Желоховцев А.Н. Культурная революция с близкого расстояния (Записки очевидца)
Подождите немного. Документ загружается.
прохожих
не
подоше.1
ко
мне,
никто
не
остановился
по
глазеть
на
иностранца.
Напротив,
они
отворачивались
и
убыстряли
шаг.
Сама
необычность
такого
поведения
говорила
о
том,
что
я
нарушаю
определенный
запрет.
Ворота
были
плотно
захлопнуты,
но
сквозь
щели
старых
рассохшихся
досок
я
без
труда
оглядел
первый
дворик:
опрокинутые
железные
КУрИЛЬНИЩ>I,
ободран
ные
и
помятые
цветы,
заколоченные
досками
крест-на
крест
двери
ближайшего
храмового
за.ТJа.
На
досках
надпись:
«Снимать
воспрещается!»
Что
осталось
вну
три,
неясно.
Хунвэйбины
прошли
здесь,
все
ломая
11
топча.
.
Всего
неприятнее
была
запуганность
окружающих,
боязнь
прохожих
видеть
и
слышать,
ужас
перед
наг
лым
вандализмом.
Недалеко
к
западу
от
Си-сы
поднимается
белая
буд
дийская
ступа.
Она
расположена
в
глубине
квартала.
По
узенькому
переулку
я
прошел,
пробираясь
к
ее
ос
нованию,
среди
любопытных
черноглазых
ребятишек,
то
и
дело кланяясь
бельевым
веревкам.
Тут
музея
не
было,
храмовые
помещения
занимали
рабочий
клуб,
детская
читальня
и
еще
что-то
в
том
же
роде.
Все
было
сохранено.
Хунвэйбины
не
посмели
развернуться
в
ра
бочем
районе.
Навстречу
мне
вышел
заведующий
чи
Ta.ТJbHЫM
залом.
Он
побоялся
пустить
иностранца
внутрь
без
бумаги
с
печатью.
Над
головами
у'нас
мелодично
позванивали
коло·
КО.ТJьчики,
подвешенные
на
самой
вершине
белой
сту
пы,
у
последнего
кольца
кладки
под
зо.ТIOченоЙ
макуш
кой.
-
Приятный
звук,-
заметил
я.
-
Они
звенят
даже
при
самом
слабом
ветре.
Все-
гда
звенят.-
И
он
объяснил
мне
с
удовольствием,
что
на
такой
большой
высоте
размещенные
по
кругу
КО.10-
кольчики
непременно
попадают
в
струи
воздуха, хотя
бы
внизу
стояли
духота
и
безветрие.
-
у
вас
внутри
все
цело?
-
спросил
я,
прощаясь.
-
да,
храм
мы
сохран.яем,-
отвечал
он.
Высоко
в
воздухе
ПОЗВЯКlIва.11I
КО.ТIOКО.ТJЬЧIlКИ,
дока-
зывая
справедливость
его
слов.
..
ПровозглаСIIВ
борьбу
со
старыми
нравами,
хунвэи
бины
принялись
11
за
разрушеНlIе
паl\lЯТНИКОВ
ку.1Ь
туры.
220
Разрушали
преимущественно
важнейшие,
самые
uell
HbIe
храмы,
прежде
обращенные
в
музеи
и
охраняе-
le
как
памятники
старины.
Разрушали,
чтобы
пока-
мь
....
зать:
устанавливается
«новыи,
революционныи
поря-
док»,
а
новым
хозяевам
-
хунвэибинам
-
прошлое
нн
1<
tJe;\ty.
Реакция
во
всем
мире
была
столь
единодушно
осуждающей,
что
в
начале
сентября
Чжоу
Энь-лай
из
дал
директиву
Государственного
совета
об
o~paHe
па
МЯТНИКОВ.
НО
директива запоздала
-
безнаказаНIIЫЙ
вандализм
хунвэйбинов
уже
погубил
столько
древних
ценностей,
сколько
не
могло
погубить
разрушительное
время.
Проезжаю
мимо
парка
Бэйхай,
парк
закрыт.
Из
троллейбуса
хорошо
видно,
как
люди
в
спецовках
ска
.1ывают
барельефы
с
\
постамента
буддийского
xpa:\la
IIа
центральном
холме.
Вот
почему
оказался
закрыт
вход
в
парк.
