Брониславский Е., Вачнадзе Г.Н. Польский диалог

Подождите немного. Документ загружается.

движением «Солидарности». Когда свободные профсоюзы Польши были запрещены,

он начал ежемесячно совершать особое молебствие «О благе отчизны». В его приход —

церковь Св. Станислава Костки в Варшаве — стекались богомольцы со всех концов

страны. Он там открыто говорил с амвона, например, о том, что выборы при нынеш*

нем правительстве — обман. И о многом другом, что радовало народ и бесило комму*

нистических вождей.

«Так было всегда, — писал Попелушко своему другу в 1983 г. — Кто*то выходил

вперед, посвящая себя делу, и расплачивался за это дорогой ценой. В воскресенье 30

августа 1980 г. покойный кардинал Вышиньский передал, чтобы я ехал на сталели*

тейный завод, где была в полном разгаре забастовка в поддержку судостроительных

рабочих Гданьска… Я исповедовал людей, молившихся на коленях на каменной мос*

товой до предела физических сил. Эти люди поняли, что они сильны своим предсто*

янием перед Богом и сплоченностью вокруг Церкви… И я остался с ними. Я был с

ними и в дни их торжества, и в ту темную декабрьскую ночь, которую никто из нас

не забудет… Из тюрьмы они писали мне, что им помогает моя молитва за них. Про*

поведуя в храме, я говорил о том, что люди думают, что они хотели бы сказать, но ли*

бо боятся, либо не умеют… Судьба Церкви есть судьба ее паствы. Долг Церкви — ос*

таваться с людьми в их повседневной жизни, делить с ними их радости, их болезни,

их страдания…

Прокуратура возбуждает против меня дело по обвинению в злоупотреблении

свободой совести и отправления культа. Но разве можно злоупотреблять свободой

совести? Можно ущемить свободу совести, но злоупотреблять ею никак нельзя… Я

отдаю себе отчет, что за Истину надо брать на себя и страдания… И потому готов ко

всему».

Власть понимала, что этот простой священник, сын крестьянина, для нее более

опасен, чем кардинал Глемп и другие князья церкви, и даже сегодняшний Лех Вален*

са: они хотя и враги, но призывают народ «не совершать необдуманных поступков».

Кампания клеветы против Попелушко шла беспрерывно.

12 сентября 1984 г. «Известия» опубликовали статью своего собкора в Варшаве

Л. Топоркова под заголовком «Урок не впрок». Вот, писал он, была недавно в Поль*

ше амнистия, которая «давала возможность людям, ошибавшимся и даже подняв*

шим руку на народную власть, доказать, что они сделали с тех пор правильные выво*

ды». Но некоторым этот урок, этот «акт гуманизма и великодушия государства» по*

шел не впрок. Собкор поименно назвал нескольких «неисправившихся» деятелей

«Солидарности», но особый его гнев вызвал «воинствующий ксендз Попелушко, ко*

торый… превратил свою квартиру в хранилище нелегальной литературы, тесно со*

трудничает с отпетыми контрреволюционерами. С амвона словно не церковные

проповеди читает, а листовки, написанные Буяком: от них так и разит ненавистью к

социализму».

Через неделю, 19 сентября, представитель правительства по делам печати Урбан,

уже не раз устно выступавший против Попелушко, также опубликовал против него

статью в журнале «Ту и тераз» (подписав ее псевдонимом «Ян Рем»).

Через пять недель после статьи Топоркова и через четыре недели после статьи Ур*

бана, 19 октября 1984 г., Ежи Попелушко поздно вечером возвращался со своим шо*

фером из Быдгоща в Варшаву. Вблизи Торуня машину остановили три польских геби*

ста, замаскированные под милиционеров, и силой втолкнули обоих в свою машину.

Шоферу Хростовскому удалось выороситься на ходу (недаром он раньше был каскаде*

ром в кино) и поднять тревогу.

Похищение Попелушко вызвало взрыв возмущения — и не только в Польше.

По тому, как молниеносно начали действовать власти, можно было заключить, что

похищение и их задело за живое: уже через шесть дней были арестованы офицеры

госбезопасности — капитан Гжегож Пиотровский и два лейтенанта, Вольдемар

Хмелевский и Лех Пекала, которые сразу признались, что не только похитили По*

пелушко, но и убили его, а еще через четыре дня, по их указанию, в водохранили*

ще было найдено тело. В начале ноября был арестован их начальник, полковник

МВД Адам Петрушка, и сменен начальник отдела МВД, «ведавшего» делами церк*

ви, Платек. Вскоре Ярузельский, назвавший похищение и убийство «актом банди*

440

тизма», сам взял в свои руки управление МВД, а заместитель премьер*министра

Малиновский заявил, что дело об убийстве «будет доведено до конца, независимо

от того, каких лиц нам придется разоблачить и какие возможные связи станут из*

вестны».

