Дикий А. Неизвращенная история Украины-Руси (в двух томах)

Подождите немного. Документ загружается.

состоявшего, преимущественно, из уроженцев Украины и ак-

тивных участников ее национально- культурной деятельности.

Как известно, за участие в “Братстве” был сослан в солдаты

Шевченко, с за прещением что либо писать или рисовать.

“Кирилло-Мефодиевское Братство” объединило около сот-

ни людей, далеко не одинаковых взглядов и устремлений. На

его левом крыле находились пылкие сторонники самых ради-

кальных решений, к каковым можно причислить Шевченка и

Белозерского, но большинство, с Костромаровым во главе, по

словам Грушевского, были “умеренные патриоты, романтики на-

циональности, настроенные гуманно, приязненно к народным

массам, но не склонные к тактике резкой и насильственной”

(Ист. Укр. стр. 495).

Каковы же были цели “Братства”, его конечные устремле-

ния?

На этот вопрос, лучше всего ответить словами представи-

те лей левого, т.е. наиболее радикального крыла “Братства” —

Шевченка и Беозерского.

Шевченко пишет, что “Братство” “ставило целью освобожде-

ние славянских народов, в том числе и украинского, и создания

из них славянской федерации”.

Белозерский говорит подробнее: “ясно, что отдельное су-

ществование Украины невозможно: она будет между несколь-

кими огнями, будет под давлением и может подпасть горшей

доле чем та, которую претерпели поляки. Единственный спо-

соб для возвращения прав, приинятый разумом и одобренный

сердцем, лежит в объединении славянских племен в одну се-

мью”..., а дальше он пишет, что члены Братства “должны ис-

коренять всякое недоброжелательство между племенами и ши-

рить воспоминания, которые вызывают понимание народности

и братства”. (Обе выдержки цитируются по Грушевскому). Та-

ковы были крайние требования, программа-максимум, “брат-

чиков” в секторе национальном, т.е. в вопросе государствен-

511

ного украинско-русского единства. Программа-минимум, боль-

шинства, была неизмеримо скромнее и дальше сентиментально-

романтических мечтаний о славянском братстве и пожеланий

беспрепятственного продолжения украинской культурной само-

деятельности, не. выходящей за рамки дозволенного, не шла.

Зато, гораздо радикальнее, была программа “Братства” в

области социальных взаимоотношений и гражданских свобод.

Требования ликвидации крепостничества и произвола админи-

страции и уравнения всех в правах и обязанностях, участия в

самоуправлении было общим настроением у всех членов Брат-

ства. Требования эти не были специфически украинскими, а об-

щими для всей культурной, прогрессивной части высшего слоя,

тогдашней России.

Надо полагать, что именно эта вторая, политическая часть,

программы “Братства”, а не его украинофильство, вызвало ре-

прессии со стороны режима. Члены братства, которое, факти-

чески, еще не только не приступило к активной пропаганде,

но даже не успело и организационно оформиться, были аресто-

ваны и получили разные сроки ссылки в разные места. Боль-

шинство отделалось сравнительно легко: годом-двумя высыл-

ки в губернии внутренней России. Только Шевченко получил

суровое наказание — был сдан в солдаты, в глухой гарнизон

Средней Азии. (У него нашли стихотворение, оскорбительное

для Императрицы).

С разгромом Кирилло-Мефодиевского Братства, всякая

национально-культурная деятельность замерла и наступил пе-

риод более чем десятилетней реакции, продолжавшейся до кон-

ца 50-х годов.

512

6.8 Петербургский период украинской

культурной деятельности

Только после Крымской войны, доблестной для армии, в ко-

торой одинаково боролись все народы России и которая вы-

явила недостатки режима, началась политическая “оттепель”.

Даже наиболее тяжело наказанный член братства — Шевчен-

ко, был возвращен из ссылки. И с конца 50-1 гг. украинская

национально-культурная самодеятельность возрождается вновь.

