см. т. 2), из недр которой вышли создатели отечественной китаистики. В XVIII в. это

были крупнейшие переводчики И.К. Россохин (1717—1761) и А.Л. Леонтьев (1716—1786), пуб-

ликовавшийся в журналах Н.И. Новикова. В XIX в. подлинно научный и общественно зна-

чимый характер российской китаистике придал глава 9-й миссии Н.Я. Бичурин (Иакинф, 1777—

1853; см. т. 2), выпустивший целый ряд переводов, исследований, энциклопедических

сочинений о Китае, создавший традиционную русскую транскрипцию (см. т. 3) китайских слов

(1838) и методику обучения кит. языку в первом в России учебном заведении данной спе-

циализации — Кяхтинской школе/училище (1830/1835—1861/1867). В 1837 г. кафедра китай-

ского языка была учреждена в Казанском университете, откуда в 1855 г. переведена на факультет

восточных языков С.-Петербургского университета. Глава 13-й миссии П.И. Кафаров (Палла-

дий, 1817—1878; см. т. 2) подготовил новаторскую работу «Китайская литература магометан»

(СПб., 1887), усовершенствовал разработанную Н.Я. Бичуриным транскрипцию и составил

фундаментальный «Китайско-русский словарь», который завершил и издал в 2-х томах в Пеки-

не (1888) П.С. Попов (1842-1913), создавший также «Русско-китайский словарь» (СПб., 1879),

переиздававшийся в Пекине (1896) и Токио (1900), написавший пионерский для Запада «Крат-

кий исторический очерк уголовного законодательства Китая с древнейших времен до второй

половины X века по Р.Х.» (1876/1880) и переведший конфуцианские каноны «Лунь юй» (1910,

см. т. 1) и «Мэн-цзы» (1904, см. Мэн-цзы в т. 1). Затем крупнейшим в России и на Западе стал

2-томный «Полный китайско-русский словарь» (Пекин, 1909) под ред. епископа Иннокентия

(И.А. Фигуровский, 1863—1931), учитывавший словари Палладия—Попова, С. Куврёра (S. Couv-

reur, 1835-1919) и Г. Джайлса (Н. Giles, 1845-1935). Подобный «мировой рекорд» был повторен

4-томным «Большим китайско-русским словарем» (М., 1983—1984; непоименованная и переде-

ланная по фонетическому принципу копия в двух томах: Чанчунь, 1992) под ред. И.М. Ошанина

(1900-1982).

653

Общественные в XIX в. после Бичурина самой значительной фигурой в отечественной

китаистике был ученый-энциклопедист академик В.П. Васильев (1818-

^ 1900), написавший пионерский для всей западной науки «Очерк исто-

рии китайской литературы» (СПб., 1880; см. Китайская литература в Рос-

сии в т. 3) и разработавший принятую до сих пор, в частности в «Боль-

шом китайско-русском словаре», русскую графическую систему (см. т. 3)

расположения и поиска иероглифов в словарях (1866). Первая в мире книга по китайской

мифологии (1891/1892) принадлежит перу также профессора С.-Петербургского университета

С.М. Георгиевского (1851—1893; см. Китайская мифология в т. 2). В XX в. отечественную китаи-

стику возглавил академик В.М. Алексеев (1881-1951), блестящий переводчик Пу Сун-лина (1640-

1715; см. т. 3), наставник плеяды выдающихся ученых (Н.А. Невский, 1892—1937; К.К. Флуг,

1893-1942; Ю.К. Щуцкий, 1897-1938; Б.А. Васильев, 1899-1938; А.А. Штукин, 1904-1964;

А.А. Петров, 1907—1949; JI.H. Меньшиков, 1926—2005, и др.; см. Китайская литература в России

вт. 3), главный организатор итогового для середины XX в. энциклопедического сборника «Ки-

тай» (М., Л., 1940). В конце XX в. подобный итог, но на значительно более широкой инфор-

мационной базе подвели 6-томник по этнической истории китайцев от зарождения до нач.

