Желоховцев А.Н. Культурная революция с близкого расстояния (Записки очевидца)
Подождите немного. Документ загружается.
IX
ПОСЛЕДНИЕ
ДНИ
~He
хочется
рассказать
об
участи
профессора
Го.
На
последних
занятиях,
в
начале
июля,
профессор
Го
нервничал
и
выглядел
утомленным.
Он
регулярно
опаздывал
к
началу
занятий,
но
по-прежнему
не
огра
ничивал
моего
времени
и
охотно
отвечал
на
все
воп
росы.
Несколько
наших
занятий
мой
фудао
~a
кон
спектировал
особенно
старательно.
В
конце
июля
~a
вручил
мне
листок
с
перечнем
вы
бранных
мест
из
старых
книг,
которые
мне
следует
чи
тать
в
каникулярное
время.
Рекомендательный
СПИС{JК
был
написан
рукой
профессора
Го.
В
августе
я
совершенно
случайно
встретил
Го
у ад
министративного
корпуса.
Он
шел
медленной,
полной
достоинства
походкой,
свойственной
китайским
инте.l
лигентам,
в
расстегнутом
пальто
из
легкого
синего
драпа,
выделяясь
среди
студенческой
толпы.
Нетороп
ливо
он
рассказал,
что
и
как
я
должен
читать.
В
сентябре
я
спросил
у
~a,
когда
же
возобновятся
занятия.
-
Занятия
у
вас
будут,
но
преподавателя
Го
1Iе
будет,-
сказал
~a.-
Он
не
допущен
более
к
препода
ванию.
-
В
чем
же
он
провинился?
-
стараясь
быть
как
можно
более
спокойным,
осведомился
я.
-
Занятия,
которые
он
проводил
с
тобой,
не
И:\lеЮI
ничего
общего
с
идеями
Мао
Цзэ-дуна.
-
Да,
но
Мао
Цзэ-дун
ничего
не
говорил
о
;\юе:\l
предмете,-
возразил
я.
-
Ну
и
что
же,
что
прямо
не
говорил.
У
нас
сейчас
главное
-
во
всем
исходить
из
идей
Мао
Цзэ-дуна
н
НИR:огда
не
забывать
о
них.
Го
занимался
с
тобой
по
два,
по
три,
по
четыре
часа
и
ни разу
не
вспоминал
о
председателе
Маоl
240
Ты
говоришь
это
мне
или
уже
успел
,высказать
всем?
б
Ф
Я
заявил
об
этом
на
со
рании
акультета,-
отвеТIIЛ
Ма.
_
Как
же
ты
мог
так
поступить?
Ведь
он
был
тво-
пМ
учителем?
Ты
занимался
с
ним
три
или
четыре
го-
да?
-
возмутился
я.
.
_
Четыре
...
-
растерянно
сказал
Ма.
Все
же
соз-
давалось
впечаТ.ТIение,
что
он
не
испытывал
гордости
за
свой
поступок.
Ма
закончил
разговор
обещанием
найти
мне
дру
гого
преподавателя.
Через несколько
дней
я
увидел
профессора
Го
сно
ва.
Быстрым
шагом,
бледный
и
решительный,
011
шел
к
стадиоНУ,
где
бурлило
очередное
хунвэйбнновское
сборище.
Его
сопровождала
девушка
с
красной
повяз
кой
хунвэЙбина.
Значит,
профессор
Го
тоже
попал
в
«уроды
И
чудовища»!
Рук
ему,
правда,
пока
не
выкру-
.
чнвали.
Я
считал
себя
вправе
знать,
в
чем
обвиняют
моего
преподавателя.
Нарушив
обещание
не
читать
дацзы
бао,
я
направился
в
«Аллею
уродов
и
чудовищ»,
где
с
обеих
сторон
были
натянуты
на
кольях
рогожи,
об
hлеенные
дацзыбао,
в
которых
студенты
обличали
сво
IfХ
факультетских
«уродов
И
чудовищ».