На этот раз ее центром является уже не Харьков и Киев, а

Петербург, куда постепенно собралось не мало бывших членов

Кирилло-Мефодиевского Братства, а также и новых молодых

сил.

Начинают переиздаваться украинские писатели первой по-

ловины 19-го века, появляются новые произведения, создает-

ся журнал “Основа”, печатавшийся частично по-украински, ча-

стично по-русски. Старые “братчики” П. Кулиш и В. Белозер-

ский готовят альманах “Хата”, в чем принимает самое деятель-

ное участие, вернувшийся из ссылки, Шевченко и новая лите-

ратурная сила — писательница Марко Вовчок.

Великоросска по происхождению, дочь орловского помещи-

ка Вилинского, она вышла замуж за, высланного в Орел, члена

“Братства” А. Марковича, черниговского помещика, который,

будучи на положении высланного, работал тогда в канцеля-

рии Орловского губернатора. Вернувшись с мужем на Украину,

она увлеклась украинским фольклором, а вскоре занялась пи-

сательством на украинском языке и заняла среди украинских

писателей того времени первое место.

Петербургская группа украинских деятелей не была орга-

низационно оформлена, хотя она и была в то время весьма

деятельной. Они попросту группировались около редакций и

издательств и вели свою культурную работу. Политически-

социальные устремления, которые были так сильны в Кирилло-

513

Мефодиевском Братстве, здесь почти полностью отсутствуют.

Предреформенные настроения и мероприятия правительства,

пошедшего по пути широких реформ, освобождение крестьян,

подготовка к введению земств и судебной реформы, создавали

впечатление, что значительная часть социально-политической

программы “Братства” осуществляется самим правительством.

Поэтому главный упор был на культурную деятельность во-

обще и на легализацию малороссийского языка, в частности.

Русская общественность относилась весьма сочувственно к

этой деятельности и всячески ее поддерживала. Так, например,

“Петербургский Комитет Грамотности”, в 1862 г., обратился к

правительству с просьбой “разрешить преподавание на малорос-

сийском языке в начальных школах Украины”, а в прилагаемом

при прошении списке книг для школ больше половины было

украинских. Это предложение вызвало горячую полемику об

украинском (малороссийском) языке вообще, и о его пригодно-

сти в культурной жизни. В то время, как Кулиш, Костомаров и

их единомышленники доказывали его возможность и нужность

в культурном обиходе, очень многие, украинцы по происхожде-

нию, это категорически отрицали, считая, что “общерусский”

язык должен быть общим языком в культурной деятельности

и великороссов, и малороссов-украинцев. В спор вмешались и

поляки, которые, по словам Грушевского, “хотели подтянуть

украинцев под свою старую историческую Польшу”, от мысли

восстановления которой, они не отказываются никогда. Как и

всегда, в прошлом, “забота” поляков об украинцах, ни к че-

му хорошему не привела: противники украинского языка нача-

ли распространять слухи о тесном сотрудничестве сторонников

украинского языка с поляками, которые тогда подняли восста-

ние. Хотя теперь можно с полной уверенностью утверждать,

что у украинцев, никаких связей с польскими повстанцами не

было, тем не менее, слухи эти оказали свое действие и уси-

лили позиции тех малороссов-украинцев, которые настаивали

514

на “общерусском” языке и которых Грушевский презрительно

называет “тоже малороссы”, беря это слово в кавычки.

6.9 Ограничения культурной деятель-

ности

В результате, министр Валуев, высказал свое (обязательное

для всех) мнение по этому вопросу: “большинство малоросси-

ян весьма основательно доказывают, что никакого, особенного,

малороссийского языка не было, нет и быть не может”. Украин-

ское же движение, по мнению Валуева, вызывают в своих целях

поляки. В соответствии с этим, было приказано не допускать к

печатанию на украинском языке никаких книг, кроме беллетри-

стики. Таким образом было прекращено печатание всех книг,

как научного содержания, так и книг, предназначенных для на-

рода. Против этого протестовал тогдашний министр народного

просвещения Головин, указывая, что нельзя запрещать книги,

не входя в рассмотрение их содержания, только из-за языка,

на котором они написаны. Но его протесты остались бесплод-

ны. Надо полагать, что не малое влияние на это оказали те

общие настроения, которые тогда господствовали в “польском

вопросе”. Общеизвестно, что когда Герцен — идеолог прогрес-

сивной русской интеллигенции, выступил на стороне поляков

— от него многие из ее рядов отвернулись.