XX в., тоже написанный коллективом ведущих специалистов: М.В. Крюковым, В.В. Малявиным,

Л.С. Переломовым, М.В. Софроновым, Н.Н. Чебоксаровым (М., 1978—1993); учебное пособие

М.Е. Кравцовой «История культуры Китая» (СПб., 1999) и энциклопедия В.В. Малявина

«Китайская цивилизация» (М., 2000), а в начале XXI в. — настоящее издание (энциклопедия

«Духовная культура Китая». Т. 1—5. М., 2006—2009). Наиболее полные биобиблиографические

сведения об отечественной китаистике содержатся в трудах П.Е. Скачкова (1892—1964), В.Н. Ни-

кифорова, С.Д. Милибанд, А.Н. Хохлова. В советский и постсоветский период центр китае-

ведческих исследований переместился в Москву, где большинство специалистов сосредото-

чивались в Институте востоковедения АН СССР / ИВ РАН, Институте восточных языков /

Институте стран Азии и Африки при МГУ и Институте Дальнего Востока АН СССР / ИДВ РАН,

но в ранее лидировавшем Ленинграде / С.-Петербурге сохранилась авторитетная научно-

педагогическая школа в Ленинградском отделении / С.-Петербургском филиале ИВ РАН и на

восточном факультете Ленинградского / С.-Петербургского университета.

** Кобзев А.И. Глобализация и summa sinologiae // XXXVII НК ОГК. М., 2007, с. 261-

275; он же. Китайская и западная синология // XXXIX НК ОГК. М., 2009; Кучера С.

Историография истории Древнего Китая // Историография истории Древнего Во-

стока: Иран, Средняя Азия, Индия, Китай. СПб., 2002, с. 263-301; Ломаное А.В. Хри-

стианство и китайская культура. М., 2002; Милибанд С.Д. Биобиблиографический сло-

варь отечественных востоковедов. Кн. I, II. М., 1995; Никифоров В.Н. Советские исто-

рики о проблемах Китая. М., 1970; Скачков П.Е. Библиография Китая. М., 1960; он же.

Очерки истории русского китаеведения. М., 1977; Franke H. Orientalistik. I. Teil. Sino-

logie. Bern, 1953; Leslie D., Davidson J. Author Catalogues of Western Sinologists. Canberra,

1966; Europe Studies China. L., 1995; Zurndorfer

H. T.

China Bibliography. Leiden, 1995.

А.И. Кобзев

Ю.К. Щуцкий К.К. Флуг П.Е. Скачков

Естествознание и математика Изучение

в России

Первые шаги в изучении китайской традиционной науки российскими китайских наук,

учеными были совершены через несколько лет после учреждения языков

Академии наук и художеств (28 января 1724, официальное открытие и образования

27 декабря 1725). По возвращении в 1728 г. из Китая первого российско-

го торгового каравана его директор И.Л. Ланг (ум. после 1738 г.) предложил членам Академии

установить через него научные связи с миссионерами-иезуитами в Пекине. Это побудило их

заняться изучением науки Китая. Вскоре астроном Ж.Н. Делиль (1688—1768) составил обзор

европейских исследований науки стран Востока, а Г.Ф. Миллер (1705-1783), Ф.Х. Майер

(1697-1729) и Г.В. Крафт (1701—1754) написали статьи о математике, астрономии и календарях

Китая. Г.З. Байер (1694—1738), правнук знаменитого астронома (1572—16250, составил китай-

скую грамматику и словарь. Эти работы были включены в двухтомный «Китайский музей»,

изданный под именем Т.З. Байера (Museum Sinicum. Т. 1,2. SPb., 1730). Когда в 1932 г. Академию

посетили члены китайского посольства, им был подарен этот сборник.

Начиная с 1731 г. русский торговый караван отправлялся в Пекин каждые два года. Петербург-

ским ученым удалось наладить плодотворную переписку с иезуитской миссией в Пекине. Мис-

сионеры присылали в Академию подробные описания особенностей китайской математики,

астрономии, географии и других наук, а также различные астрономические и другие наблюде-

ния, выполненные ими самими. Обмен научной информацией с пекинскими миссионерами-

иезуитами продолжался до конца 1750-х годов.