На
с.ТJедующеЙ
остановке
тро.1леЙбус
пустеет,
я
схо
жу
вместе
со
всеми.
Пассажиры
-
бесплатные,
тоже
хунвэйБИIIЫ,
только
не
пекинские,
а
приезжие
с
~lecT.
ОНII
еще
не
«закалились»
В
ГОРНИ.1е
«культурной
рево
люции»
И
прибыли
за
«революционным
опытом».
Как
и
всякий
китаец,
попадающий
в
столицу,
они
приехали
осмотреть
императорский
дворец,
ныне
музей
ГУГУIl,
«бывший
дворец»,
по-китаЙски.
Они
очень
мало
виде.11i
в
жизни,
эти
юноши
и
девушки
из
провинциальных
:\Ie-
стечек.
В
музей
меня
не
пускают.
В
нем
открыта
«выставка
революционного
воспитания»,
но
заодно
еще
можно
по
смотреть
императорские
палаты
и
покои.
-
Почему
не
пускаете?
Разве
здесь
тоже были
раз
рушения?
-
осведомляюсь
я
у ворот.
-
Нет,
нет.
Музей
охраняется.
Здесь
читают
леl,
ЦIIИ
о
культурной
революции,
которые
иностранца:'\f
СЛушать
не
разрешено,-
объясняют
дежурные
у
входа.
Я
им
верю,
потому
что
они
те
же
обычные
храните.ll1
:\Iузея,
Только
на
них
надели
красные
повязки.
За
спи
ной
На
всякий случай
расположилась
группа
настоя
Щих
ХунвэЙбинов.
Я
не
огорчился
отказом
-
пусть
читают
какие
угод
но
.ТJекции,
лишь
бы
не
ломали.
Другого
такого
дворца
в
мире
нет.
221
Выбраться
за
город
теперь
не
просто.
Автобусы
за.
пяты
хунвэйбинами,
городской
транспорт
для
всех дру_
гих
недоступен.
Поэтому
мы,
советские
стажеры,
выез
жаем
за
город
на
служебной
машине
посольства.
За
рулем
недавно
приехавший
из
СССР
молодой
симпа
тичный
парень,
он
еще
не
привык
к
«новым
порядкам»
в
Китае
и
волнуется.
.
Загородные
шоссе
пустынны.
Движения
нет.
Через
час
добираемся
до
подножия
Западных
гор
-
Сишань.
Вход
в
храм
Лазоревых
облаков
-
Биюньсы
-
сплошь
заклеен
листами
дацзыбао.
Мы
читаем,
что
храм
закрыт
для
посетителей.
РЯ
дом
-
громадный
лист,
на
котором
отпечатано
поста
новление
Государственного
административного
совета
КНР
за
подписью
Чжоу
Энь-лая.
Согласно
постанов
лению
работники
храма-музея
сами
объявляются
хун
вэйбинами
и
обязаны
охранять
храм
от
вторжения
тех,
кто
«именует
себя
хунвэйбинами,
а
на
самом
деле
сброд
негодяев
и
воров».
Китайские
руководители,
даже
притормаживая
кое-где
бесчинства,
делают
вид,
что
негодяи
и
воры
не
хунвэйбины,
а
кто-то
другой.
Понятно,
они
здесь
побывали.
Вспоминаю
прежние
посещения,
когда
храм
еще
был
доступен.
Из
бокового
входа
появляется
поЖилой
человек
в
черном
-
народной
одежде
-
с
красной
повязкой
IIa
руке,
что
уже
нечто
новое,
хунвэЙбиновское.
-
Осмотр
прекращен,-
объявляет
он.
-
В
чем
дело?
Сохранился
ли
храм?
Целы
ли
пятьсот
архатов?
Когда
снова откроется?
Кто
вы
са
ми?
-
засыпаем
мы
его
вопросами.
Услышав,
что
мы
хорошо
знакомы
С
памятником,
он
грустно
улыбается:
-
Я
смотритель
музея,
нас
теперь
сделали
хунвэй
бинами,
чтобы
мы
имели
авторитет.
Иначе
никто
lIe
слушается.
Но
нас
здесь
так
мало,
чтq
мы
можем
по·
делать?
Они
врывались
сотнями
...
-
А
постановление
правительства?
