Титаренко М.Л., Кобзев А.И., Лукьянов А.Е. Духовная культура Китая: энциклопедия в 5 томах. Том 5: Наука, техническая и военная мысль, здравоохранение и образование

Подождите немного. Документ загружается.

мировоззрение вообще отсутствовало. «Организмическая концепция, со-

гласно которой каждое явление связано с другим в иерархическом порядке,

была общепринятой среди китайских мыслителей» (J. Needham, 1981).

В определенных аспектах эта натурфилософия способствовала науч. мышле-

нию. Напр., склонение природного магнита к Сев. полюсу (бэй цзи), т.е. По-

лярной звезде (см. Бэй-доу в т. 2), считалось вполне естественным с т. зр. ор-

ганизмической целостности космоса. Такая априорная предрасположенность

к теориям поля помогла весьма рано (в XI в.) найти правильное объяснение

морских приливов. Уже в III в. китайцы высказывали замечательные сообра-

жения о дальнодействии на больших расстояниях без какого-либо физич.

контакта.

Заблуждение — полагать, что научно-технич. деятельность в Китае носила

лишь эмпирич. характер. К примеру, возведению Су Суном в 1088 знаменитой

часовой и астрономич. башни в Кайфэне предшествовало написание специ-

ального теоретич. трактата, в к-ром его ассистент Хань Гун-лянь выводил ме-

ханику всего сооружения из самых общих принципов. Хотя в целом китайцы

всегда тяготели к практике и испытывали недоверие к чистой теории, по

крайней мере в XI—XIII вв. неоконфуцианство (см. т. 1) добилось замечатель-

ного философского синтеза, удивительным образом синхронного схоласти-

ческому синтезу в Европе. Еще в методологич. разделе «Науки и цивилизации

в Китае» (1956) Нидэм сформулировал вывод, что организмический натура-

лизм крупнейшего неоконфуцианца Чжу Си (1130—1200; см, т. 1) не только

гармонирует с естеств. науками, но и сам проникнут научным духом. Нео-

конфуцианство, не располагая интеллектуальным опытом совр. науки, сумело

выработать адекватную ей философскую доктрину, к-рая преодолевала

дилемму механистич. материализма и теологич. витализма (идеализма) и была

близка идейной традиции Лейбница, Гегеля, Лотце, Шеллинга, Л. Моргана,

С. Александера, Я.Х. Смэтса, Р.В. Селларса, А.Н. Уайтхеда, а также Маркса

и Энгельса.

В нек-рых случаях осторожность относительно теоретизирования играла бла-

готворную роль в Китае, где астрономы не были столь глубокомысленны, как

Евдокс (404—352 до н.э.) и Птолемей, но зато не утверждали, что существует

твердокристаллич. небесный свод, неверие в к-рый носитель передовых евро-

пейских знаний М. Риччи (1552—1610) квалифицировал как безумие. Прак-

тические успехи китайцев зиждились на упорном экспериментировании. Без

кропотливой деятельности геомантов (фэн шуй) было бы невозможно откры-

тие магнитного склонения, а без проведения точных температурных измере-

ний и достижения контроля над окислительными и восстановительными

реакциями в печи не состоялся бы триумф керамич. индустрии. Хотя по со-

циальным причинам сохранилось сравнительно мало сведений о технич. дета-

лях подобных процессов, известны случаи, когда даже неграмотные специа-

листы, разумеется, с помощью грамотеев, создавали технич. пособия, напо-

добие «Му цзина» («Плотницкий учебник/Канон дерева»), надиктованного

знаменитым архитектором Юй Хао (X—XI вв.). По таким определяющим кри-

териям научности, как кумулятивность, личная заинтересованность и коопе-

ративность в собирании и передаче информации, Китай значительно пре-

восходил предренессансный Запад.

Совр. наука специфична приложением математич. гипотез к изучению при-

роды, полным осознанием и применением экспериментального метода, раз-

личением первичных и вторичных качеств, систематич. аккумуляцией откры-

то публикуемых результатов. Она возникла только в Европе во времена Гали-

лея, в ходе Возрождения и науч. революции, когда были «открыты эффектив-

ные методы открытий». В отличие от совр. ср.-вековая наука самым тесным

образом связана со своим национальным контекстом. В Китае она сформи-

ровалась в социально-экономич. условиях, кардинально отличных от евро-

пейских. В частности, там на протяжении последних двух тысячелетий не

существовал военно-аристократич. феодализм, как на Западе, а с образования

централизованной империи Цинь Ши-хуаном (см. т. 4) страна управлялась

единым феодальным властителем-императором посредством ненаследствен-

ной гражданской власти, бюрократии (мандарината), представители к-рой

рекрутировались из ученых-джентри (шэнь ши). Этот управляющий слой не

определяем как класс в силу своей размытости и текучести, обусловленной

системой гос. экзаменов (кэ цзюй). Кит. ученые-бюрократы, а не творцы Фран-

цузской революции выдвинули стимулирующую социальную мобильность

концепцию «открытой для талантов карьеры». В XIX в. нек-рые европейские

гос-ва восприняли идею экзаменов на компетентность для занятия адми-

нистр. должностей, сознательно ориентируясь на опыт Китая.