Со 2-й трети XVIII в. в исследовательскую деятельность стали вовлекаться члены Российской

духовной миссии (РДМ) в Пекине, однако основная часть трудов о китайских естественных

науках была ими создана намного позже — в XIX в. В начале изучения китайской науки важную

роль сыграл Илларион/Ларион Калинович Россохин/Разсохин/Рассохин (1717-1761), ученик

2-й (1729-1735) и 3-й (1736-1743) РДМ, а с 1741 г. переводчик Академии наук, переведший

с китайского и маньчжурского большое количество географических текстов. Ученик 3-й (с 1743)

и 4-й РДМ (1744—1755), а затем переводчик Коллегии иностранных дел А.Л. Леонтьев издал

«Уведомление о чае и шелке» (СПб., 1775), содержащее также перевод стихов о хлебопашестве

и шелководстве, и, видимо, первое на русском языке «Описание китайской шахматной игры»

(СПб., 1775), в 1877 г. переизданное в «Шахматном листке».

Начальник 9-й РДМ (1807-1821) Иакинф (Никита Яковлевич) Бичурин (1777-1853) известен

прежде всего обширными трудами по географии, этнографии и страноведению Китая. Ему

принадлежат несколько публикаций по астрономии, медицине, метрологии и другим наукам,

а также оставшиеся в рукописях «Китайская Астрогнозия, или Описание китайских созвездий»

(июль 1830), «Об оспе» (1847), «Маньчжурско-китайско-русский словарь терминов часового

производства» (1821) и переводы «Об укреплении Желтой реки и канала подвозного» (1812)

и «Описание китайских монет» (1838). Увидели свет его перевод «Ся-сяо-чжен, или земле-

дельческий календарь китайцев» (Московский телеграф. 1830. Ч. 32, № 7), заметки о технологии

лако-красочного и мехового производства — «О китайской лакировке. Способ покрывать де-

рево киноваренным лаком. Способ покрывать дерево лаком под красное дерево. Способ покры-

вать лаком вещи большого объема. О приготовлении красок в Китае. О выделке мехов» (Журнал

МВД. 1934. Ч. 14, № 10) — и об астрономии — «Еще нечто о Китае» (Сын Отечества. 1843. Кн. 4,

отд. 5). В последние годы пребывания в Пекине он осуществил сокращенный перевод «Дай Цин

и тун чжи» («Сводное описание [империи] Великой Цин», 1686-1743), включающий массу

географических, этнографических и прочих, основанных на традиционной китайской науке

сведений и изданный почти через полтора века под названием «Собрание сведений по истори-

ческой географии Восточной и Средней Азии» (Чебоксары, 1960), а также до сих пор не издан-

ный перевод грандиозного историко-энциклопедического свода «Цзы чжи тун цзянь ган му»

(«Всеобщее зерцало, управлению помогающее, в основе и дополнениях»; см. т. 4), созданного

Чжу Си (1130—1200; см. т. 1, 4) с учениками на базе «Цзы чжи тун цзянь» («Всеобщее зерцало,

управлению помогающее»; см. т. 4) Сыма Гуана (1019—1086; см. т. 1, 4), а позднее продолженного

до XVII в., переведенного на маньчжурский и «высочайше утвержденного» (юй пи) в период

Кан-си (1662-1722; см. т. 4).

Немец по происхождению Юлиус Клапрот (Julius Maproth, 1783—?), рано проявивший способ-

ности в восточных языках (в частности, в китайском), в 1804 г., в возрасте 21 года был пригла-

шен в качестве стажера по восточным языкам и литературе в С.-Петербургскую Академию наук,

Общественные

науки

а в 1807 г. стал ее членом. В 1810 г. в «Записках Академии наук»/

«Mémoires de l'Academie» он опубликовал небольшую статью «О хими-

ческом познании китайцев в VIII в.», в которой, ссылаясь на некий ки-

тайский алхимический текст «Пин лун жэнь» («Признания уравнове-

шенного дракона», 756 г.), изданный в 756 г. и находящийся в какой-то

библиотеке Санкт-Петербурга, пытался показать, что китайцам того

времени была известна кислородная теория горения. Дж. Нидэм (1980), упомянувший об этом,

возлагал большие надежды на российских китаистов, которые смогут найти данный текст и

удостовериться в верности выводов Клапрота.

Начиная с 10-й РДМ (1821—1830) в ее штате должен был находиться врач. Первым его функции

выполнял выпускник петербургской Медико-хирургической (ныне Военно-медицинской) ака-

демии (1819) Иосиф/Осип Павлович Войцеховский (1793—1850), прославившийся успешным

излечением родственника императора, Ли-цинь-вана, который на его доме на территории РДМ

с почетной церемонией установил памятную доску с надписью «Чан-сан мяо шу» («Чудесное

искусство Чан-сана»), сравнивавшей Войцеховского с описанным Сыма Цянем в «Ши цзи» (см.

