авторитарного государства может быть только контроль со стороны власти над основными
отраслями экономики и финансами. Без этого третьего этапа два предыдущие бессмысленны»13.
Здесь есть обязательное для мифа деление «заговора» на этапы, наличие злого умысла —
строительство авторитарного государства — и опора на прошлое — Путин воссоздает, а не создает
авторитарное государство. Тем самым Березовский ищет для мифологизированного образа
Путина негативную «опору» в авторитарном прошлом страны.
«Злодею» Путину противостоят сам Березовский и те круги, которые он представляет. Мы уже
привыкли к термину «олигархи», но Березовский переименовывает их в «крупный капитал». В
концепции Березовского враги общества «олигархи» уступают место «представителям крупного
капитала», которые это общество намерены защищать от авторитаризма. «Крупный капитал
всегда и везде пытается влиять на власть. Власть всегда и везде пытается сопротивляться этому
влиянию. Если для власти нет ограничителей в виде демократических механизмов, гражданского
общества и независимых от государства СМИ, то крупный капитал остается последним
противовесом, не допускающим ее концентрацию (и, в конечном счете, узурпацию). Поэтому
авторитарная власть обязательно должна подмять под себя капитал, чтобы уж потом
беспрепятственно подмять под себя все общество»14. В мифе Березовского «крупный капитал» —
последняя надежда на демократию в России. Без него общество погибнет под пятой государства.
Как и положено мифотворцу, Березовский конструирует смертельные угрозы для общества.
Однако, чтобы создать миф, нужно не только пугать будущим. Нужна позитивная опора в
прошлом для создания позитивного образа будущего. Сегодня общим местом является
утверждение, что приватизация в России была грабительской и преступной. Но Березовский
предлагает свой взгляд на недавнюю историю. «Приватизация 90-х годов, т.е. перераспределение
государственной собственности в пользу частной, происходила крайне болезненно, но обошлось
без большой крови — без гражданской войны. Государственная собственность, т.е. ничья, с
помощью чиновника, т.е. за взятку, передавалась в частные руки. И чиновник не схватился за
ружье только потому, что никогда не считал государственную собственность своей, частной»15.
Все это нагромождение стереотипов и просто ложных утверждений не тянет на миф. Здесь
Березовский потерпел неудачу. Не выдерживает критики определение приватизации как
«перераспределения» госсобственности в пользу частников. Приватизация есть продажа
государственной собственности в частные руки с целью повышения эффективности управления
продаваемых предприятий, пополнения госбюджета, оживления экономики и т.д. А
«перераспределение» есть не что иное, как воровство. На каком основании Березовскому
достался кусок «перераспределенной» собственности, а какому-нибудь Сидорову из Урюпинска
нет? Березовский оправдывает приватизацию тем, что обошлось без гражданской войны. Но в