Многие наблюдатели склонны считать, что волнение властей и поспешность их

действий вызваны страхом перед возможной реакцией польского народа и Запада на

это убийство. Это, нам кажется, только часть правды.

Уже после введения в декабре 1981 г. особого положения в Польше убито по

крайней мере 55 известных общественных деятелей, в большинстве своем активис*

тов «Солидарности». Многие из них пользовались уважением всей Польши, и их хо*

рошо знали и на Западе (например, председатель «Солидарности» на сталелитейном

заводе в Катовице Ковальский, председатель свободного профсоюза почтовых ра*

ботников Шиманский, председатель «сельской «Солидарности» Бартоще, сотруд*

ник Варшавского института ядерных исследований Гасевский…). Гораздо больше

было убито менее известных деятелей «Солидарности». И хотя убийц никогда не

удавалось найти, поляки знали, что это дело рук польских чекистов. И те, в разгово*

рах «с глазу на глаз» и во время допросов, этого не скрывали, а, наоборот, чтобы за*

пугать людей, возможно, даже преувеличивали, говоря, что «ликвидируют» в сред*

нем 200 человек в год.

Конечно, Попелушко в данный момент был, вероятно, самым популярным чело*

веком в стране. Но что знал народ? Только что его похитили люди в милицейской фор*

ме, И у власти были десятки возможностей соткать целую сеть из умолчаний и лжи:

«найти» якобы брошенные милицейские формы и доказать, что они были поддельны*

ми, пустить слух, что верховные церковные власти приказали Попелушко скрыться,

уйти в подполье (кстати, некоторые представители власти начали было уже распрост*

ранять слухи, что его кто*то где*то видел), найдя тело, ни в коем случае его не показы*

вать, а тайно уничтожить.

В нынешней обстановке Ярузельский и его команда могли полагать, что убийст*

во это (да еще если вину за него снять с себя) не вызовет таких народных волнений, ко*

торые потрясли бы основы власти. Быстрое и открытое расследование и поведение

польских властей позволяют, думается, сделать заключение, что приказ убить Попе*

лушко был отдан не в Варшаве, а в Москве — без ведома Ярузельского и верных ему

сотрудников и вопреки их планам.

Это верно, что команда Ярузельского выполняет указание Политбюро, как верно

и то, что польская госбезопасность организована КГБ. Но во всем этом есть одно об*

стоятельство, маловажное для людей, понимающих, что «это все одна банда», и чрез*

вычайно важное для коммунистических вождей. А именно: кто формально возглавля*

ет данное «хозяйство». До сих пор советские вожди, несомненно, считались с Ярузель*

ским и его людьми как с экспертами по польскому вопросу, выслушивали их пожела*

ния, держали их в курсе дел и согласовывали с ними операции в Польше, а может быть

и вне Польши. Можно предположить, что даже такое «деликатное дело», как подго*

товка убийства папы*поляка, хотя и было поручено болгарским чекистам, согласовы*

валось и с польскими товарищами.

И если московское КГБ отдало приказ убить Ежи Попелушко втайне от своих

варшавских марионеток, то их волнение понятно: если марионетку перестают дергать

за нитки, это значит, что она уже не нужна. Больше того, это значит, что уже где*то

совсем близко хозяева готовят новую марионетку. А старую не только выбросят, но и

растопчут. Нам кажется, что тревога польских властей после убийства Попелушко бы*

ла глубокой и неподдельной. И мы хорошо знаем, что коммунистические главари глу*

боко и неподдельно волнуются только о своей власти и о себе самих. И, вероятно, опа*

сались они в данном случае не столько Действий польского народа, сколько действий

Политбюро и КГБ.

Эти опасения заставили их быстро забыть обещание «раскрыть дело До конца». И

все тот же Урбан, который не может возложить вину за убийство на своих польских че*

кистов и не смеет возложить ее на советских, говорит иностранным журналистам сло*

ва, которые не назовешь иначе как смесью глупости, страха и цинизма. Тройка чеки*

стов, сказал он, вовсе не думала убивать Попелушко, а лишь намеревалась его попу*

441

гать и проучить. Но ряд обстоятельств их просто толкнул на убийство: бежал шофер,

потом испортилась служебная машина (не было, надо думать, добротного «мерседе*

са», как у советских коллег), затем запертый в багажнике Попелушко начал кричать и

стучать. «Под влиянием этих неудач, — сказал дословно Урбан, и слова его зафикси*

рованы журналистами, — работники Министерства внутренних дел потеряли присут*

ствие духа и начали действовать без нужной осторожности, небрежно».

Оценить полностью эту гнусь способен лучше других тот, кто видел снимки уби*

того и знает, что ему, связанному по рукам и по ногам, с петлей на шее, чекисты отби*

ли внутренности, перебили ноги, сломали пальцы на руках, выбили зубы, вырвали во*

лосы вместе с кусками кожи…».