Ученые-джентри различали науки ортодоксальные и неортодоксальные. Важ-

ность календарных расчетов для аграрного об-ва и санкционируемые властью

астрология, верования определили высокий статус астрономии в Китае. По-

добным же статусом пользовались математика и физика, особенно в их инже-

нерных приложениях, поскольку централизованная бюрократия должна была

решать сложные технич. задачи, прежде всего ирригации и сохранения вод-

ных ресурсов. Гидроинженер был героем кит. науки и техники. Видимо, необ-

ходимость крупных ирригационных работ потребовала ликвидации местных

феодальных перегородок и централизации гос-ва. В

«Янь

те лунь» («Суждения

о соли и железе», I в.) сказано, что император ставит задачи гидростроитель-

ства шире отдельного феодала. Развивавшаяся даосами и отшельниками алхи-

мия считалась неортодоксальной. Медицина же занимала скорее нейтральное

положение, ибо, с одной стороны, гармонировала с традиц. требованиями

сыновней почтительности (см. Сяо

ти

т.

1) и поэтому постепенно включалась

в сферу занятий конф. врачей (жу и), а с другой — через фармацею связы-

валась с деятельностью даосов, алхимиков и травознатцев.

Централизованный феодально-бюрократич. порядок первоначально благопри-

ятствовал развитию прикладных наук. Напр., раннее изобретение сейсмогра-

фа (II в., Чжан Хэн; см. также т. 1) и методов измерения осадков, по всей ве-

роятности, стимулировалось вполне рациональным стремлением власти пред-

видеть и предупреждать землетрясения, засухи и наводнения. Только кит.

об-во в Средние века могло организовать такие крупные науч. предприятия,

как геодезич. измерение в VIII в. под рук-вом буд. монаха и ученого И-сина

(см. также т. 2) и астронома Наньгун Юэ меридианной дуги длиной не менее

2,5 тыс. км от Индо-Китая до Монголии или экспедиция VIII в. в Вост. Ин-

дию для наблюдения звездного неба Южн. полушария. Гос-во с древности

поддерживало астрономию, но и по крайней мере с эпохи Сун в семьях уче-

ных, связанных с бюрократией, она изучалась частным образом. Так, Чжу

Си имел имел дома и изучал армиллярную сферу. В нек-рые историч. перио-

ды, напр. в XI в., математика и астрономия занимали видное место на гос.

экзаменах.

Китайцы первыми в мире ввели десятичные дроби и пустую позицию для

обозначения нуля (ср. свидетельство об использовании вавилонянами за

1,5 тыс. лет до н.э. знака «нет» в качестве нуля: Кьера Э. Они писали на глине.

М., 1984, с. 83), построив десятичную метрологию, благодаря чему еще в I в.

до н.э. ремесленники пользовались кронциркулем с десятичной градуиров-

кой. Китайская математич. мысль всегда была глубоко алгебраичной, а не

геометричной. Уже к началу XIV в. треугольник Паскаля (1623-1662) рас-

сматривался здесь как старинный способ решения уравнений. Подобные слу-

чаи нарушения авторского права кит. первооткрывателей и изобретателей

нередки. Подвес Кардано (1501-1576) правильнее называть подвесом Дин

Хуаня (II в.). Кит. астрономы были наиболее упорными и точными наблю-

дателями доренессансного периода, создав превосходную космологию, опи-

сывающую небо посредством совр. координат, без телескопа зафиксировали

солнечные и лунные затмения, кометы, туманности, метеоры, солнечные

пятна и прочие небесные явления, данные о которых актуальны по сей день.

Благодаря высокому уровню инженерии они создали такие блестящие астро-

номия. приборы и приспособления, как экваториальная установка и часовой

привод. Из физич. дисциплин в традиционном Китае наибольшее развитие

780

получили оптика, акустика и теория магнетизма, тогда как на Западе при

относительно большем развитии механики и динамики почти ничего не знали

о магнитных явлениях.

Наиболее глубоким было различие кит. и западной наук в осмыслении непре-

рывности и дискретности. Из-за алгебраичности математики физика в Китае

оставалась верна прототипу волновой теории и упорно отвергала атомистику,

известную от буддистов со II в. Китайские мыслители исходили из признания

универсального движения в континуальной среде, дальнодействия и волно-

подобных движений инь—ян (см. т. 1). Однако отсутствие атомистики не по-

мешало обнаружить 6-угольную структуру снежинки, что в Европе было

выяснено на много столетий позже (И. Кеплером), и заложить основы позна-

ния химич. сродства в трактатах эпох Тан, Сун и Юань (VII—XIV вв.). Та же

алгебраичность математики воспрепятствовала созданию дедуктивной гео-

метрии наподобие евклидовой, что отрицательно отразилось на оптике. При

этом китайцы никогда не придерживались абсурдной оптической теории гре-

ков, согласно к-рой из глаз исходят лучи. Евклидова геометрия, видимо, про-

никла в Китай при династии Юань (XIII—XIV вв.), но не пустила корней до

появления иезуитов на рубеже XVI—XVII вв. Однако ее отсутствие не поме-

шало ни появлению таких важных инженерных изобретений, как астрономич.

приборы со сложными зубчатыми передачами от водяного источника энергии

или взаимопреобразование кругового и поступательного движений, ни полу-

чению вполне совр. астрономич. данных.

В эпохи Чжоу и Хань (I тыс. до н.э.