-
Слишком
поздно,-
сказал
хранитель.-
Поста·
новление
принято
в
сентябре,
а
хуже
всего
было
в
КОII
це
августа.
Сейчас
пока
больше
не
приходят.
Редкий
случай
-
поговорить
с
китайцем.
Главно;
условие
-
чтобы
никого
не
было
вокруг.
Свидетелен
они
боятся,
на
людях
не
разговаривают,
а
без
свиде-
222
телей
ИМ
не
страшно.
В
глубине
души
нБОЛЬШИНСТВО
юдей
в
Китае
хорошо
относятся
к
нам.
арод
не
мо
~eT
забыть
годы
дружбы,
но
произвол
-
страшная
Сllла.
Хранитель
спокоен
потому,
что
вокруг
пусто.
В
средневековых
кирпичных
стенах
храма
микрофонов
нет,
опасаться
нечего.
Точно
следуя
тексту
постановления,
он
рассказал,
что
погромщики-де
были
«не
настоящие
хунвэЙбины».
ОНИ
ворвались
в
музей
силой,
били
служащих,
ломали
изваяния,
скалывал
и
орна
l\1eIlTbI,
разбивали
сосуды.
-
Всю
утварь,
которую
можно
было
унести,
они
унесли,-
рассказывал
ОН.-
Наверное,
хотят
продать
иностранцам
и
нажиться.
-
Это
грабеж!
-
Да,
грабеж.
Было
много
бродяг,
хулиганов
и
не-
годяев.
-
Весь
храм
разгромлен?
-
Все
скульптуры
в
зданиях
по
главной
оси.
Буддийские
храмы
Китая
распо.lJагаюl'СЯ
строго
симметрично
к
центральной
оси
север
-
юг
и
сильно
вытянуты
в
длину.
Анфилады
замкнутых
двориков
в
конце
каждого
главная
палата
с
центральным
извая
нием
-
своим
расположением
символизируют
восхож
дение
на
круги
неба.
Для
обычного
храма
разрушения
в
зданиях
по
главной
оси
означали
бы
гибель
всего
ценного.
Но
главная
ценность
храма
Лазоревых
обла
ков,
принесшая
ему
мировую
известность,-
палата
со
статуями
пятисот
архатов
-
буддийских
святых.
Рез
ные
из
дерева,
золоченые
фигуры
в
натуральную
вели
чину
располагаются
в
сложном
лабиринте
ходов
и
.соз
дают
незабываемое
впечатление
безмолвного
собора.
Каждый
архат
индивидуализирован,
все
позы
различ
ны,
лица
выразительны.
Их
объединяет
одно:
какой
бы
НИ
была
фигура,
взглянув
на
нее,
сразу
можно
ска
зать
-
перед
вами
изображение
незаурядного
че.IJО
века
...
-
А
что
пятьсот
аРХ8ТОВ?
Целы
ли?
-
Не
пострадали.
Не
нашли
их.
Прошли
мимо,
по-
тому
что
не
знали,-
с
нескрываемым
презрением
го
Ворит
хранитель.
Я
ПОздравляю
его
с
удачей.
Счастливый
случай
убе·
рег,
отвел
руку
погромщиков.
223
Зал
С
изваяниями
архатов,
уникальный
в
Своем
роде,
расположен
к
западу
от
центральной
оси.
Вход
в
него
незаметен,
надо
знать
о
нем,
чтобы
найти.
Но
ведь
храм
был
открыт
для
посетителей
многие
годы,
всюду
стояли
указатели,
в
нем
перебывали
тысячи
лю
дей.
Значит,
нынешние
хунвэйбины
прежде
сюда
ни
когда
не
заходили.
Как бы
отвечая
моим
мыслям,
хра
Нlfiель
говорит:
-
Мы
сделали
все,
что
могли.
Сняли
все
указа
тели,
кое-что
попрятали,
но
мало,
очень
мало
...
Откро
ется
ли
храм
вновь,
не
знаю.
Я
поинтересова~ся,
как
обстоит
дело
с
храмом
Воз
лежащего
Будды,
расположенным
неподалеку.
-
Он
тоже
пострадал,-
сказал
хранитель,-
но
меньше
нашего.
У
ворот
храма
Воз.lJежащего
Будды
-
Вофосы
-
дежурили
молодые
девушки-хунвэЙбинки.
