трагически становится нечестивцем и злодеем. Именно этим вызван второй ход. Эдип вновь
отправляется из дома, чтобы вновь быть поглощенным, но на этот раз уже не зверем и не водой, а
— соответственно с новой земледельческой религией — землей.
Религия земли была действенной религией древней Греции. Позднейшая европейская
традиция христианской Европы утеряла ту ясность, которая присуща «Эдипу в Колоне». Поэтому
нет ничего удивительного в том, что современный фольклор, сохранивший для «Царя Эдипа»
такие детали, которые вскрывают неясности сюжета и позволяют расшифровать многое в этом
сюжете, не сохранил этих деталей для «Эдипа в Колоне», и что здесь, наоборот, греческий
материал, идущий от еще живой религии (Эдипу воздавался культ), дополняет и объясняет
современный фольклорный материал. Впрочем, мы увидим, что и в этой части кое-какие детали
все же в современном фольклоре яснее, чем у Софокла.
Покаяние, которое возлагается на грешника, лучше и полнее всего сохранено русскими,
украинскими и белорусскими материалами. Герой непременно и в различных формах уходит под
землю. Андрей Критский приходит к архиерею. «Приходят к церкви, и там колодязь: копали его
семь годов, и не достали воды, и заперли. И ён нечисленно глыбок»
34
. Еще пример: «И повеле
епискуп погреб выкопать трех-саженной, и в ширину полсажени на все страны...»
35
.
В чем состоит покаяние? Наряду с названной здесь формой встречается перенесенная из
других легенд форма поливания головешки, пока она не прорастет и не даст плодов, и сходные
испытания. Здесь испытание ясно: если черенок зацветет — грешник прощен, если нет —
осужден. Замыканию героя под землю тоже свойствен характер не только наказания, но и
испытания. «И даде заповедь 30 лет, и како исполнится тот погреб земли, и станет земля на верху
погреба, тогда прощен будет от грехов своих»
36
. Эти слова, надо понимать так, что герой замкнут
на 30 лет без пищи под землей. Если земля его извергнет, вернет его наверх, он прощен; если она
его поглотит навсегда — он осужден. То же в белорусской
34
Белорусский сборник, вып. IV. Сказки космогонические и культурные. Собрал Е. Р. Романов, Витебск, 1891,
стр. 163.
36
Памятники старинной русской литературы, под ред. Н. И. Костомарова, вып. II, СПб., 1860, стр. 417.
36
Там же.
Эдип в свете фольклора
297
сказке: «И стала рость зямля у колодязи и на тридцатом году соусим зарос колодязь, и так,
що став ён под самой крышкой»
37
, т. е. со дна колодца Андрей поднимается под самую крышку.
Колодец зарастает снизу и подымает его наверх. Еще яснее такое понимание высказано в русской
сказке: здесь в землю ввергнуты мать и сын, в два разных колодца: «Когда эти колодези зарастут,
да вы выйдете наружу, тогда вас бог и простит» (См. 186).
Одновременно с таким погружением героя в землю происходит другое: ключи, которыми
замкнут колодец, или прикован страдалец, брошены в море, где немедленно их ловит и пожирает
рыба. Через положенный срок происходит чудо: тело грешника выходит из земли, ключи выходят
из воды. Они или всплывают сами, или ловится рыба, проглотившая их. Так ключи как бы
дублируют самого героя. Он поглощен землей, морем и рыбой одновременно и одновременно воз-
вращен ими обратно на землю. Античность знает только поглощение землей.
Западная версия нашего сюжета не знает ухода героя в землю. Здесь грешник уходит в
пещеру на острове или на побережье, часто на каменистом, скалистом островке, откуда и название
«Gregorius auf dem Stein». Поэтому западный материал и не позволяет здесь видеть родство с
Эдипом Колон-ским: жизнь в пещере обычна для кающихся грешников. В русских же (и вообще
славянских) материалах мотив земли очень обычен. Земля играет роль даже тогда, когда грешник
строит наземное сооружение: он, например, находит близ моря пустую палатку. «Вошел в нее,
приказал запереть и засыпать землей». Или же отшельник советует ему: «Сотвори, чадо,
древянную храмину и возложи над нею высокий земляной холм». Юноша так и поступает:
«Насыпал над нею высокую могилу»
38
.
Последнее слово показывает, что страдалец уходит в могилу, как это происходит и в
«Эдипе». Но он умирает не так, как все. Он, как Эдип, даже вообще не умирает. Жизнь его может
продолжаться двояко. Земля его возвращает, но возвращает его не тем, каким он был, а
преображенным: от него исходит свет, сияние и благоухание, хлеб и вода около него не тронуты
— он уже не земное, не физическое существо. Народная палитра не щадит красок, чтобы показать
его святость. Она возвращает его светлым и преображенным: жив ли он или мертв, это даже не
существенно. Если он мертв —
37
Белорусский сборник, стр. 63.
38
Н. И. Костомаров, Легенда о кровосмесителе, стр. 188.