Каждому
«уроду
И
чудовищу»
отводился
отдеJlьный
материал.
В
левом
углу
помещали
карикатуру,
чтобы
«урод»
действительно
выглядел
уродом,
а
для
вящего
устрашения
перечеркивали
ее
красным
крест-накрест.
Справа
-
крупным
черным
шрифтом
-
фамилия
осуж
денного.
Внизу
убористо
-
биография
виновного:
ни
одного
доброго
слова,
одни
только
поношения
-
чело
век
подавался
черным
с
головы
до
пят,
от
рождения
до
Осуждения.
Большинство
«чудовищ»
были
коммуниста
ми,
и
о
каждом
писали:
«в
таком-то
году
IIролез
в
пар
тию»,
даже
если
это
было
время
чанкайшистского
ре
жима
и
человек
рисковал
жизнью,
вступая
в
КПК.
На
филологическом
факультете
число
осужденных
преВышало
сорок.
Среди
них
оказались
и
декан,
и
его
заместители
-
профессора
Го
и
Лю,
все
партийные
ак
ТИВисты
и
старый,
известный
исследователь
древней
JIитературы
Хуан
Яо-мянь.
.
Число
биографий
в
дацзыбао
возрастало
в
теченне
241
всего
сентября.
Машина
опорочивания
интеллигенции,
запущенная
в
июне,
продолжала
крутиться.
Сначала
«уродов
И
чудовищ»
В
нашем
университете
набралось
человек
сто
пятьдесят,
потом
их
число
дошло
до
ста
восьмидесяти
и,
наконец,
перешагнуло
за
двести.
И
это
только
в
одном
вузе!
«Культурная
революция»
грозила
унижением
и
издевательством
каждому
образованному
человеку.
Я
прочел
две
обвинительные
статьи
о
людях,
кото
рых
знал.
Заместителя
декана
филологического
фа
культета
Лю,
старого
члена
партии,
лицемерно
обви
няли
в
трусости
и
двурушничестве.
Трусость
он
проя
вил,
мол,
в
годы
гражданской
войны,
«укрываясь»
в
партийных
учреждениях.
Двурушником
его
назвали
за
то,
что
он,
«прикрываясь
красным
знаменем,
вел
борь
бу
против
красного
знамени».
В
университете
в
каче
стве
парторга
факультета
011
осуществлял
«монар
хизм»
И
«командование»
И
«слепо
выполнял
предписа
ния
облеченных
властью,
которые
находятся
внутри
партии
и
идут
по
капиталистическому
пути»,
упорно
проводил
«буржуазную
контрреволюционную
линию
бывшего
пекинского
горкома
и
отдела
пропаганды
ЦК
КПК».
Лю
считали
особо
опасным,
потому
что
в
течение
трех
месяцев
«культурной
революции»
он
от
казывался
признать
себя
виновным,
отрицал
свои
ошибки,
не
желал
«склонять
голову
перед
революцион
ными
массами»,
и
«лживо»
клялся
В
преданности
Мао
Цзэ-дуну.
Его
называли
«крупным
уродом
и
крупным
чудовищем»,
«заклятым
контрреволюционером».
Биография
профессора
Го
была
написана
по
той
же
очернительной
схеме.
Го
вступил
в
партию
сравни
тельно
недавно,
в
1960
году,
и
поэтому
его
объявили
карьеристом.
Он
вел
большую
общественную
работу
и,
помимо
должности
заместителя
декана
факультета,
входил
еще
в
состав
редакции
отдела
«Литературuое
наследство»
газеты
«Гуанмин
жибао»,
а
также
в
со
став
редакции
лингвистической
серии
издательств.а
«Просвещение».
За
это
его
обвиняли
в
честолюбии
11
жажде
власти.
Го
изобличали
в
«преступных
связях»
С
Дэн
То.