Они
не
пу
СТИ,IJИ
меня
внутрь
и
не
пожелали
разговаривать.
Из
дали
я
через
открытые
двери
разглядел
первую
храмо
вую
палату.
К
счастью,
изваяния
в
ней
уцелели,
но
хунвэйбины
залепили
их
своими
бранными
дацзыбао,
превратив
древние
статуи
в
какие-то
пугала.
Здесь
они,
ВIIДИМО,
не
столько
разрушали,
сколько
оскверняли
па·
мятники.
ЗнамеНIIТЫЙ
Возлежащий
Будда
тоже
уце
.lJел.
В
окрестностях
Пекина
сильно
пострадал
Бадачу
Восемь
великих
мест
-
парк,
на
горных
склонах
кото
рого
расположены
восемь
древних
буддийских
храмов.
Но
туда
нам
не
удалось
попасть,
и
мы
поехали
в
парк
ИХЭlOань
покататься
на
лодке.
Парк
был
пуст
-
пат
РУ.IJИ
«культурной
революции»
могут
учинить
отдыхаю
щему
такой
допрос,
что
отдыхать
не
захочется.
ИНОСТ
ранцев
пока
не
трогают.
На
огромном
озере
-
одна
наша
лодка.
Удивитель
но
такое
безлюдье
в
Китае,
да
еще
в
прославлеННОI\l
месте.
Пережидаем
налетевший
дождь
под
мраморной
аркой
мостика
с
павильоном.
Пора
возвращаться.
На
случай
дождя
императрица
Цыси
ПОСТРОИ.lIа
вдоль
бе
рега
озера
га.1ерею
дЛЯ
ПРОГУ.IJОК.
Ее
расписывали
,flУЧ
ШIlе
художники,
украшая
сценами
из
китайских
рома
нов
о
.lJюбви,
О
воинских подвигах
и
о
чудесах
бес
смертных
даосской
религии.
Посетителей
сейчас
в
пар
ке не
было.
В
l'a.1epee
работали
молодые
ХУДОЖIlИКII,
224
имО
ИЗ
училищ.
Они
замалевывали
старую
роспись
:~~поватым
узором
из
роз
и
облаков.
Под
розовой
кра
u
I,счезали
фигуры
поэтов,
монахов
и
красавиц.
скои
.
ЗаТО
бородатые,
t:вирепого
вида
генералы
император-
ого
Китая
оставались
-
может
быть,
чтобы
вооду
ск Uб
~
шевлять
хунвэи инов
на
грядущие
воинские
ПОДВИГИr
Стены
старинных
павильонов,
ворота
~
арки
стара
тельНО
залепили
лозунгами
«культурнои революции».
Разрушение
продолжалось,
а
ведь
в
Китае
H~
Ta~
уж
много
и
осталось
разрушать.
После
столетии
воин
и
империалистического
грабежа
народная
власть
все
семнадцать
лет
разыскива~lа,
собирала,
инвентаризи
ровала
и
реставрировала
сохранившиеся
ценности.
На
роду
впервые
был
открыт
к
ним
доступ.
А
теперь?
Гля
дя,
как
заl\1алевывают
старинную
роспись,
я
вспомнил
чудовищный.
до
символических
размеров,
замок
на
дверях
Исторического
музея
в
городе
Чжэнчжоу,
на
вешенный
«культурной
революцией»,
вспомнил
попыт
КIf
пекинских
хунвэйбинов
разорить
Uентральный
ис
торический
музей,
который
пришлось
закрыть
на
вся
кий
случай.
Безнаказанный
вандализм
правил
свою
оргию
в
Китае!
Странно
и
обидно
было
видеть,
как
молодое
поко
ление
китайцев
старается
уничтожить
или
осквернить
доставшиеся
ему
по
наследству
драгоценные
памят
ники
прошлого.
Нельзя
оставаться
равнодушным,
когда
погибают
люди,
даже
если
они
незнакомы
вам
и
причины
наси
.IJИЯ
неизвестны.
Но
во
сто
крат
тяжелее,
когда
чита
ешь
о
смерти
человека,
которого
ты
видел
и
слышал,
которого
глубоко
уважаешь,
чьи
книги читал
и
хранил.