«Казалось бы, все сорвалось на пустяке. Шофер отца Ежи Попелушко, Вальдемар

Хростовский, бывший парашютист, каскадер и человек с крепкими нервами, сумел

выброситься из машины похитителей и рассказать, как 19 октября три человека в ми*

лицейской форме захватили и увезли настоятеля храма Св. Станислава Костки в Вар*

шаве отца Ежи Попслушко.

С этого начался провал. Вместо того чтобы отступить, растерявшиеся оператив*

ники довели свое дело до конца: они зверски замучили священника и утопили изуро*

дованный труп в Висле. Но «исчезновения» не получилось. Свидетельство Хростов*

ского сработало. Польша уже не догадывалась, а просто знала, кто ликвидировал лю*

бимого всей страной несгибаемого проповедника, а за что погиб отец Ежи, было по*

нятно каждому.

В своих проповедях отец Попелушко настойчиво требовал допустить открытую

деятельность «Солидарности», которая, по его словам, «была не просто профсоюзом.

Она выражала стремление к правде, справедливости и свободе». И еще в сентябре не

кто иной, как спикер правительства Ярузельского Ежи Урбан (правда, под псевдони*

мом) писал, имея в виду Попслушко, о «неистовом Саванароле», проповедующем «фа*

натическую ненависть к социалистической Польше» и служащем «черные мессы», на

которых ему прислуживает известнейший деятель «Солидарности» Адам Михник,

«чертячьим хвостом раскачивающий богослужебный колокольчик». Никто в Польше

не сомневался, что отец Ежи в черном списке тех, кого нельзя взять открыто, но жела*

тельно ликвидировать втихую.

Капитан Гжегож Пиотровский (рост 1,92 метра, 33 года, математик с высшим

образованием), проводивший операцию по ликвидации Попелушко, поступил, по

его словам на суде, «нелогично», доведя операцию до конца. А что он должен был

делать? Извиниться перед отцом Ежи и отвезти его поскорей в костел Св. Станисла*

ва?

А что должен был делать Ярузельский? «Не найти» ни тела убитого священни*

ка, ни его убийц (на что наивно надеялся прямой начальник Пиотровского, полков*

ник Адам Петрушка) было бы опасно и глупо. Свидетельство Хростовского, что от*

ца Ежи взяла милиция, уже облетело страну; отец Ежи, проповеди которого слуша*

ли тысячи человек, уже был народным героем, а трагическая гибель сделала его в

глазах народа мучеником. И если бы даже операция прошла успешно, было бы то же

самое. Возмущение народных масс было искренним и всеобщим. Гибелью Попе*

лушко, как морозом, ударило по хилым росткам надежд, начавшим было кое*где

пробиваться после отмены военного положения, амнистии политическим заклю*

ченным, отмены ряда судебных преследований, выхода на свободу Валенсы, Мих*

ника, Лиса…

Конечно, политику национального примирения точнее было бы назвать полити*

кой национального смирения. Но возмущение расправой над отцом Ежи сломало и

это смирение. На месте похищения замученного священника люди водрузили мемо*

риальный крест. Сотни тысяч поляков собрались в Варшаве у костела, где служил отец

Ежи, и превратили похороны своего новомученика в грозную демонстрацию. Пред*

приятия и школы Варшавы в эти часы были пусты. Милиция не вмешивалась. Власть

поняла, что вмешательство вызовет революцию. Инцидентов не было, но никто не

скрывал своих чувств. О режиме высказывались с открытой ненавистью.

Могила отца Ежи и сейчас утопает в цветах, около всегда стоят люди, всегда горят

лампады и свечи, к ней тянутся все новые и новые паломники.

442

Вся запретная пресса, — а читают ее куда больше, чем казенную, — весь польский

самиздат до сих пор полны статьями об отце Попелушко. В статье Яна Литынского

«Мы и они» в «Тыгодник Мазовше» уже 13 декабря 1984 г убийство Попелушко опре*

деляется как «один из редких в истории случаев, когда народ разделяется с предельной

ясностью по лишенной извилин прямой . Все размышления становятся осмысленны,

лишь если все время помнить об этой прямой линии фундаментального разделения

между Добром и Злом».

Сделать эту линию сколько можно извилистой, смешать черное с белым, вести

рассуждения в стиле «да, конечно, но с другой стороны…» — вот в чем была, если смо*

треть в корень, единственная задача расследования и суда в Торуни.

