проявлений личности. Псевдо-«я» всего лишь выполняет функцию, предписанную ему извне,
причем делает это от своего имени. Человек может исполнять множество ролей, не ведая о том и
принимая их за проявления своей личности»6. Таким образом, индивидуальное «я» становится
лишь функцией коллективного «мы». Но индивид об этом даже не подозревает. В этом и
заключается сила манипулятивного воздействия.
Фромм критиковал средства массовой информации за то, что они лишают человека способности
составить целостную картину мира, подменяют ее абстрактной мозаикой из массы разрозненных
и не связанных между собой фактов. Это приводит, по его мнению, к заторможенности
критических суждений, неспособности людей проявлять свои эмоции7.
Неужели все так безнадежно? Или все-таки есть выход? М. Мамардашвили предложил
последовать совету древних мудрецов — познать самого себя. «Познать самого себя означает —
задать себя целиком во всем том, что ты есть, но чего ты не видишь... Держите в голове полноту
бытия. Полнота бытия — вот что имеет отношение ко мне, рассыпанное, как в осколках зеркал.
Мы отражены в тысячах зеркал, которые не собираем, хотя эти отражения и есть мы... Так как же
собрать то, что есть я, и одновременно все, что ускользает от меня, распадается в тысяче
осколков? Пребыть целиком»8.
Осколки «зеркала», т.е. «кусочки» личности разбросаны где попало. Их «подбирают»
манипуляторы, встраивают в какую-нибудь манипулятивную мозаику, и человек начинает
совершать «зависимые поступки», т.е. те поступки, на которые его программируют. Таким
образом, обыватель оказывается тотально зависимой личностью. Он зависит от родственников,
близких, знакомых, коллег по работе, от телевизионных дикторов, авторов газетных статей,
политиков, рекламных призывов, лозунгов, моды и т.д. Сознание обывателя постоянно дробится
на более мелкие «осколки» — каждому хочется получить свой «кусочек». Поэтому, чтобы
перестать зависеть от чужих «приказов», нужно «собрать себя». «И вот возникает идея таких
актов, таких состояний человека, которые являются собиранием себя в точке, целиком, когда ты
уже не зависишь от того, как что-то сцепится, — ты собрался. Это собранное и называется
«полнотой бытия». Это собранное и есть философский идеал мудрости, первичная философия. И
одновременно — свобода. Потому что те рождения, которые вызваны неизвестными мне
последствиями и содержанием моих собственных поступков, суть (как выражались древние)
«зависимые рождения». Это не я рождаюсь как свободный человек, а меня рождает что-то в
каком угодно виде и смысле, подвластном натуральному ходу вещей. Рождает страданием,
связанным с тем, что я в разных местах и не собран. Поэтому со мной можно сделать что угодно...
Свобода — это свободные, а не произвольные деяния: не делаю, что хочу, а делаю, собравшись,
такое, что не зависит от того, в реку каких последствий и в какие сцепления упадет мой
поступок»9.