В
погожий
сентябрьский
день
-
осень
лучшее
время
вПекине
-
я
пошел
в
город
из
своего
универси
тетского
общежития.
Университет
был
пуст:
хунвэй
бины
спозаранку,
на
рассвете,
уже
отправились
в
го
род.
u
В
тот
день
особенно
бурной
была
активность
хун
..
вэибинов
на
центральной
торговой
улице
Ванфуцзин.
Шла
СП,,10шная
проверка
магазинов
в
поисках
«буржу
азных
товаров»
вроде
пиджаков
европейского
покроя
или
узконосых
ботинок,
мода
на
которые
уже
сходила
15
А
Желоховцев
225
в
Европе.
Меня
то
и
дело
хватали
за
руки
патРульные,
но
университетский
значок
спасал.
«Педагогический
университет»,-
читали
они
вслух
надпись
и
нехотя
да
вали
пройти.
ЗдР.сь
висело
много
плакатов
с
объявлениями
о
ро
зыске
скрывающихся
от
репрессий.
Один
я
запомнил.
Под
фотографией
молодого
человека
было
написано,
что
он
прежде.
при
«черном
режиме»
-
так
именова
лись
годы
дружбы
с
СССР,-
учился
в
Советском
Сою
зе,
а
потом
преподавал
физику
в
Ланьчжоуском
уни
верситете
и
позволял
себе
насмехаться
над
«идеЯl\lil
Мао
Uзэ-дуна».
Когда
его
хотели
схватить,
он
скрылся
от
преследователеЙ.
Человек
был
родом
из
ПеКlIна,
11
ланьчжоуские
хунвэйбины
логично
предполагали.
что
он
попробует
укрыться
в
родном
городе.
Они
просили
своих
«боевых
товарищей»
из
СТОJIИЦЫ
изловить
бег
леца
Бегство
от
обвинений
в
дни
«ку.'Iыурной
револю·
ции»
считалось
равносильным
признанию
в
преступ
лениях
и
каралось
смертью
-
обычно
саМОСУДОI\]
взвинченной
толпы.
Забегая
вперед,
скажу.
что
через
две
недели
я
прочел
объявление
на
стене,
названное
«радостной
вестью»:
беглец
из
Ланьчжоу
был
пойман
у
пеl<ИНСКИХ
родственников
и
препровожден
на
рас
праву.
Разыскивалось
одновременно
несколько
десятков
человек.
Настоящая
охота
за
людьми
...
Но
вот
и
угол
Большого
универмага.
Крупнейший
в
столице
магазин
размещается
в
но
вом
четырехэтажном
здании.
Он
стоит
несколько
в
глу
'бине,
T(lK
что
перед
центральным
входом
-
неБОЛЫll3Я
площадь.
На
углу
висело
рукописное
~ообщение
одного
из
«боевых
отрядов»:
«Буржуазный
элемент
Лао
ШЭ
черным
самоубийством
доказал
свою
контрреВОЛIOЦII
онность».
Я
читал,
а
верить
не
хотел.
Не
верил
там,
на
улице
Ванфуцзин,
не
верил
и
много
позже.
когда
писал
о
KII-
тае,
вернувшись
в
Москву.
Хунвэйбины
могли
ведь
н
соврать
в
настенном
безответственном
листке.
ОфИШI
ального
сообщения
из
Китая
не
поступало,
была
еще
надежда
на
лучшее.
Но
время
шло,
1\10лчание
вокруг
имени
Л
ао
Шэ
подозрительно
затянулось.
И
я
ре
шил
написать
о
«боевом
отчете»
маоцзэдуновских
«ге
роев».
226
Б
ев
ой
отряд»
хунвэйбинов
прочесывал
один
из
«
О
u u
айо
НОВ
столицы,
заходя
в
каждыи
уголок
и
каждыи
р
Так
вошли
они
и
в
дом
Лао
Шэ. В
квартире
ста-
дом.
огО
писателя
они
испытали
«возмущение
И
революци-
~нный
гнев».
Образ жизни
писателя
показался
им
сме-
Ю
«феодализма
И
капитализма».
В
квартире
Лао
Шэ
сь
u u
стены
были
увешаны
картинами
мастеров китаискои
национальнои
живописи,
но
среди
«этого
феодального
I\lycopa»
не
нашлось
места
для
портрета
Мао
Uзэ-дун~.