Было ли решение пожертвовать четырьмя чекистами принято на том же уровне,

на котором было задумано ликвидировать Попелушко, или на уровне выше, мы не

знаем. Но одновременно со следствием заработала и традиционная «наступательная

политика» коммунистов, заработал генератор лжи, поползли слухи. Члены ПОРП

прослушали, оказывается, сообщение о ходе расследования и узнали, что «убийство

Попелушко было делом католических кругов, не согласных с примасом». Эти круги

получали якобы поддержку от ЦРУ и сумели подкупить отдельных работников Мини*

стерства внутренних дел, согласившихся совершить преступление. Редакция подполь*

ного издания «Праворжаднош» уже 6 ноября справедливо отметила, что Ярузельскому

безразлично, кого обвинить, ЦРУ или КГБ, солидаристов или догматиков, лишь бы

получалось, что преступники также враги и его, Ярузельского, лишь бы оказаться хоть

в свете нелепых слухов, но вместе с народом.

Параллельно пошла накачка партийных работников. Первый секретарь Лодзин*

ского парткома и член ЦК ПОРП М. Чехович в начале декабря так определил задачи

партийной пропаганды:

— подчеркивать постоянство политики партии в отношении культов;.

— популяризировать анализы проповедей ксендза Попелушко с целью поме*

шать его беатификации и показать, что он погиб за свои политические убеждения, а не

за церковную деятельность;.

— продолжать распространять данные об оружии, взрывчатке и печатных мате*

риалах, найденных в квартире Попелушко;.

— на всех курсах и сессиях напоминать о темных страницах истории церкви, об

инквизиции и т. д.;.

— день за днем анализировать проповеди священников, в частности тех, о ко*

торых шла речь, и тотчас же начинать их преследовать;.

— проверить все разрешения на постройку храмов, с тем чтобы жители могли

решить, хотят ли они построить на своей территории храм или детские ясли;.

— интенсифицировать посылку писем, «написанных верующими» своим епис*

копам, с требованием, чтобы священники перестали заниматься политикой в церков*

ных стенах;.

— показывать единство партии — никаких виноватых, никаких чисток. Чехо*

вич добавил к этому, что первые секретари региональных комитетов.

партии якобы боятся, что «противник организует собственные террористические

группы для ликвидации членов партии».

Подпольная печать сообщила и о спецоперациях. «9 ноября около 23 час 30 мин

группа работников госбезопасности вышла из двух служебных машин, разошлась в

разные стороны и покрыла стены грубыми и оскорбительными для священника Попе*

лушко надписями» (Бюллетень лодзки. № 53). «Листовки, распространявшиеся служ*

бой госбезопасности на предприятиях Тчева, показывали, как на будущие жертвы, на

священников Янковского и Циневича. Последний — настоятель прихода Св. Марии,

инициатор богослужений за родину» (Вядомощи. № 126).

443

Причисление католической церковью к лику блаженных (от лат. «беатус»), осно*

вой которого является мученичество за веру; место и форма церковного почитания

блаженного определяется Ватиканом. Впоследствии, после определенного процесса,

блаженный может быть причислен к лику святых.

Артур Куява, председатель судилища в Торуни, жесткий и верный партийный су*

дья. Во время военного положения он безотказно приговаривал всех соли*даристов к

максимальным срокам. Но здесь дело было сложнее. Обеспечить надо было две совсем

другие задачи.

Во*первых, не допустить, чтобы в процесс был втянут начальник ведающего дела*

ми религии 4*го отдела Министерства внутренних дел генерал Зенон Платек, а тем бо*

лее министр внутренних дел Кищак, чтобы не было речи о каких бы то ни было при*

казах, чтобы ранг обвиняемых не поднимался выше заместителя Платека, полковни*

ка Адама Петрушки, с которым капитан Пиотровский обсуждал направленные против

Попелушко «решительные действия», ну, например, «хорошенький несчастный слу*

чай», в результате которого Попелушко должен был «исчезнуть».

Во*вторых, показать, что зверская расправа над священником была реакцией

преданных научному социализму офицеров, глубоко возмущенных антиправительст*

венными, а следовательно, и антинародными проповедями Попелушко. Речь проку*

рора Петражинского была скорее обвинительной речью против замученного священ*

ника, чем против его палачей:

«Попелушко обращался к революционным действиям, находящимся в противо*

речии с действующим законодательством и принципами его профессии. Он стал жерт*

вой обвиняемых, которые чувствовали себя призванными к действиям, не связанным

никаким правом, и полагали, что будут защищены…».