Дэн
То,
говорилось
В
дацзыбао,
публично
пожал
ему
руку
и
сказал:
«Ваше
имя
мне
знакомо
по
ваШИ\1
стаТlJямl»
Эта
преступная
связь
возникла
будто
бы
242
ять
лет
назад,
когда
второй секретарь
пекинского
гор'
~OMa
кПК
прибыл
в
Педагогический
университет,
что"
БЫ
ознакомиться
с
его
жизнью
и
с
руководящими
ра
ботниками
университета.
На
филологическом
факуль
тете
парторг
университета
ЧЭН
представил
ему
декана
фаl<ультета
и
обоих
заместителей.
В
тоМ,
что
ДЭН
ТО
сказал
такие
слова
профессору
Го
не
было
ничего удивительного.
Дэн
То
был
образо
Ba;IНЫM
человеком,
а
Го
ЮЙ-ХЭil
-выдающимся
уче
нЫМ,
автором
многочисленных
научных
статей
по
кв
тайскоЙ
филологии.
Но
через
пять
лет
рукопожатие
Дэн
То
привело
к
обвинению
в
причастности
Го
к
«чер
ной
банде».
Второй
изобличающей
Го
«уликой»
было
то,
что
при
утверждении
несколько
лет
назад
списка
редакто
ров
«Литературного
наследства»
Дэн
То
подробно
об
суждал
каждую
кандидатуру,
но,
дойдя
до
его
имени,
ограничился
замечанием:
«Это
имя
мне
известно».
Отсюда
безапелляuионное
заключение:
«Личные
связи
привели
к
преступной
идейной
близости
боль
шого
правого
чудовища
и
урода Го
со
злодеем
Дэн
То».
Наконец,
следовала
третья,
сильнейшая
улика:
«При
обыске
квартиры
Го
был
обнаружен
экземпляр
книги
Дэн
То
«Вечерние
беседы
в
Яньшани».
Го
при
знался,
что
покупал
книгу
на
собственные
деньги
и
чи
тал
ее».
В
последний
раз
я
видел
профессора
Го
в
середине
сентября.
Он
шел
один
по
аллее
университета,
как
все
гда
неторопливо,
в
знакомом
мне
пальто.
Лиuо
его
осу
нулось
и
побледнело,
скорбные
складки
залегли
в
уг
лах
губ.
Я был
рад,
что
самое
страшное
все
же
его
пока
миновало,
но
не
знал,
как
он
отнесется
к
неждан
Ной
встрече
со
мной,
и
поздоровался
кивком
головы.
Он
сразу
же
остановился
и
заговорил
со
мной
-
рас
спрашивал
о
моих планах
и
ходе
занятий.
Го
был
не
принужден
и
вежлив,
но
сколько
в
сложившихся
об
Стоятельствах
стояло
за
этой
непринужденностью
му
жественности
и
решимости,
которые
не
всякому
даны!
Все
проходившие
останавливались
и
смотрели
на
нас
с
неподдельным
изумлением:
в
стране
шла
«культур
Ная
революuия»,
и
каждый
неосмотрителЫIЫЙ
шаг
Mor
ПРивести
человека
к
гибели.
А
профессор
Го,
заклей-
243
менный
и
осужденный,
на
виду
у
всех
разговаривал
с
иностранцем,
да
еще
из
Советского
Союза,
сохраняя
всегдашнее
достоинство.
Я
с
уважением
смотрел
на
этого
не
сломленного
человека.
Новый
учебный
год
для
меня
официально
начался,
но
заниматься
мне
после
осуждения
профессора
Го
было
не
с
кем.
-
Мне
повезло,-
делился
со
мной
сосед-вьетна
мец.-
У
меня
было
три
преподавателя,
и
только
один
осужден,
а
двое
со
мной
занимаются.
Тебе
будет
тру
дно
получить
нового
преподавателя:
сейчас
нет
охот
ников
работать
с
иностранцами.