D
доме
имелась
ценная
коллекция
старинного
китаи
CI<OfO
фарфора
-
и
«ни
одной
чашки
с
изображениеl\l
красного
знамени».
Наконец,
дом
был
набит
«ядови
той
литературой»,
как окрестили
хунвэйбины
библио
теку писателя.
Листок
перечислял
старинные
китай
ские
издания,
упоминал
«тьму-тьмущую»
литературы
на
иностранных
языках
-
эта
улика
доказывала,
что
Лао
ШЭ
был
«иностранным
рабом».
В
его
библиотеке
«дО
сих
пор
хранились
ядовитые
книги
на
русском
языке».
Писатель
не
проявил
уважения
к
налетчикам.
По
этому
они
решили
«бороться
с
ним
в
духе
культурной
револ
IOции».
Для
начала
хунвэйбины
заставили
его
встать
и
об
ратились
с
увещеванием.
Юнцы
прочли
ему
лекцию
о
величии
«идей»
Мао
Uзэ-дуна
и
предложили
«порвать
С
контрреволюционным
прошлым»
решительно,
просто
и
наглядно:
самому
немедленно
уничтожить
все
пред
меты
4'еодальной,
буржуазной
и
иностранной
куль
туры
в
его
доме.
Писатель
ответствовал
«контрреволю
ционным
молчанием».
Хунвэйбины
посовещались
и
ре
шили,
что
он
разоблачил
себя
и
их
прямой
долг
-
«по
мочь
ему
революционизироваться».
Они
перешли
к
ре
шительным
действиям
и
на
глазах
беспомощных
ХОзяев
в
клочья
порвал
и
коллекцию
картин
и
перебили
фарфор,
весь
пол
покрылся
слоем
битых
черепков.
Uеремониал
требовал
«борьбы
С,,10ВОМ»,
И
для
пе
редышки
погромщики
обратились
к
жертве
с
новой
увещевательной
речью.
Вежливо
и
обстоятельно.
как
не
без
гордости
подчеркивалось
в
листке,
хунвэйбины
разъяснили,
что
гнилая
буржуазная
культура,
среди
которой
жил
писатель,
«бессильна
перед
сиянием
идей
Мао
Uзэ-дуна
и
разлетается
в
прах,
как
ваши
дрянные
ГОршки».
227
Лао
Шэ
не
вынес
гнусного
лицемерия
и
заговорил.
По
сообщению
хунвэйбинов,
он
«хвастался
своими
за
слугами
перед
китайской
культурой»
И
«демаГОГиче
ски»
обозвал
их
варварами.
Закончил
же
он
словаl\Нl,
что
они
не
ведают,
что
творят,
но
когда
вырастут,
то
раскаются.
Последнее
было
воспринято
как
прямое
по
ношение
«идей»
Мао
Цзэ-дуна
и
нежелание
писателя
добросовестно
воспринимать
«революционные
уроки».
Чтобы
ему
помочь,
хунвэйбины
сказали,
что
лучший
способ
понять
«культурную
революцию»
-
самому
принять
в
ней
искреннее
участие;
они
предложили
пи
сателю
для
начала
сейчас
же,
на их
глазах,
самому
сжечь
свои
книги
прямо
на
полу комнаты.
Лао
Шэ
не
двинулся;
ему
обещали
помочь
снести
книги
13
кучу,
«считаясь
С
его
возрастом
и
физической
немощыо»,
он
не
шевельнулся.
Тогда
хунвэйбины
взяли
его
под
руки,
чтобы
заставить
сжечь
книги;
листовка
отрицает
всякое
насилие
или
оскорбление;
напротив,
хунвэй
бины
клянутся,
что
они
были
образцом
вежливого
и
корректного
поведения.
Дальше
случилось
непредвиденное:
«в
припадке
контрреволюционной
злобы»
супруга
Лао
Шэ
набро
силась
на
хунвэйбинов,
царапаясь
и
кусаясь,
«как
бе
шеная
собака»,
не
позволяя
им
«помочь
ему
жечь
кнн
ги».
Чтобы
уберечь
дpaгoцeHHY~C>
жизнь
и
здоровье
«ре
волюционных
товарищей»,
пришлось
обратиться
({
силе:
женщину
быстро
скрутили.