Яснее не скажешь. Убийство Попелушко раскрывается как результат столкнове*

ния двух непримиримых и неспособных к компромиссу начал, причем зачинщиком

оказывается, конечно, Попелушко. Своим наглым, противозаконным поведением он

якобы вызвал патриотический гнев убежденных защитников социализма, спровоци*

ровал их на незаконные действия. И суровые приговоры суда — 25, 25, 15 и 14 лет за*

ключения, — вынесенные людям, пусть не вполне корректно, но защищавшим золо*

тую мечту человечества, лишь подчеркивают нелицеприятность суда, его предан*

ность идеалу права, которое не позволено нарушать никому в социалистическом об*

ществе…

Процесс нанес тяжелый удар по искренней готовности к компромиссу как пред*

седателя «Солидарности» Леха Валенсы, так и примаса польской церкви кардинала

Юзефа Глемпа. И если 8 февраля, говоря о торуньском судилище, Валенса еще мог

сказать: «Мы хотели бы видеть в этом процессе знак того, что власти стремятся к на*

циональному примирению», то после ареста 14 февраля у него на квартире Лиса,

Михника и Фрасынюка он вместе с Яцеком Куронем призвал своих соотечественни*

ков «непоколебимо противостоять ненависти и репрессиям, так, чтобы было ясно,

что поляки не отнесутся пассивно к этой новой волне». Подавая пример, несмотря на

вызов к прокурору и прямую угрозу тюремного заключения, он повторил призыв к

назначенной на 28 февраля всеобщей пятнадцатиминутной забастовке протеста про*

тив намеченного правительством повышения цен на продукты первой необходимос*

ти.

И правительство отступило, применив испытанный прием «инициативы низов».

Казенным профсоюзам пришлось от имени рабочего класса ходатайствовать о пере*

смотре решения о повышении цен. Ходатайство было удовлетворено, и назначенная

«Солидарностью» забастовка стала беспредметной. Формально сыграли вничью. Фак*

тически же каждый рабочий знает, что власть отступила под угрозой забастовки, по*

нимая, что потерей 15 минут рабочего времени в случае повышения цен ей не отде*

латься.

На жесткий отпор наткнулась и начатая на торуньском суде травля польской

церкви. Примас Польши кардинал Глемп 11 февраля заявил, что проповеди отца Ежи

Попелушко с богословской точки зрения были безупречны и что, хотя поведение не*

которых священников не нравится властям, «нет никаких доказательств какого бы то

ни было нарушения законов».

А польский епископат 15 февраля пошел значительно дальше и опубликовал ком*

мюнике с решительным протестом против антицерковной кампании властей и с пря*

мым утверждением, что «подрывать авторитет церкви, которая находится на службе

народу, несправедливо и направлено против общенационального блага».

444

Автор. Об отце Попелушко написаны десятки книг. Вот одна из них — «Свя*

щенник, который должен умереть» (Лондон, 1986). Издали этот политический

детектив Роберт Бойес и Джон Муди, сотрудники ряда редакций известных аме*

риканских и английских журналов. Оба специализируются по странам Восточ*

ной Европы.

Детально показывая обстоятельства смерти Попелушко, его последние дни

жизни, похороны, а также отдельные фрагменты биографии, авторы стремятся

как бы выйти за рамки этого вопроса и раскрыть его в более широком социально*

политическом контексте.

Во*первых, они утверждают, что убийство Попелушко является политическим

убийством, совершенным сотрудниками органов безопасности ПНР по политиче*

ским мотивам и отражающим в определенной мере состояние продолжающейся

острой борьбы «оппозиционных сил» в лице представителей «Солидарности» про*

тив ПОРП и правительства Польши. В связи с этим сильно преувеличивается по*

литическая биография Попелушко, а его антисоциалистическая деятельность пре*

возносится до уровня одного из лидеров «Солидарности», хотя таковым он не был.

Так, авторы пишут, что «убийство отца Попелушко было необычным преступлени*

ем. Он был национальным героем. Кое для кого убийство его символизировало по*

литическую смерть их профсоюза «Солидарность», который он так храбро защи*

щал… Он был угрозой для политического руководства в Варшаве и Москве». Это

«агрессивно политический священник, сторонник папы Иоанна Павла II».

Во*вторых, на протяжении всей книги Бойес и Муди стремятся обличить

польские ограны безопасности, другие государственные учреждения и организа*

ции, правительство ПНР, показать недостаточную устойчивость политического

режима в стране, если он вынужден прибегать к таким методам борьбы с оппози*

цией. В частности, со ссылкой на дневники Попелушко, отмечается, что служба

безопасности совместно с государственными правоохранительными и другими

органами использовала такие методы борьбы, как «публичные оскорбления, дав*

ление со стороны руководителей церкви и властей», применение правовых мер,

постоянное наблюдение за его деятельностью и другие.

«В последние годы жизни, — пишут Бойес и Муди, — Попелушко стал как

гонимое животное, за которым охотились агенты. Полиция использовала все эти

методы и пришла к выводу, что они не в состоянии заставить замолчать священ*

ника, который заявил: «Я только говорю вслух то, что народ думает про себя».