т. 1,4) легендарным бессмертным целителем Чан-сан-цзюнем, который обучил врачеванию

патриарха медицины Бянь Цяо (см. также т. 2).

Начальник 10-й РДМ, архимандрит Петр (Павел Иванович Каменский, 1765—1845) составил

«Медицинско-русско-китайский словарь» (593 л.), представляющий собой собрание разно-

образных материалов: выписок из медицинских сочинений, прежде всего, видимо, «Бэнь цао

ган му» («Основные положения о корнях и травах») Ли Ши-чжэня, фармакологического слова-

ря, описаний плодов и животных, используемых для приготовления лекарств, стихов о пульсах

и сведений о поиске женьшеня.

Возможно, самая первая публикация о китайской медицине на русском языке — статья «Игло-

укалывание» профессора Петербургской медико-хирургической академии Прохора Алексеевича

Чаруковского (1790—1842) в «Военно-медицинском журнале» (1828, т. 12, № 1).

Врач 11-й РДМ (1830—1840) Порфирий Евдокимович Кириллов (1801—1868) прислал в Россию

первую коллекцию китайских растений и лекарств, включавшую комплектный экземпляр добы-

того в Маньчжурии и остававшегося единственным в европейских гербариях до начала XX в.

женьшеня. Само это растение было описано через 10 лет в переводе китайской статьи, опубли-

кованном К. Крымским в 1850 г. (Труды Вольного экономического общества. Т. 3, № 7, отд. 3).

В составе 11-й миссии работали штатный ботаник Александр Андреевич Бунге (1803—1890),

имевший степень доктора медицины, и астроном Егор Николаевич Фус (1806—1854), изучавший

в 1828—1829 гг. астрономию в Дерптском/Юрьевском университете у известного профессора

В.Я. Струве. Собранный A.A. Бунге материал был опубликован в «Enumeratio plantarum quas in

China boreali collegit» (СПб., 1831) и в «Plantarum Mongolico-Chinensium decas I» (Казань, 1835).

Результаты научных исследований E.H. Фуса в Монголии и Китае изложены в напечатанных

Академией письмах и отчетах («Rapport prealable fait a l'Academie sur un voyage en Chine...»,

Recueil des actes, 1832) и в труде «Geographische, magnetische und hypsometrische Bestimmungen,

abgeleitet aus Beobachtungen auf einer Reise in den Jahren 1830—1832 nach Sibirien und dem

Chinesischen Reich» (Mémoires de l'Acad., IV serie, I).

Врач 12-й РДМ (1840-1849) Алек-

сей Алексеевич Татаринов (1817-

1876) добровольно уехал в Китай

в 1840 г., сразу же после оконча-

ния Медицинско-хирургической

академии в Петербурге. Овладев

в совершенстве китайским язы-

ком, стал изучать литературу по

традиционной медицине. Вер-

нувшись в 1850 г. в Петербург,

пробыл там недолго и вновь от-

правился на Восток дипломатом.

За свои статьи по традиционной

китайской медицине, напечатан-

ные в «Трудах членов Российской

духовной миссии в Пекине» и

других изданиях, A.A. Татаринов

П.А. Чаруковский П.Е. Кириллов

656

Изучение

в России

китайских наук,

языков

и образования

без защиты был удостоен степени доктора медицины. Его ценнейшие

исследования, не потерявшие актуальность и в наше время, касались

многих разделов китайской медицины, в частности, пульсовой диагно-

стики, фармакологии, судебной медицины. Он собрал и передал Бота-

ническому музею Академии наук и Ботаническому саду в Петербурге

большую коллекцию монгольских и пекинских растений, а также 452 их

изображения, сделанных по его заказу с натуры китайскими художниками в Пекине. Кол-

лекцию из около 500 лекарств преимущественно растительного происхождения он отдал Бота-

ническому музею Медико-хирургической академии в Петербурге. Его основные сочинения:

«Способы исследования причин насильственной смерти, употребляемые китайцами» (Отечест-

венные Записки. 1847, т. LV, кн. 12); «Медицина и врачи в Китае» (ЖМНП, 1851, т. LXXI);

«О состоянии медицины в Китае» (Труды Общества русских врачей в Петербурге. 1852, ч. 5);

«О кровообращении по понятиям китайской медицины» (там же, 1853, ч. 5); «Краткие сведения

о китайском лекарстве жень-шень» (там же, 1856, ч. 6); «Китайская медицина» (Труды членов

Российской духовной миссии в Пекине. T. II, 1853); «Catalogue medicameniorum Chinensium,

quae Pekini comparanda et determinanda curavit A. Tatarinow» (Petropolis, 1857).