20
сентября
всех
советских студентов
и
стажеров
пять
человек
вызвали
в
посольство.
Нас
уведомили,
что
китайское правительство
решило
сделать
перерыв
в
учебе
своих
студентов
и
поэтому
иностранные
студенты
и
стажеры
должны
выехать
к
себе
на
родину
в
бли
жайшие
две
недели.
Посольство
предлагало
нам
гото
виться
к
отъезду.
Но
когда
я
вернулся
к
себе
в
Педагогический
уни
верситет,
ко
мне
явился
сотрудник
канцелярии
Сюй
и,
вместо
сообщения
об
отъезде,
уведомил,
что
универси
тет
с
23
сентября
организует
мне
занятия.
действи
тельно,
в
указанный
день
Ма
представил
меня
новому
преподавателю
-
Ханю.
Хань
был еще
молодой
человек
-
лет
двадцати
де
вяти,
высокий,
С
болезненным,
бледным
лицом.
Он
окончил
Фуданьский
университет
в
Шанхае
в
1959
го
ду
и
с
тех
пор
вел
спецкурс
по
древней
китайской
прозе
в
Пекинском
педагогическом
университете.
Я
сказал,
что
по
невежеству
своему
не
знаком
с
его
работами.
-
К
счастью,
я
напечатал
только
две-три
незнаЧIl
тельные
заметки.
Ведь
каждый
научный
работник
дол
жен
отчитаться
перед
массами
за
все
напечатанное
им
после
Освобождения,-
бесцветным
голосом
сказал
Хань.-
Надо
приэнаться
в
ошибках,
объяснить
своИ
преступления
и
просить
прощения
за
содеянное.
МОII
заметки
тоже
были
ошибочными.
-
А
о
чем
вы
писали?
-
О
социалистическом
реализме
в
литературе.
Очень
ошибочные
заметки.
Я
уже
за
них
отчитался.
244
-
Тогда
вам
действительно
повезло!
-
заметил
я.
Хань
занимался
со
мной
старательно,
но
получить
от
него
можно
было
немного.
Взгляды
его
на литера
туру
были
ограниченнее,
чем
У
профессора
Го,
и
эру
диция
их
не
шла
ни
в
какое
сравнение.
В
присутствии
Ма
он
пересыпал
свою
речь
цитатами
и
сентенциям"
из
Мао
Цзэ-дуна,
не
имеющими
никакого
отношения
к
теме
занятия.
Но
однажды,
когда
мы
остались
с
ним
вдвоем,
потому
что
в
условиях
«культурной
револю
ции»
прославленная
китайская
организованность
была
утрачена
и
Ма
отбыл
на
какое-то
задание,
Хань
разо
шелСЯ.
Он
с
упоением
говорил
о
литературе,
куда
глубже
обычного,
и
обходился
без
непременных
цитат.
Создалась
совершенно
непонятная
ситуация
-
уни
верситет
словно
бы
и
не
ведал
о
решении
министерства
отправлять
иностранцев
на
родину.
Накануне
1
октября
-
национального
праздника
КНР
-
меня
предупредили,
что
после
полудня
надо
ждать
визита
Туна.
Прежде
рядовой
сотрудник
канцелярии,
Тун
был
одним
из
первых,
кто
надел
красную
повязку
хунвэй
бина.
Он
выдвинулся
и
в
качестве
хунвэйбиновского
активиста
укрепился
в
канцелярии:
Войдя
ко
мне,
Тун
заговорил
сперва
как-то
неуве
ренно:
-
Сейчас
у нас
в
стране
проходит
великая
проле
тарская
культурная
революция.
Нет
ли
у
вас
каких
либо
претензий?
Вы
сами
не
пострадали?
-
Нет,
я
не
пострадал,
но
претензии
у
меня
есть.
-
Ну
что
ж!
Пожалуйста.
Тун
сразу
вздохнул
спокойнее.
Он
опасался
встре
тить
человека,
озлобленного
побоями.