—

III в. н.э.) Китай, быть может, не достиг

науч. высот тогдашней Греции, но зато в нем не было ничего подобного тем-

ным векам европейского Средневековья. Об этом ярко свидетельствует раз-

витие географии и картографии. Основы количественной картографии зало-

жили Чжан Хэн и Пэй Сю (III в.) примерно тогда, когда на Западе вскоре пос-

ле смерти Птолемея (II в.) были преданы забвению его работы. До XVII в.,

когда иезуиты начали распространять западные карты, кит. картографы неиз-

менно пользовались прямоугольной сеткой координат. Больших успехов они

добились в топографии и изготовлении рельефных карт. Триумфальны дости-

жения Китая в инженерии и механике. В кит. культурном ареале была изобре-

тена конская упряжь; сила воды нашла индустриальное применение прибли-

зительно в то же время, что и на Западе (I в. до н.э. или н.э.), но не для му-

комольных операций, а для приведения в действие металлургия, мехов. Желе-

зоделательная технология отличалась здесь высоким совершенством, а в

изобретении железного литья китайцы опередили европейцев на 15 столетий.

Вопреки распространенному мнению, механич. часы бьии изобретены не

в Европе Раннего Возрождения, а в Китае эпохи Тан (ср. противоположную

точку зрения: Пипуныров В.Н. История часов с древнейших времен до наших

дней. М., 1982, с. 140). Об инженерном искусстве в гражданском строитель-

стве свидетельствуют изобретения многоарочных и подвесных (на железных

цепях) мостов. Преуспели китайцы и в военной технологии, начав применять

порох в IX в. и развивать взрывную технику в XI в., на три столетия раньше

Европы, где первые пушки отмечены в 1327. В Китае уже в сер. X в. как

оружие ближнего боя использовались «огневые пики» (хо цян), бамбуковые

трубки с пороховым зарядом

—

прообраз будущих ракет и пушек.

Широко известен приоритет китайцев в шелкоткачестве. Их мастерство в по-

лучении особо длинного волокна обусловило нек-рые фундаментальные

изобретения, напр. приводного ремня и цепной передачи. В воздуходувных

машинах для металлургии они первыми применили взаимопреобразование

кругового и поступательного движений, в Европе появившееся в ранних

паровых машинах. Изобретение ими компаса было связано с изучением маг-

нитного склонения задолго до того, как европейцы услышали о магнитной

полярности. Не отставал Китай и в биологии, став родиной многих агро-

культур. Синхронно здесь были написаны сельскохозяйственные трактаты,

аналогичные работам римлян Варрона (116—27 до н.э.) и Колумеллы (I в. н.э.).

В «Нань фан цао му чжуан» («Описание трав и деревьев южного края»,

ок. 340 н.э.) Цзи Хань сообщил о первом в мире случае использования одних

насекомых (муравьев) для борьбы с другими (клещами и пауками). И ныне

в Китае сохраняется сильная традиция биология, защиты растений. В меди-

цине китайцы пошли по пути, видимо, наиболее отличному от западного. Бу-

дучи свободными от присущего Западу предубеждения против минеральных

медикаментов, кит. фармакопеи издавна содержали рецепты из растительных,

животных и минеральных компонентов. Совершенно особенной эту мед. тра-

дицию делают акупунктура (иглотерапия) и игнипунктура (прижигание

моксой).

Пытаясь ответить на свой «великий вопрос», Нидэм указывал в Китае на мно-

жество предпосылок совр. науки: теории

инь—ян

и пяти элементов (у син; см.

т. 1), идеи «объективного рассмотрения» (фань гуань) и «вездесущности

всеобщей модели» (у цзи), логич. достижения моистов (мо-цзя; см. т. 1; «Мо

цзин» [1]) и представителей школы имен (мин-цзя), концепции Гэ Хуна (обе

ст. см. т. 1) и Чжу Си, — но и на целый ряд негативных факторов: от отстава-

ния в развитии силлогистики до бедности звукового состава языка. Главное же

объяснение свелось к социально-экономич. причинам, поскольку на Западе

научную революцию вызвал переход от феодализма к капитализму. Амери-

канский социолог Сол Рестиво (S.P. Restivo, 1979), произведя своеобразную

аксиоматизацию «Науки и цивилизации в Китае», выявил пять основ миро-

воззрения Нидэма: 1) универсалистская концепция совр. науки, 2) представ-

ление о соотношении кит. и совр. наук, выраженное в метафорах гидродина-

мич. процесса, титрования (химич. процедуры подмешивания раствора одно-

го вещества в раствор другого) и критич. точек, 3) приверженность основан-

ной на математизированной физике эпистемологии, организмической мета-

физике Уайтхеда и диалектико-материалистич. социологии, 4) идеал социа-

листич. человечества, 5) концепция изучения кит. науки и цивилизации как

вклада в установление взаимопонимания между народами. Гидродинамич.

метафора представляет примитивные и средневековые науки всех мировых

культур как «реки, текущие в океан современной науки». За метафорой титро-

вания стоит компаративистский метод исследования истории науки и техно-

логии, позволяющий с помощью сопоставления дат открытий и изобретений

производить «титрование» кит. культуры относительно европейской (в мень-

шей степени других, особенно индийской), устанавливать подлинные прио-

ритеты научно-технич. достижений и выяснять стимулирующие или тормозя-

щие их социально-экономич. и духовные факторы. Метафора критич. точек

представляет время, когда западная наука обогнала кит. как переходную точку,

а время, когда обе переплавят «все этнические характеристики» в «универ-

сальность современной науки», — как точку слияния.