Студент 12-й РДМ Иосиф Антонович Гошкевич (1814—1875) изучал китайскую математику,

занимался астрономическими и метеорологическими наблюдениями, отчеты о которых пере-

сылал в Главную физическую обсерваторию в Пулково под Петербургом. Он собрал большую

коллекцию насекомых. После возвращения в 1850 г. в Петербург опубликовал в «Трудах членов

Российской духовной миссии в Пекине» (Т. 1, 2, 3. СПб., 1852, 1853, 1857) статьи о китайских

счетах, шелководстве, приготовлении туши, белил и румян.

Выпускник Петербургской медико-хирургической академии, доктор медицины Стефан/Степан

Иванович Базилевский (1822-1878), прибывший в Пекин в конце сентября 1849 г. в качестве

врача 13-й РДМ (1850—1858), сделал переводы из «Бэнь цао ган му» и других медицинских

сочинений, а также собрал большую коллекцию растений и рыб.

Многогранной была деятельность Константина Андриановича Скачкова (1821—1883), студента

13-й РДМ. Не окончив Петербургский университет, он в 1837 г. перевелся в Ришельевский

лицей, где был одним из лучших учеников известного астронома Алексея Николаевича Савича

(1810—1883). Там же изучал сельское хозяйство. В 1848 согласился поехать в Пекин в качестве

заведующего магнито-метеорологической обсерваторией, здание которой было построено под

его руководством. К.А. Скачков собрал большую библиотеку китайских книг, перевел мно-

жество сочинений по астрономии, географии и сельскому хозяйству, опубликовал несколько

работ, связанных с естествознанием, например: «О географических познаниях китайцев»

(Известия Русского географического общества. СПб., 1866. T. II); «Судьба астрономии в Китае»

(ЖМНП. СПб., 1874. T. CLXXIII, № 5).

Вслед за К.А. Скачковым магнито-метеорологической обсерваторией заведовал Дмитрий Алек-

сеевич Пещуров (1833-1943), студент 14-й РДМ (1858—1864), направленный в Пекин в 1857 г.,

после защиты магистерской диссертации по астрономии. Во время службы в обсерватории он

занимался изучением древнекитайской астрономии и сейсмологическими записями. В 1861 г.

был назначен на должность консульского агента в Тяньцзине.

Врач 14-й РДМ Петр Алексеевич Корниевский (1833-1878), по-

следний из врачей миссии, занимал должность с 1857 по 1860 г.,

после чего был переведен на работу в созданное в этот год по-

сольство. В 1862 г. издал статью «Медицинский приказ в Китае».

Три его статьи по медицине остались в рукописи.

Эмилий Васильевич Бретшнейдер (1833—1901), учившийся на ме-

дицинском факультете Юрьевского университета (1853—1858), три

года практиковавший в венских клиниках и в 1862 г. поступивший

на службу в МИД, был направлен в 1866 г. из Тегерана в посольство

в Пекине, где пробыл до 1884 г. Освоив китайский язык, стал

изучать историю, географию и ботанику Китая. Его многочислен-

ные труды в этих областях, преимущественно на английском языке,

особенно изданный в Шанхае в 1895 г. трехтомник о китайских

лекарственных растениях, получили всемирное признание.

В 1874-1875 гг. была совершена научная и торговая экспедиция

в Китай, в состав которой входили полковник Генерального штаба

А.А. Татаринов Ю.А. Сосновский (руководитель), топограф Зиновий Лаврович

Общественные

науки

Матусовский и доктор медицины Павел Яковлевич Пясецкий (1843-?).