В*третьих, говорится о возможном «горизонтальном заговоре». То есть о буд*

то бы имевшей место попытке определенной группы офицеров службы безопас*

ности во главе с заместителем министра МВД ПНР Милевским дестабилизиро*

вать путем такого убийства внутриполитическое положение в Польше и «спрово*

цировать отставку В. Ярузель*ского».

В*четвертых, в целом ряде глав книги Бойес и Муди пытаются отразить не*

которые «теневые» стороны советско*польских отношений, подчеркивая «осо*

бый интерес» Москвы к Польше, наличие будто бы имеющих место элементов

нажима со стороны СССР на польское правительство в связи со стремлением В.

Ярузельского к самостоятельной политике, сориентированной на Запад.

При этом, показывая четыре канала связей между двумя странами, Делается пред*

положение о возможном «косвенном участии Москвы в убийстве». В связи с этим, от*

445

вечая на предварительно поставленный в книге вопрос «Кто в действительности стоял

за убийством Попелушко?», авторы пишут, что указание исходит из Советского Сою*

за. «Москва руками КГБ через М. Милевского решила убрать Е. Попелушко».

Все эти доводы аргументируются следующим образом: польские власти не

хотели публиковать информацию о похоронах Попелушко. Этого «тем более не

хотела Москва».

В таких же целях, чтобы, очевидно, показать преемственность этой тенден*

ции, дается и историческая справка о влиянии еще в дореволюционный период

царского суда на губернаторов Польши «для пресечения любых проявлений со*

противления и национализма».

Значительное внимание в книге уделено сведениям из биографии Попелушко,

его окружению, мотивам становления на путь антисоциалистических действий, ха*

рактеру подпольной деятельности. В частности, предоставление собора, в котором

нес церковную службу Попелушко, для тайных встреч представителей «Солидар*

ности», хранение денег и литературы данного профобъединения. В Варшаве в 1981

г. он якобы освятил знамя бастующих рабочих и стал новатором своеобразной цер*

ковной мессы под лозунгом «Бог и отчизна», а после введения военного положения

оказывал содействие ушедшим в подполье представителям «Солидарности».

Как бы в противовес «положительным» биографическим сведениям о Попе*

лушко и некоторых представителях «Солидарности» из его окружения авторы по*

казывают низкие моральные и человеческие качества осужденных сотрудников

МВД, их корыстные устремления и склонность к карьеризму, слепое выполне*

ние ими указаний сверху.

Авторы подробно характеризуют взаимоотношения католической церкви

Польши с органами власти. При этом отмечается сдержанная, нейтралистская

позиция примаса Ю. Глемпа, который неоднократно призывал священников, в

том числе и Попелушко, «воздерживаться от политики» и «заниматься религиоз*

ными вопросами». Глемп сказал, что «часть ксендзов ведет себя, как журналис*

ты». В связи с этим «Солидарность» якобы назвала Глемпа «товарищ Глемп», а

среди священнослужителей распространилось мнение, что «Глемп наводит поря*

док, как в концлагере».

Во многих главах авторы с тенденциозных позиций описывают структуру ор*

ганов МВД ПНР, показывают некоторые направления и организационные прин*

ципы их работы. При этом выпячиваются трения между молодым и старым поко*

лениями сотрудников службы безопасности, а также между ними и военными

контрразведчиками, которых привлек для работы выходец из армейской среды

генерал Ч. Кищак, став министром МВД. Говорится, что убийство Попелушко

было использовано как повод для чистки в органах безопасности. После оконча*

ния суда был отстранен от работы генерал 3. Платек, выведен из состава Полит*

бюро ЦК ПОРП, а через год уволен со службы Милевский. В целом было уволе*

но из органов более 300 сотрудников.

Символическое политическое звучание придается в книге и событиям в день

похорон Попелушко. В частности, авторы пишут о нескончаемом потоке людей,

пришедших проститься с пастором (более 400 тыс. человек), о том, что, выступая

на траурной церемонии, Валенса произнес слова: «Спи с миром. «Солидарность»

жива, ибо ты отдал за нее жизнь».

446

В подобном же духе выдержана книга «Чистый дух. Лех Валенса и его Поль*

ша» (Лондон, 1986) другого английского журналиста — Мэри Крейг, неоднократ*

но посещавшей ПНР, встречавшейся с Л. Валенсой, с ксендзами Г. Янковским

(духовник Валенсы) и Е. По*пелушко.

Книга состоит из двух частей: «Пустынные годы» (1939—1980 гг.) и «Соли*

дарность» — и после» (1980—1985 гг.), в ней 27 глав. Об идейных установках авто*

ра свидетельствуют названия глав, например, «Революция, которой не было» (об

установлении народной власти), «Пепел, но не алмазы» (перефразировка загла*

вия известного романа Ежи Анджеевского), «Практически они объявили нам

гражданскую войну» (о введении военного положения в 1981 г.). В качестве эпи*

графов к главам взяты цитаты из работ таких польских писателей, как К. Бран*

дыс, Т. Конвицкий, М. Новаковский, бывший руководитель польской редакции

радио «Свободная Европа» Я. Новак, таких видных деятелей оппозиции, как Т.