Лао
Шэ
пытался
за
щитить
жену,
несмотря
на
ее
«контрреволюционное»
поведение.
Тем
самым
он
саморазоблачился
оконча
тельно
как
враг
«культурной
революции»:
«тайное
ста
ло
явным»
-
сообщал
ось
в
листовке.
Апофеозом
враж
дебности
был
его
следующий
поступок:
«ослепленный
классовой
ненавистью»,
старый
писатель
покончил
с
собой.
«Он
мнил
своим
подлым
черным
самоубийством
на
НЕС"И
вред
нашему
революционному
делу.
Но
добился
только
того,
что
окончательно
разоблачил
свою
фео
дально-буржуазную
сущность
классового
врага,
рас
сеивателя
яда
и
иностранного
раба
...
»
Последние
раз
делы
листовки
уверяли
в
скорой
и
непременной
победе
«культурной
революции»
вопреки
проискам
всех
ее
I3рагов,
идущих
даже
в
своей
подлости
на
«провокаци
онные»
са
моубиЙства.
228
Не
хотелось
верить,
что
за
бесстыдной
демагогией,
т
еСКУЧJlМИ
фразами
стоит
жестока~
истина
издева
т~льской
расправы,
но
Лао
Ш~
умолк
с
тех
пор.
Саl\lОубийства
в
Китае
в
1906
году
были
частым
и
оБЫЧНЫМ
делом.
Далеко
не
каждый
был
способен
пе
енести
издевательства,
ставшие
ритуальными
в
пе-
р
.,
и
иод
«культурнои
революци
».
р
За
два
месяца
в
одном
только
Педагогическом
уни-
верситете
совершились
три
самоубийства:
живШИй
на
территории
университета
работник
аппарата
пекин
скогО
горкома
КПК,
объявленного
«черным»
и
разог
наннОГО,
не
вынес
систематических
издеваlельств
и
утопился
в
канале
близ
парка
Ихэюань.
Прыгнул
в
ко
лодец
после
трехсуточных
публичных
унижений
быв
ший
препода
ватель
исторического
фа
культета,
выбро
сился
из
окна
шестого
этажа
прямо
из
зала,
где
шло
собрание,
юноша,
о
котором
упоминалось
выше.
Тех
же, кто
умирал
от
разрыва
сердца
или
удара
ПОС.'Iе
многочасовых
стояний
на
помостах
позора
перед
ре
вущей
толпой
погромщиков,
самоубийцами
и.ТJИ
погиб
шими
не
считали:
они-де
скончались
«по
болезни».
Но
в
случае
с
Лао
Шэ
сообщение
о
са~оубийстве
сомнительно
Писатель
был
один
на
один
с
целым
«бое
вым
отрядом».
Как
удалось
ему
покончить
с
собой,
хунвэйnины
умолчали,
хотя
присутствовали
при
сем.
Лао
Шэ
был
старый
человек,
не
отличавшийся
креп
ким
здоровьем.
Привыкшие
применять
силу
юнцы
мог
ли
лишить
его
жизни.
Гордость
и
достоинство
не
по
зволяли
Лао
Шэ
вести
себя
с
покорностью,
которая
мОгла
бы
отсрочить
расправу.
Даже
из
хунвэйбинов
ской
листовки
ясно.
что
старый
писатель
не
склонил
головы
перед
разъяренными
штурмовиками
«культур
ной
революции».
ЕСJIИ
в
«боевом
отчете»
написана
правда,
то
Лао
Шэ
уже
более
нет
в
живых
...
Лао
Шэ
родился
в
1899
году.
ему
было
шестьдесят
семь
лет
ко
времени
визита
хунвэЙбинов.
Романы,
рас
сказы,
пьесы
и
статьи
принесли
ему
известность
не
ТОлько
на
родине,
но
и
за
границей;
в
СССР
было
из
дано,
например.
свыше
полутора
деся
гков
его
книг,
в
том
числе
двухтомное
собрание
сочинений.
В
«Запи·
Сках
о
Кошачьем
городе»
Лао
Шэ
ядовито
осмеял
ве·
Ликоханьский
шовинизм
на
примере
гоминьдановских
Порядков.
Сатира
его
была
столь
сильна,
что
отнюдь
22::}