Работы Нидэма внесли огромный вклад не только в изучение науки и куль-

туры Китая, но и в общетеоретич. и компаративистские исследования взаимо-

действия науки и об-ва, получив всемирное признание. Лежащая в их основе

программа вызвала и серьезную критику. Нек-рые синологи во главе с автори-

тетным А. Райтом (A.F. Wright, 1913—1976) даже отвергли ее, полагая, что кит.

культура должна быть постигнута как самостоятельное целое и представлена

в собств. категориях, а не телеологич. понятиях универсальной науки и обще-

мирового содружества. Один из крупнейших синологов-науковедов Н. Сивин

(род. 1931) признал программу Нидэма реальной, но не исполнимой до тех

пор, пока кит. наука не будет описана в ее собственных терминах. Согласно

Рестиво, у Нидэма нет ни четкого различения науки и технологии, ни стро-

гого определения понятий науч. революции и совр. науки. Действительно под

«современной наукой» он понимает: 1) механистич. вариант Галилея и Нью-

тона, 2) организмический вариант Эйнштейна и Планка, 3) целостную и по-

следовательно организмическую науку будущего. А. Грэм показал небезупреч-

ность прочтения Нидэмом кит. текстов, а У. Макнейл (W.H. McNeill) назвал

«бессмыслицей» его заявление об идее «естественного отбора» у даосов и рас-

пространил свою оценку на все подобные открытия, связав это с трудностями

перевода.

До 1974 Нидэм однозначно характеризовал кит. науч. традицию как пред-,

прото- или паранаучную, беря точкой отсчета совр. науку, лишенную этниче-

ских особенностей и противостоящую примитивной и средневековой наукам.

Универсалистскую науку, потенциально доступную любому человеку, он счи-

тал основанием нового универсализма, открывающего путь к объединению

всех народов. Оценка им кит. традиции рождала парадоксы: с одной стороны,

в лоне даосизма зрел зародыш совр. науки и своей организмичностью она

даже соответствовала науч. парадигме будущего, а с другой

—

самостоятельно

не преодолела барьер, к-рый в ходе науч. революции XVI-XVII вв. перешла

европейская традиция, дотоле от нее как будто отстававшая; с одной

стороны, единство природы детерминирует везде единую науку, с другой —

возникнув в Китае, совр. наука была бы «глубоко организмичной и немеха-

нистичной» в отличие от совр. науки, возникшей на Западе. Борясь с этими

противоречиями, в 1974 Нидэм признал тезис Сивина, что кит. наука — это

самостоятельная и оригинальная теоретич. система, а не неразвитый прото-

тип совр. науки.

А. И. Кобзев

В 1920-1942 Нидэм учился, преподавал и проводил научные исследования

в Кембриджском ун-те, где сформировалось его мировоззрение — симбиоз

христианской веры и пантеизма, марксистской теории истории (историч. ма-

териализм) и широчайшего, «экуменического» (по его определению) гума-

низма. Результатом занятий биохимией стали 3-томник «Химическая эмбрио-

логия» (1931), введение к к-рому, издававшееся под назв. «История эмбрио-

логии» (1934, 1959), сделалось классич. пособием для обучения дисциплине,

и диссертационная работа «Биохимия и морфогенез» (1942).

Пройдя одновременно с учебой в ун-те 2-летнее посвящение в междунар.

англиканском сообществе «Молельня Доброго Пастыря (Oratory of Good

Shepherd)», он присоединился к англиканской церкви и активно участвовал

в приходской жизни. В христианстве его привлекала гл. обр. этика. Не раз-

деляя веры в канонич. догматы (о сотворении мира, бессмертии души, Страш-

ном суде, первородном грехе и др.), видел в библейских сказаниях по пре-

имуществу метафорич. смысл. Литургическую часть вероучения воспринимал

с эстетич. позиций, находя в религиозных текстах высокую поэзию, ценил

церковную музыку. Духовное единство верующих во время богослужения

характеризовал в качестве архетипа взаимоподдержки и солидарности между

людьми. Глубоко проникся идеей Царства Божьего на земле как воплощения

человеч. братства и принципов социальной справедливости. В конкретном

истолковании этой идеи сближался с христианским социализмом; этика хри-

стианства подготовила его к восприятию марксистского социализма.

В числе факторов, подтолкнувших Нидэма к переходу на социалистич. пози-

ции, можно отметить книги Г. Уэллса и Б. Шоу, к-рыми он зачитывался с дет-

ства, общение с эмигрантом из дореволюционной России Л. Рапкиным, со-

трудничество с Дж. Берналом и др. учеными левого направления. Нидэм

испытывал большой интерес и симпатию к строительству нового об-ва в Рос-

сии после революции 1917, а позднее — в Китае после 1949. Его обществ,

темперамент и убеждение, что наука должна служить народу, нашли выра-

жение в обращении к нар. культуре и истории Англии. Увлекшись изучением

нар. танцев, в 1936 он опубликовал статью об обрядовых танцевальных тра-

дициях страны. В 1939 под псевдонимом Г. Холореншоу (Henry Holorenshaw)

издал книгу «Левеллеры и Английская революция», в к-рой стремился

выявить корни социализма на своей родине. Лейтмотивом книги была мысль

о том, что революцию XVII в. можно рассматривать как прототип революции

в России, а идеолога левого, радикально-уравнительного течения Дж. Уин-

стенли как предшественника совр. коммунизма. Нидэм постоянно участвовал

в разл. общественных мероприятиях левой направленности, включая под-

держку республиканцев во время гражданской войны в Испании, последова-

тельно занимал антифашистские позиции. Отстаивая высокую гуманистич.