Мазовецкий и А. Михник.

События 1980 г. М. Крейг называет «революцией». Она солидарна с Вален*

сой, когда последний утверждает, что в течение всех сорока лет жизни его окру*

жали «насилие, ненависть и ложь».

В последних главах много внимания уделено личности ксендза Попелушко,

который призывал черпать силы не в ненависти, а в любви и являл собой, по мне*

нию Крейг, «лучший тип ксендза и поляка».

Завершается книга словами Валенсы о том, что он «не собирается становиться му*

зейным экспонатом». «Мы попытаемся снова. У нас должна быть надежда». Символом

этой неумирающей надежды является, согласно Крейг, якорь на могиле Попелушко.

Рецензент. Ксендзы наши действительно умирают иногда насильственной

смертью.

В собственной квартире в Белостоке было найдено тело 31*летнего викария С. Су*

ховольца. Из предварительных обследований, проведенных в присутствии прокурора

и канцлера епископской курии, следует, что ксендз скончался от угара. Западные жур*

налисты напоминают, что это вторая за последнее время смерть священнослужителя в

Польше при невыясненных обстоятельствах. Ссылаясь на церковные круги, они ут*

верждают, что ксендз Суховолец был связан с окружением ксендза Е. Попелушко, ко*

стелом Св. Станислава Костки в Варшаве — одним из центров «Солидарности».

Случилось это печальное событие в последнюю декаду января 1989 г. Тогда

же на варшавском кладбище Повонзки состоялись похороны приходского свя*

щенника расположенного на его территории костела Св. Кароля Баромеуша — С.

Недзеляка. Несколько дней назад он был найден мертвым в помещении этого ко*

стела. Над воротами кладбища был укреплен плакат с надписью: «Вечная слава

ксендзу Недзеляку — мученику за свободу и независимость Польши. Позор его

убийцам!» Вход в костел и место погребения были оцеплены церковной службой

охраны общественного порядка и молодыми людьми со значками «Независимо*

го союза студентов». За кладбищенской оградой были развернуты транспаранты

с эмблемами «Солидарности» и НСС.

В помещении костела Св. Баромеуша собрались представители высшего ка*

толического духовенства и оппозиционных группировок, западные журналисты.

Панихиду по покойному священнику отслужил кардинал Ю. Глемп. Он высоко

оценил заслуги и добродетели покойного, назвал его человеком действия, неис*

447

сякаемой энергии, отдавшим свою жизнь служению Польше. Ю. Глемп заявил,

что ксендз Недзеляк пал жертвой убийства. «Это злодеяние покрыто мраком тай*

ны. Однако нет тайн для Всемогущего Господа», — сказал Ю. Глемп.

Автор. Немало найдется в Польше экстремистов различных политических

убеждений, желающих внести разлад в отношения церкви с властями.

Католическая газета «Слово повшехне» (9.05.1988) опубликовала краткое из*

ложение проповеди кардинала Ю. Глемпа, которую он произнес на ежегодных

религиозных торжествах отпущения грехов в Кракове.

Ю. Глемп подчеркнул необходимость проведения в стране диалога, основанного

на правде и справедливости. Он отметил, что правительство Польши, хорошо пони*

мая, что гнев является плохим помощником, не позволяет себе принимать поспешных

решений, основанных на эмоциях. Однако мы все еще встречаемся с проявлениями

недовольства людей и ростом их гнева. Такой ситуацией нельзя пренебрегать. Нельзя

также ею манипулировать ради собственных безотлагательных целей.

Церковь, которая сплачивает вокруг себя людей, не раз становилась центром вол*

нений. Однако в таких моментах духовенство всегда подчеркивает, что, хотя церковь

действует в светском мире, ее цель — помогать верующим в моральном отношении.

Поэтому в конфликтах между правительством и обществом церковь руководствуется

двумя основными принципами: во*первых, нельзя успокаивать гнев людей ценой

правды и справедливости, во*вторых, следует искать мирные пути решения возник*

ших проблем. Для христианина, отметил кардинал, нет безнадежных ситуаций. Иоанн

Павел II в своей недавней энциклике указал на необходимость идти путем мира, кото*

рый является путем развития, основанного на любви человека к человеку.

Рецензент. Взгляды первого лица — это всегда очень важно. Не случайно же

долгое время после 1985 г. в Москве говорили: дело перестройки очень хрупкое,

уязвимое, ведь все держится на одном человеке.