Меня
лично
сия
чаша
миновала.
Я
угостил
хунвэйбина
чаем.
Он
пил
медленными
глотками
и
попроси.'J
изложить
все,
чем
я
недоволен.
Я
рассказал
ему,
что
план
работы
не
выполнен
из-за
«культурной
революции»,
что
закрыл
ась
библиотека,
был
сменен
научный
руководитель.и
т.
д.
Мои
претензии
Тун
принял
как
само
собой
разуме
Ющееся.
Он
призвал
меня
«понять»,
что
в
КНР
прохо-
245
•
дит
«культурная
революuия»
и
тем
самым
поставить
на
них
точку.
Затем
он
спросил:
-
Как
вы
относитесь к
политическим
событиям
в
Китае?
Я
объяснил,
что
считаю
«культурную
революuию»
внутренним
делом
КНР,
но
никак
не
одобряю.
-
Китайский
народ
думает
иначе!
Хунвэйбины
вот
лучшие
представители
китайского
народаl
-
зая
вил
Тун.
-
Не
думаю!
Мы
зашли
в
тупик.
-
Мне,
в
частности,
очень
не
нравится,
что
закры
лись
книжные
магазины
и
вся
классическая
литера
тура
изъята
из
продажи,-
сказал
я,
чтобы
выйти
из
тупика.
Тун
отвечал
каким-то
извиняющнмся
тоном,
не
сколько
неожиданным,
если
вспомнить,
что
творилось
вокруг:
-
Среди
хунвэйбинов
много
совсем
молодых,
не
зрелых
людей.
Они
закрывают
книжные
магазины
из
революuионного
энтузиазма.
Но
потом
это
пройдет,
ВСС
образуется.
Будет
перестроена
система
воспитания
на
рода.
Идеи
Мао
Цзэ-дуна
проникнут
всюду
...
Он
говорил
долго,
но
самое
важное
было
сказано:
Тун
не
принимал
на
100
проuентов
действия
хунвэйби
нов.
Поколение
тридuатилетних
еще
было
способно
бо
лее
сознательно
подходить
к
судьбам
культуры
своей
страны,
хотя
оказалось
не
в
состоянии
защитить
ее.
Затем
Тун
произнес
длинную
речь
в
духе
офиuиаль
ных
инструкuий
к
празднику.
Иностранuам
объясняли
разрушение
памятников
культуры
«революuионным
энтузиазмом»
масс,
осквернение
христианских
церк
вей
-
«свободой»
бороться
с
религией
и
т.
Д.
-
А
что
вам
еще
не
нравится
в
движении
культур
ной
революuии?
-
настойчиво
выспрашивал
Тун.
Я
сказал,
что
меня возмутила
блокада
советского
посольства
и
грубые,
оскорбительные
надписи.
-
Наши
молодые
товарищи
не
поднаторели
в
дип
ломатии
и
международных
отношениях,-
сказал
хун
вэЙбин.-
Но
нельзя
лишать
их
права
проявлять
ева"
чувства.
Мы
говорили
на
разных
языках,
но
оба
стараЛII
СЬ
избежать
резкостей.
Офиuиальная
часть
беседы
явно
246
окончилась,
но
Тун
не
уходил,
и
я
понял:
его
у дер
живало
любопытство.
Конечно,
его
послали
с
офици
альнЫМ
поручением,
но,
кроме
того,
ему
хотелось
са
мому
узнать
возможно
больше
из
первых
рук, и
он
стал
подробно
меня
расспрашивать
о
жизни
в
СССР,
об
ЭКОНОМIIческой
реформе,
о
ценах,
зарплате,
жилье
и
т.
д.
Наконец,
он
начал
перебирать
всю
историю
со
ветско-китайских
отношений,
спрашивая
мое мнение
по
всем
обвинениям
китайской
официальной
пропа
ганды.