ценность науки и необходимость сотрудничества ученых всех стран и конти-

нентов, принимал после войны участие в создании ЮНЕСКО, организовал

и возглавил отд-ние естеств. наук.

С 1937, познакомившись с группой кит. ученых, к-рые приехали на стажиров-

ку в Кембридж, обратился к ориенталистике, занялся изучением кит. языка

и культуры. Углубил эти занятия во время пребывания в Китае, где в 1942—

1946 работал в английской науч. миссии при правительстве Чан Кай-ши (см.

т. 4) в Чунцине. Почерпнутые в изучении классич. текстов знания, соединив-

шись с впечатлениями от систематич. посещения древних памятников, тех-

нология. сооружений, даосских монастырей, конфуцианских храмов, буд. па-

год и от интенсивного общения с деятелями кит. культуры, позднее вопло-

тились в многотомнике «Наука и цивилизация в Китае», издание к-рого про-

должилось и после его смерти. Одновременно выходили в свет отдельные тру-

ды Нидэма, обобщавшие фактологич. разработки и формулировавшие важ-

нейшие теоретич. положения.

Обращение к классич. наследию Китая стало для Нидэма не просто новым

науч. занятием, а делом всей жизни — формой подвижнич. служения целям

сближения разл. культурных миров и духовного объединения человечества.

Работы по кит. науке он рассматривал как «проповедь» своих гуманистич.

убеждений (настаивая именно на религиозном термине для выражения осо-

бенности своего отношения к занятиям синологией). Впервые системати-

чески и обстоятельно освещая традиционную кит. ученость в сочетании

с тысячелетними научно-технич. достижениями страны, труды Нидэма и его

сподвижников не только привели к существенному приросту знания, но

и принципиально расширили кругозор европейцев и американцев. Добиваясь

признания полноценного историко-науч. статуса этого наследия, Нидэм стал

миссионером кит. культуры на Западе. Своими предшественниками в куль-

турном взаимодействии между Китаем и Западом он считал иезуитов и осо-

бенно Лейбница, называя его великим «строителем мостов» между культу-

рами, глубоко изучившим неоконфуцианство и сделавшим содержавшиеся

в нем материализм и диалектику достоянием европейской мысли (через не-

мецкую классич. философию к Марксу и Уайтхеду). В прекращении деятель-

ности миссионеров из Общества Иисуса в Китае из-за роспуска ордена (1771)

усмотрел начало историч. трагедии во взаимоотношениях двух цивилизаций,

поскольку на первое место вышли не науч. контакты, а агрессивные действия

Запада. Во 2-й пол. XX в., полагал Нидэм, настало время для исправления

этой деформации и созидания «объединенной науки», первый шаг на пути

к которой сделали М. Риччи и его сподвижники.

Отстаивая значимость достижений традиционной кит. цивилизации, Нидэм

осуществил прорыв в европоцентристской парадигме, связывавшей научно-

технич. прогресс с предпосылками и генезисом западноевроп. цивилизации

нового времени. В синологич. занятиях разрешалась и магистральная проб-

лема личностной самореализации, произошел выход из обостренно воспри-

нимавшихся ученым в период духовного формирования противоречий,

обусловленных рамками классич. сциентизма, с одной стороны, и исповедуе-

мого вероучения — с другой. В обращении к традиц. кит. цивилизации сли-

лись науч. и общественная составляющие его творческой натуры, высокий

профессионализм ученого и мессианская экзальтация глубоко верующего

человека. Одновременно можно говорить о соединении христианских убеж-

дений и социалистич. устремлений. Кит. цивилизация предстала у Нидэма

историч. альтернативой буржуазному об-ву и всему развитию европейской

цивилизации к капитализму и империализму. Под его пером традиц. Китай

обретал черты «анти-Запада», антипода совр. Запада по важнейшим цивили-

зационным параметрам. Духовную устремленность, коллективизм и дух со-

трудничества первого он противопоставлял утилитаристскому материализму,

конкуренции и индивидуализму второго. Меркантилизм, своекорыстие, культ

денег и богатства, свойственные Западу, отсутствовали, с его т. зр., в Китае.

Общественный, а не частный интерес представлялся ему движущей силой

правящей элиты традиц. кит. общества. Элита не была оторвана от масс,

и сам император ежегодным участием в обрядовой пахоте ради получения

хорошего урожая демонстрировал единство власти с народом и глубинный

демократизм общества. Являя «империю без империализма», традиц. Китай

выражал постоянное миролюбие и отсутствие стремления к завоеваниям.

В результате эта цивилизация стала образцом в применении человеч. знаний

на пользу людям, демонстрируя целеустремленное продвижение к осущест-

влению Царства Божьего на земле, хотя и без самой веры в Бога.