Автор. О роли личности в истории написаны многие тома. Чтобы и нам иметь

более полное представление о нынешних ориентациях польской церкви, ознако*

мимся с публикацией органа варшавской курии «Пшегленд католицки»

(5.06.1987). Этот еженедельник поместил текст лекции кардинала Ю. Глемпа на

конференции католиков в Брюсселе. В ней глава польского католицизма, по его

собственным словам, «характеризует жизнь и развитие церкви в Польше под вла*

стью коммунистических структур и идеологии» и пытается «показать принципы

учения церкви, вокруг которых сконцентрировалась борьба за то, чтобы навязать

народу марксистскую идеологию, с одной стороны, и обеспечить защиту веры —

с другой».

Остановившись на истории деятельности церкви в период народной власти,

кардинал, в частности, подчеркнул: «Хочу, чтобы был правильно понят один во*

прос. Не надо дословно воспринимать популярную пословицу — «Поляк, как ре*

диска, красный снаружи и белый внутри». Это юмористическое высказывание не

является полностью правильным и поэтому может ввести в заблуждение. Не*

правда, что коммунизм не оставил никакого следа в польской душе. Эти следы не

таковы, как ожидалось, но, к сожалению, они заметны. Церковь могла бы сказать

кое*что на эту тему…».

Кардинал проводит тезис, что «коммунизм, основанный на структуре Совет*

ского государства, пришел в Польшу с Советской Армией». Далее он заявляет: «С

1948 г. в Польше начался сталинский период, в который люди, представляющие

448

идеологию, начали вести себя просто недостойно Лишенные любой ответственнос*

ти, безнаказанные, они показали всю нелепость системы, которая предприняла

фронтальную атаку на польскую цивилизацию, прежде всего на церковь как наибо*

лее целостное и независимое учреждение. Последующими целями атаки были куль*

тура и индивидуальные хозяйства на селе. Наверное, нет нужды описывать этот гру*

стный период… Сегодняшняя интерпретация тех событий в средствах массовой ин*

формации является для церкви очень поучительной. Из нее следует, что это было не

зло, причиненное культуре, церкви, сельскому хозяйству, а только «излишнее уско*

рение», незначительная ошибка в правильном процессе преобразований. Впрочем,

и до сегодняшнего дня является обязательным тезис, что принципы политики в об*

ласти вероисповедания в народной Польше являются неизменными».

В качестве важной проблемы кардинал поставил спорные вопросы религиоз*

ного воспитания детей и молодежи, а также урегулирования юридического поло*

жения и прав ряда религиозных учебных заведений. Решение этих вопросов идет

трудно, хотя всем известно, что их урегулирование является элементом широко по*

нятой нормализации отношений между церковью и государством, указывает он.

Рецензент. Убеждение о ведущей, роли костела в Польше сформировалось на

протяжении веков, поскольку высшее духовенство выказывало большую актив*

ность в вопросах власти со времен крещения Польши в 966 г., что нередко приво*

дило к драматическим событиям. Уже в первом столетии существования государ*

ства король Болеслав Смелый приказал отрубить голову краковскому епископу

Щепанов*скому, обвинив его в измене. И позднее неоднократно доходило до

конфликтов правящих королей с Апостольской Столицей (достаточно вспом*

нить о правлении Казимира Великого, Казимира Ягелончика, посреднических

миссиях Павла Влодковица и т. д.) на почве осуществления власти в государстве,

а Тридентский собор (1545—1563 гг.) эти тенденции еще усилил. В его решениях

нашло место такое определение: «Общество Христово стремится дойти до всех и

до всего, чтобы через исповедников при дворе монархов иметь к ним доступ, а че*

рез доступ доброжелательность и, вследствие нее, — неограниченную власть».

Эти притязания польского высшего духовенства сохранились до последнего вре*

мени. Ведь в Регентском совете, который принял власть из рук немецких окку*

пантов накануне завершения первой мировой войны, ведущую роль играл архи*

епископ Варшавский, позднее кардинал Александр Каковский. Да и правитель*

ства предсентябрьской Польши бесконечно вели споры по вопросам компетен*

ции власти в государстве, одним из примеров такого рода был спор о погребении

Пилсудского в Вавельском кафедральном соборе.

Послесоборная римская церковь не только в Польше известна своими кон*

сервативными, а порой просто реакционными взглядами, о чем свидетельствова*

ли очередные папские энциклики 1878, 1885 и 1891 гг., определившие отношение

католической церкви к капиталистической собственности и рекомендующие

тактику при разрешении жгучих общественных проблем, или, наконец, энцик*

лика 1901 г., содержащая мысль о создании — для противовеса—христианско*де*

мократи*ческих движений и партии. Проблемы эти не были чужды и политичес*

кой жизни II Речи Посполитой, но война и гитлеровская оккупация ослабили их

остроту, а то и вообще свели их на нет. Гитлеризм первые свои удары, наряду с

ликвидацией польской интеллигенции, направил против польского духовенства.

449