Многие
китайцы,
даже
некоторые
аКТIIВИсТЫ
«куль
турной
революции»
типа
Туна,
не
отдавали,
видимо,
себе
ясного
отчета
о
причннах,
прнвеДШIIХ
к
разрыву
дружеских
советско-китайских
отношений.
При
встре
чах
с
советскими
людьми
-
а
такие
случаи
судьба
пре
доставляла
им
крайне
редко
-
они
с
естественным
лIO
бопытством
старались
выслушать
нашу
сторону.
В
пя
тидесятых
годах
в
Китае
с
помощью
Советского
Союза
было
сооружено
и
введено
в
строй
более
250
промыш
ленных
объектов,
на
которых
получили
работу
сотни
тысяч
рабочих.,
техников
и
инженеров.
Масштабы
это
го
сотрудничества
были
беспрецедентными
в
истории
человечества.
Однако
в
1961
году
китайская
сторона
под
нажимом
группы
Мао
Цзэ-дуна
отказал
ась
от
дальнейшего
сотрудничества.
Прекращение
его
тяжело
сказалось
на
экономике
Китая.
Но
для
маоистов
собственное
политическое
господство
было
куда
важ
нее,
чем
нормальное
экономическое
развитие
стра
ны.
ОНИ
изощрялись
в
клевете,
чтобы
очернить
со
ветскую
помощь
и
интернационалистическую
политику
КПСС
в
глазах
китайского
народа, но
это
было
нелег
ким
делом.
Повсюду
в
Китае
дымились
трубы
постро
енных
в
годы
дружбы
предприятий,
продукция
выпу
скалась
п~
советской
технологической
документации,
на
советском
оборудовании,
а
студенты
учились
по
со
ветским учебникам.
Вдобавок
авантюра
с
«большим
скачком»
и
«народными
коммунами»
принесла
народу
разореl1ие
и застой.
Всякий
думающий
человек
не
мог
не
Сопоставлять
эти
факты,
несмотря
на
истерический
антисоветский
разгул
маоистской
прессы.
-
Почему
советские
специалисты
уехали
из
Ки
тая?
Почему
их
отозвали?
-
СП{i)ашивал
Тун.
247
-
Потому
что
вы
с
ними
не
счита.тIИСЬ,-
отвечал
Я.-
ВЫ
начали
«большой
скачок»,
против
которого
наши
спеuиалисты
возражали.
В
соuиалистической
стране
такая
политика
-
безумие.
Вы
стали
называть
нас
«консерваторами»,
всячески
третировать,
и
спеuиа
листам
пришлось
уехать.
Услыхав
слово
«консерватор»,
Тун
кивнул
и
не
ста.1
возражать.
-
Кроме
того,
разве
в
КНР
не
подстрекаmI
наШIIХ
спеuиалистов
выступать
против
советской
ПОЛИТII
ки?
-
продолжал
я.
-
А
почему
СССР
прекратил
помощь
Китаю?
Раз
ве
это
не
измена?
-
последовал
еще
вопрос.
-
Потому
что
вы
сами
потребовали
ее
прекращс
НIIЯ.
ВЫ
выдвинули
новую
генеральную
линию,
иду
щую
вразрез
с
прежними
решениями
КПК.
Сами
на
чали
политическую
борьбу
против
СССР.
Не
так
ли?
-
Из-за
прекращения
советской
помощи
в
Китае
был
голод!
-
бросил
он
мне
козырь
китайской
пропа
ганды,
ее
главное
оружие
в
отравлении
своего
народа
антисоветизмом.
-
Это
неправда!
СССР
помогал
строить
фабрики
и
заводы.
Сельским
хозяйством
вы
занимались
сами.
«Большой
скачок»
и
«народные
коммуны»
-
вот
под
линная
причина
краха
сельского
хозяйства
и
голода
у
вас
в
стране.
Нас
одновременно
постигли
стихийные
бедст-
вия.