Сакральное («нуминозное») в традиционном Китае отлично от европейско-

христианского понятия «божественное», будучи шире и глубже веры в Бога,

а монотеизм отнюдь не несет единственную, высшую или абсолютную рели-

гиозную истину. Рассматривая истоки кит. духовности, Нидэм очень диф-

ференцированно подходил к ее составляющим. Крайне критически относил-

ся к буддизму, находя в нем черты религиозного «опиума народа», и, напро-

тив, с энтузиазмом превозносил даосизм, в к-ром его привлекали пантеистич-

ность, возвеличивание и одухотворение природного мира, интерес к внутрен-

ней человеч. природе, к спонтанным аспектам в социальной организации

и органическим, естественным чертам в развитии общества. С даосизмом он

связывал тот «органицизм» («органистический материализм»), в к-ром увидел

методологич. основу достижений традиц. кит. науки и цивилизации и к

к-рому сам обнаружил склонность, в частности под влиянием «органической

философии» Уайтхеда. Ощущая, что и в его религиозных убеждениях даосизм

занял особое место, столь же важное, как исповедуемое с юности англи-

канство, Нидэм называл себя «почетным даосом» (honorary taoist). «Формиро-

ванием почетного даоса» назван его автобиографич. очерк, опубликованный

под тем же псевдонимом

Г.

Холореншоу в посвященном ему сборнике «Новые

перспективы в истории науки» (1973).

Акцентируя своеобразие науч. традиции и самостоятельность технич. прог-

ресса в Китае, Нидэм тем не менее не принял идею параллельного сущест-

вования, самодостаточности и циклич. развития ареальных («локальных»)

цивилизаций в духе Н.Я. Данилевского или О. Шпенглера. Хотя он не раз-

делял канонизированные советским марксизмом сталинского времени пред-

ставления о прохождении всех человеч. обществ через одни и те же стадии

развития, основополагающей на всех этапах эволюции его мировоззрения

оставалась унаследованная новым временем от Просвещения и развитая

марксизмом концепция единого и прогрессивного всемирно-историч.

процесса. Воплощенному в теориях ареальных цивилизаций биологич. цик-

лизму рождения-созревания-умирания Нидэм, подобно Тейяру де Шардену,

к-рого называл «великим иезуитом», противопоставлял представление о

единстве эволюционного принципа поступательного развития всех форм

жизни от простейших к все более сложным и совершенным, в итоге утверж-

дающим Царство Божье на земле.

Центральным во всем его тв-ве оставался постулат о взаимодействии и вза-

имовлиянии различных цивилизаций. Примыкая к культурному диффузио-

низму, он развил теорию «титрования» и доказывал, что именно кит. циви-

лизация стала очагом важнейших технич. инноваций, к-рые распространи-

лись затем по всему миру. По его подсчетам, традиц. Китай стал родиной

32 всемирно-историч. открытий, в то время как со средневекового Запада на

Дальний Восток пришли лишь 4 таковых. Две большие волны кит. открытий

оказали серьезное влияние на мировое развитие: компас, архштевень, ветря-

ная мельница в XII в. и порох, механич. часы, чугунное литье, арочные мосты,

ксилография в конце XIV в. Воспринятые в Европе, они утратили свое

первоначальное культурное значение и были использованы не для улучшения

жизни людей, а преимущественно в целях господства над природой и обре-

тения власти в об-ве, ради завоеваний и трансконтинентальной экспансии.

Нек-рые из них сделались катализаторами фундаментальных социальных

изменений. Так, заимствование из Китая, как считал Нидэм, стремян поро-

дило рыцарство, сыграв т. обр. заметную роль в генезисе феодализма, а порох

и чугунное литье привели к возникновению артиллерии, которая, сокрушая

замки феодалов, открывала дорогу для утверждения абсолютной монархии.

В свою очередь, «ранний капиталистический абсолютизм» оказался связан

с науч. революцией, рождением совр. науки. Всегда веря, что единству

человеч. рода соответствует единство человеч. знания и науч. взгляд на мир не

зависит от расовых, религиозных и иных различий, Нидэм оспаривал

представления о накоплении знаний как общей столбовой дороге. Однако его

отношение к позитивистской схеме универсального научно-технич. прогресса

в целом не было лишено известной двойственности. Обосновывая высокую

ценность кит. научной традиции, он сосредоточился вначале на поиске в ней

аналогов западных подходов и открытий нового времени. В древних классич.

текстах им обнаруживались зародыши самых совр. научных направлений:

напр., начала кибернетики в символах «Чжоу и» (см. т. 1), волновая теория

в принципах инь—ян, теория относительности в даосских представлениях об

изменчивости всего сущего и т.п. Однако затем он признал в науч. развитии

смешение различных культурных традиций и предложил образ совр. науки

как моря, в к-ром сливаются, подобно рекам, знания, возникшие и накоп-

ленные в разных культурах. В этой парадигме утверждается дихотомия

«этнообусловленности» традиционных форм знания и универсальности, или

«экуменизма», совр. науки. Высоко оценивая в таком аспекте предназначение

возникшей в XVII в. в Европе науки как особого культурного ин-та совр.

цивилизации, Нидэм вместе с тем вкладывал в понятие «современной науки»

двойственное содержание. С одной стороны, это европейская наука раннего

нового времени, с другой — идеальная наука будущего, в к-рой механицизм

Галилея-Ньютона сольется с органицизмом традиционной кит. науки. В нау-

ке XX в. ему уже виделись черты этого грядущего синтеза. Так, напр., он ха-

рактеризовал движение физики от «физики бильярдных шаров» (механицизм

Ньютона) к «физике полей» (квантовая механика), которой близка классич.