С помощью Академии наук З.Л. Матусовский издал в 1888 г. «Геогра-

фическое обозрение Китайской империи с картою на 4 листах и пятью

приложениями в тексте». П.Я. Пясецкий собрал обширные этнографи-

ческую, минералогическую, энтомологическую и другие коллекции и

опубликовал брошюры «О медицине и санитарных условиях Китая»

(1876) и «Как живут и лечатся китайцы» (1882), а также ряд статей в медицинских журналах.

Двухтомник П.Я. Пясецкого «Путешествие в Китай» (1874—1875) переведен на французский

и английский языки.

Начало XX в. было ознаменовано защитой в Петербурге двух диссертаций по традиционной

китайской медицине.: в 1901 г. «Положение медицины в Китае» Владимира Викторовича Кор-

сакова, описавшего наиболее распространенные в Китае болезни и через много лет опублико-

вавшего статью «Медицина в Китае в прошлом и настоящем» (Врачебное дело. 1928, № 20),

и «Медицина в Китае» Якова Абрамовича Виолина (1866—?), напечатанная в 1903 г. и по-

священная широкому кругу вопросов, включая фармацевтику и судебную медицину.

В 1920-е годы проблемами китайских естественных наук начал занимался Александр Владими-

рович Маракуев (17.07.1891—19.08.1955). В молодости он перепробовал множество профессий

(разнорабочий, матрос, счетовод), во время Первой мировой войны был мобилизован, попал

в плен, в 1918 г. вернулся в Россию. В 1920-х годах оказался на Дальнем Востоке, в 1923 г. по ли-

нии Сибсельсоюза был командирован в Китай (Тяньцзин). В 1924 г. служил в советском торг-

предстве в Монголии. Затем до 1928 г. снова работал в Китае (КВЖД). За эти годы основательно

освоил китайский язык, изучал экономику и географию. В 1928 г. был избран действительным

членом Дальневосточного краевого НИИ, а в 1930

г.

начал преподавать в ДВГУ (читал курс «Вве-

дение в изучение стран Дальнего Востока»), чуть позже стал директором научной библиотеки

ДВГУ. Был арестован в 1937 г. по «делу» преподавателей ДВГУ. В 1938 г. приговорен к высылке

из Владивостока. Позже преподавал в разных институтах.

Научные интересы А.В. Маракуева были достаточно широки. Так, после первой поездки в Китай

он стал основательно заниматься метрологией. В результате за статьей «Метрология Китая»

(Изв. Общества изучения Маньчжурского края. Харбин, 1924. № 5) последовали брошюра «Очерк

метрологии Китая» (Харбин, 1927) и монография «Меры и весы в Китае» (Владивосток, 1930),

которая не потеряла научного значения и в наше время. Он написал учебник «Курс географии

Китая» (Вып. 1. Владивосток, 1935) и работы по математике (История развития математики

в Китае, а также в Японии // Отчет о деятельности математической конференции за январь —

декабрь. [Владивосток], 1930), астрономии (У истоков древней астрономии Дальнего Востока//

Бюл. физ.-мат. фак. Дальневосточного гос. ун-та. 1935. № 1), философии (Инь-фу-цзин —

страничка из истории китайской философии // Ученые записки ГПИ. 1947. Т. 4; см. т. 1 «Инь фу

цзин»), лексикографии и техническим устройствам (Китайская пишущая машина [Лексикогра-

фический этюд]. Владивосток, 1932) и другим темам, составил «Каталог китайских рукописей

в Библиотеке Дальневосточного отделения АН СССР» (Владивосток, 1932).

Эммануил Семенович Вязьменский (04.07.1913—11.05.1954) окончил в 1937 г. филфак Ленин-

градского университета по специальности «китайский язык и литература». Еще в университете

увлекся традиционной китайской

медициной и решил получить так-

же медицинское образование. По

рекомендации акад. В.М. Алексе-

ева был направлен (без сдачи

экзаменов) в 1-й Ленинградский

медицинский ин-т им. акад.

И.П. Павлова, который окончил

в 1941 г. по специальности «лечеб-

ное дело». Реализовать планы по-

мешала война, в самом начале ко-

торой он был призван в армию

военврачом. После победы над

Японией, в сентябре 1945 г., рас-

поряжением главного терапевта

Красной Армии акад. М.С. Вовси

был направлен в Китай для изуче-

П.Я. Пясецкий

А.В. Маракуев

658