Конечно,
засуха
и
наводнения
-
страшная
вещь,
но
они
никогда
не
охватывали
весь
Китай.
А
«народ
ные
коммуны»
подорвали
сразу
всю
страну.
-
«Народные
коммуны»
еще
себя
покажут.
3а
по
следние
два
года
положение
улучшилось.
-
От
них
осталось
одно
название.
Вы
их
реоргаНII
зовывали
неоднократно.
-
Я
считаю,
что
причина
была
в
стихийных
бедст
виях,-
сказал
Тун,
уже
не
сваливая
вину
на
СССР.
-
Вы
сами
любите
говорить
и
писать,
что
«поли
тика
стоит
на
первом
месте».
Я
с
этим
согласен,
вы
го
лодали
из-за
ошибочной
экономической
политики,
а
стихийные
бедствия
-
на
втором
месте
...
Тун
уклонился
от
ответа,
и я
окончательно
убеДII:I-
248
Я
что
ему
БЫ.10
интересно
мое
мнение,
а
не
сам
по
с
,
б
себе
спор,
что
он
спрашивает
для
се
я.
"
Мы
немногО
помолчали.
_
Может
быть,
вы
еще
что-нибудь
не
понимаете
в
культурной
революции?
-
осведомился
Тун.
_ Mlle
многое
непонятно,-
сказал
я.-
Само
дви
жение,
по-моему,
гораздо
шире,
чем
понятие
культуры.
11
мне
неясно,
проходит
ли
оно
стихийно
И.ТJИ
по
плану
11
!<акие
У
него
конечные
цели.
TVH
улыбнулся
и
заговорил
назидательно:
-=-
Культурная
революция
-
творчество
масс,
110
IНI3ВIIвается
она
в
духе
предначертаний
нашего
самого
uс.1ИКОГО
учителя,
председателя
Мао.
Поэтому
СТИХНИ
I1ая
энергия
масс
гармонично
сочетается
с
его
гениа.'lЬ
IIЫI\1
предвидением.
Вам,-
снова
снисходительно
ух
МЫЛЬНУЛСЯ
ОН,-
не
понять
такого
с
позиций
вашей
IIдеологии!
И
продолжал
уже
серьезнее:
-
Культурная
революция
проходит
через
несколь
ко
этапов.
Первый
осуществляется
сейчас,
он
состоит
в
сокрушении
черного
царства,
господствующего
в
КНР
уже
семнадцать
лет.
В
эти
годы
у
власти
стояла
КПК,
но
облеченные
властью
внутри
партии
шли
по
капиталистическому
пути
и
подготовляли
перерожде
нне,
перемену
цвета
нашей
страны
и
национальное
пре
дательство.
Предстоит
провести
большую
борьбу,
что
бы
сокрушить
черные
силы.
Сейчас
задача
успешно
осуществляется
...
-
Как
вы
думаете,
когда
окончится
первый
этап?
-
поинтересовался
я.
-
Не
знаю
точно,
но
думаю,
что
еще
до
конца
го
да,-
отвечал
Тун.-
У
нас
в
университете
хунвэйбины
дали
социалистическое
обязательство
провести
суды
и
определить
наказание
всем
«уродам
И
чудовищам»
до
1
января
1967
года.
Я
думаю,
что
мы
справимся,
хотя
работы
много.
Затем
начнется
второй
этап,
когда
глав
ным
будет
созидательная
и
воспитательная
работа,
я
Говорю
о
распространении
идей
Мао
Цзэ-дуна
на
всю
Страну.
Каждый
человек
будет
жить
в
духе
идей
Мао
Цзэ-дуна,
и
каждое
учреждение
будет
работать
в
духе
Идей
Мао
Цзэ-дуна.
Мы
изменим
нравы,
обычаи
и
при
ВЫчки,
изменим
образование
и
воспитание,
изменим
ГОсударственные
органы,
выдвинем
новых
людей.
Это
17
л.
ЖеЛО)(О81~е8
249