китайская философия.

Вначале Нидэм выступал откровенным экстерналистом марксистской шко-

лы, усматривая в типологич. различиях между развитием знаний в Китае

и Европе подтверждение учения о социально-экономич. формациях. Здесь

ища ответ на свой «великий вопрос» и обратившись к концепции «азиатского

способа производства», он оказался под влиянием теории «гидравлического

общества» («гидравлических цивилизаций») К. Виттфогеля, привлекшей его

ярко выраженным географич. детерминизмом. Однако эволюция в 1950-х

теории Виттфогеля в базис концепции извечного и неизбывного «восточного

деспотизма» с откровенными антисоветскими и антикоммунистич. импли-

кациями оттолкнула Нидэма. Признавая застойные тенденции, он не находил

в традиц. Китае подразумевавшейся концепциями «азиатскости» и «восточ-

ного деспотизма» социальной стагнации и категорически отказывался считать

страну обреченной на неразвитость. Решающим же фактором стало убеж-

дение в единстве мирового историч. процесса. В результате для объяснения

специфики кит. цивилизации вместо «азиатского способа производства» он

предложил понятие «бюрократического феодализма», характеризующее преж-

де всего правящую элиту: конфуцианская ученая бюрократия, обеспечивая

«социальный гомеостаз», способствовала реализации достижений науки и тех-

ники в тех пределах, к-рые не угрожали стабильности обществ, системы.

Под влиянием критики науковедами его чрезмерного экстернализма Нидэм

стал применять культурно-историч. подходы, выдвигая как главную дви-

жущую силу науч. революции в Европе «коммерческие ценности», отражав-

шие представления и интересы торгового капитала. Подавляемые в Китае,

они возобладали на Западе, дав толчок фундаментальным цивилизационным

сдвигам. Антипатия Нидэма к методологич. редукционизму распространялась

в известной мере и на социально-экономич. детерминизм формационной

теории. Цивилизационные сдвиги на Западе он предлагал рассматривать

в историч. блоке, включавшем генезис капитализма, Реформацию и научную

революцию, без установления детерминирующего воздействия какого-либо

пения на остальные. Ища целостное объяснена

1 между Китаем и Европой, Нидэм подчеркни;

|.1ски социальной гармонии в традиц. Китае п|

я между об-вом и природой, внутри об-ва i

к, идейным основанием чего стал синтез даосизм

, в Европе соединение разнородных традиций

[ессианства, греческого рационализма и софис"

, и законопослушания — породило «шизофреж

ильность. Однако при всех социальных и гума!:

данность и неуравновешенность обернулись «.:

пособностью к творчеству». Ощущение фундаг

ытия стало исключительным импульсом. претЕ<

и;ское напряжение», неуемную жажду поиско::

ровавший с самодостаточностью кит. и др. т:

фаустовский дух» Европы сформировал «культу

валась как во внешней эспансии, так и в разв!

иесь играла также десакрализация природы, к

жому экспериментированию.

оказался далек от предпочтения той или

синологии, исследований заключался всоеди-

|й, в слиянии родившейся в Европе совр. на

в виде «экуменической науки» как предпос-

анного и справедливого об-ва, основанною на

:vuin.

* Needham ./. Science and Society in Ancient ( In

Outpost. Papers of the Sino-British Science Co-op

id. Human Laws and Laws of Nature in China >.

Needhum J. et ai. Science and Civilization in С '

1954-2008: Vol. I: Needham J.. Wang Ling. Introducl

Vol. 11: id. History of Scientific Thought (1956). Vol.

the Sciences of the Heavens and Earth (1959). Vol.

Technology. Pt 1: Needham J.. Wang Ling. Robinson

Needham J.. Wang Ling. Mechanical Engineering (I

Wang l.ing, Lu Gwei-djen. Civil Engineering and

Chemistry and Chemical Technology. Pt 1: Tsien

Priming (1985). Pt 2: Needham J.. Lu Gwei-djen. S

Invention: Magisteries of Gold and Immortality (I

Ho Ping-Yu |Ho Peng-Yoke\. Lu Gwei-djen. Sp

Invention: Historical Survey, from Cinnabar I Ii\

(1976). Pt 4: Needham J., l.u Gwei-djen, Sivin N. S

Invention: Apparatus and Theory (1980). Pt 5: Nei.

Spagyrical Discovery and Invention: Physiologica

Needham J.. Yates R.D.S., Gawiikowski K.. MeLwet

Technology: Missiles and Sieges (1994). Pt 7: Ho r

Lu Gwei-djen. Wang Ling. Military Technology: The '

Pt 9: Kuhn D. Textile Technology: Spinning ant

Wagner D.B. Ferrous Metallurgy (2008). Pi 12: Kert

fen. Zhang Fukang. Ceramic Technology (2004). I

(1999). Vol. VI: Biology and Biological Technology

Gwei-djen, Huang Hsing-tsung. Botany (1986). Pt

(1988). Pt 3: Daniels Ch.A.. Menzjet, N.K. Agroindusi

Pt 5: Huang IL T. Fermentations and Food Science (

Lu Gwei-djen. Medicine / Ed. by N. Sivin (200(

Background. Pt 1: HarbstneierCh. Language and Logic

General Conclusions and Reflections / Ed. by K.G. l·

Elvin (2004): id. The Grand Titration: Science ans S

L., 1969: id. Clerks and Craftsmen in China and

Adresses on the History of Science and Technology. С

in Traditional China: A Comparative Perspective.

Lu Gwei-djen, Needham J. Celestial Lancets: A History and Rationale of

Acupuncture and Moxa. L., 2002; Нидэм Дж. Об-во и наука на Востоке

и на Западе // Наука о науке. М., 1966, с. 149—177; он же. Геомантия

(Фэншуй); Фундаментальные основы традиционной китайской

науки// Китайская геомантия / Сост., пер. М.Е. Ермаков. СПб., 1998,

с. 179-263. ** Васильев Л.С., Быков Ф.С., Юшкевич А.П., Старцев П.А.,

Березкина Э.И. [Рец. на:] Нидэм Дж. Наука и цивилизация в Китае.

Т. 1-3 // НАА. М., 1960. № 4, с. 192-205; Гордон А.В. Нидэм //

Культурология: Энциклопедия. Т. 2. М., 2007, с. 43—46; Жоль К.К.,

Выдрин B.C. Куда бредет пилигрим: Восточные религии, культура, мо-

лодежь. Киев, 1988; Зинин C.B. Джозеф Нидэм и китайская наука //

Мир Будды и китайская цивилизация. Восточный альманах / Ред.

Т.П. Григорьева. М., 1996, с. 172—190; он

же.

Нидэм // Китайская фило-

софия: Энциклопедический словарь. М., 1994, с. 242—243; Киктен-

ко В.А. Научная биография Джозефа Нидэма: путь от биохимии к сино-

логии // Восток—Запад: историко-литературный альманах. 2003—2004.

М., 2005, с.289—298; Кобзев А.И. Концепция Дж. Нидэма и ее крити-

ка // Современные историко-научные исследования: Наука в традици-

онном Китае / Отв. ред. и сост. А.И. Кобзев. М., 1987, с. 40—58;

Косарева Л.М. Современные историко-научные исследования (Вели-

кобритания). Реф. сб. М., 1983, с. 7-9, 88-102; Кунин ВВ. Джозеф

Нидэм (справка) // Информ. бюл. Ин-та китаеведения АН СССР. М.,

1960. № 2, 114—125; Синицын Е.П. О некоторых работах по древней

и средневековой истории Китая // Очерки зарубежной историографии

Китая: Китаеведение Англии. М., 1977, с. 31—32, 175, указ.; Современ-

ные историко-научные исследования: Наука в традиционном Китае /

Сост. А.И. Кобзев. М., 1987; Сухов М.В. Дж. Нидэм и его проект «Наука

и цивилизация в Китае» // Федина Е.М. [Реф.:] Нидэм Дж. Наука и ци-

вилизация в Китае. Т. 2 // Актуальные проблемы истории кит. фи-

лософии. М., 1983, с. 61—74; Changing Perspectives in the History of

Science: Essays in Honour of Joseph Needham / Ed. by M. Teich, R. Young.

L., 1973; Chinese Science: Explorations of an Ancient Tradition / Ed. by

Shigeru Nakayama, N. Sivin. Cambr. (Mass.), 1973; Explorations in the

History of Science and Technology in China. Shanghai, 1982; Gazagnadou D.

Joseph Needham, un taoïste d'honneur: De l'embriologie àla civilisation chi-

noise. P., 1991; Goldsmith M. Joseph Needham: 20th century Renaissance

Man. P., 1995; Situating the History of Science: Dialogues with Joseph

Needham / Ed. by I. Habib, D. Raina. Oxf., 1999; Finlay R. China, the West,

and the World History in Joseph Needham, "Science and Civilization in

China" // Journal of World History. Honolulu, 2000. Vol. 11, N 2; McNeill

W.H. [Rev.:] J. Needham. The Grand Titration // Science. Wash., 1970.

Vol. 167 (# 3917). 23 Jan., p. 367; Qian Wen-yuan. The Great Inertia: Scien-

tific Stagnation in Traditional China. L. etc., 1985; Restivo S.P. Joseph Nee-

dham and the Comparative Sociology of Chinese and Modern Science //

Research in Sociology of Knowledge, Sciences and Art. Greenwich, 1979.

Vol. 2, p. 25—51; Ronan C.A. The Shorter Science and Civilisation in China:

An Abr. of Joseph Needham's Orig. Text. Vol. 1,2. Cambr., 1978, 1981.

A.M. Кобзев

НУН ШУ» «Нун шу» («Книга о земледелии»). Изданная в 1314 книга начальника уезда

Цзиндэ (пров. Аньхой) Ван Чжэня (1260—1330), происходившего из уезда

ф Дунпин (пров. Шаньдун). В ней приведены описания и рисунки многих

машин, применявшихся в Китае с глубокой древности. В частности, описано

' водоподъемное устройство та чэ, приводимое в действие ногами, водоподъ-

eмниκ ню чэ с бычьим приводом, водоподъемник гао чжуань тун чэ с сосудами

из бамбука, водяная мельница шуй мо, изобретенная в 300. В качестве прил.

дан обзор истории наборного шрифта. Ван Чжэнь сначала описывает шрифт

из глины и олова, затем — из деревянных литер, использовавшихся в его

время. Ван Чжэнь отметил, что первоначально решил сам издать «Нун шу»,

для чего за два года изготовил необходимое количество деревянных литер.