Мысль хотя бы о возможной связи украинского движения

с польским восстанием или полезности движения для поляков,

несомненно, оказала не (малое влияние на запретительные ме-

ры русского правительства.

В результате, только начинавшаяся развиваться культурная

деятельность “украинофилов” остановилась и замерла.

А в Галиции в это врем, как известно, Австрия, в своих

целях, делала ставку на украинское движение и создавала воз-

515

можность для его развития. Русские “украинофилы” потяну-

лись туда. Как когда то в 17 веке центр культуры Украины-

Руси переместился из Львова на восток, в Киев, так, в кон-

це 60-х гг. 19-го века, началось перемещение обратное. Созда-

лось положение, когда “все были довольны”. Довольно было

недальновидное царское правительство тем, что “беспокойный”

элемент сам уезжал за границу; довольна была Австрия, даль-

новидная политика которой, умело культивировала идеи укра-

инского сепаратизма, понимая под ним, отторжение от России

всей Украины и присоединения ее к Галиции — все в границах

Австро-Венгрии; относительно довольны были и “украинофи-

лы” российской Украины, ибо, вместо арестов и ссылок за свою

деятельность, они получали возможность ее развивать и про-

должать в Австрии.

Но не все «украинофилы» потянулись в Авс трию. В начале

70-х гг. была сделана еще одна попытка оживить украинскую

культурную деятельность в пределах России.

6.10 Юго-Западный отдел Географиче-

ского Общества

В начале 70-х гг. в Киеве собрались высококвалифицированные

культурные силы. Историки — Костомаров, Антонович, Бец,

Драгоманов; этнографы—Чубинский и Рудченко; языковеды —

Житецкий и Михальчук; юрист-знаток рава Юго-Западной Ру-

си — Кистяковский и другие. Они добились, в 1872 году, раз-

решения открыть в Киеве “Отдел Географического Общества”,

вокруг которого быстро сгруппировались украинские культур-

ные силы.

В это же время, на смену писателям старшего поколения,

появились новые силы: Нечуй-Левицкий, Мирный, Конисский,

Старицкий и др. — бытописатели уже послекрепостнических

516

времен.

В отличие от Кирилло-Мефодиевского Братства, конца 40-х

гг., с его упором на литературу, направление «Юго-Западного

Отдела Географического Общества», было, главным образом,

научное. Во всех его трудах красной нитью проходит стремле-

ние доказать и научно обосновать оправданность малороссов-

украинцев тяготеть к развитию своей собственной, обособлен-

ной от русской (но не враждебной ей) культуры.

По существу, это были практики, разрабатывавшие и об-

основывавшие идеи Кирилло-Мефодиевского Братства и то не

все, а их чисто культурный сектор. Вопросов социальных и по-

литических они избегали и сторонились, будучи чистыми уче-

ными и культурниками. Социальные же и политические на-

строения того периода, “хождение в народ” — неповторимое

проявление жертвенного служения народу — были одинаково

типичны для всей России и одинаково привлекали пылкую мо-

лодежь всех народов. Малороссы-Украинцы не делали исклю-

чения, принимая участие в, так называемом “освободительном

движении” (в широком смысле) того времени. Шли в него сы-

новья знатнейших украинских фамилий и нередко гибли. Как

пример, можно привести Дмитрия Лизогуба, который, получив-

ши от отца наследство, все отдал на революционную работу,

в которой сам принимал участие и за которую был повешен.

(Его брат, крупный полтавский помещик — при гетмане Ско-

ропадском (в 1918 г.) был премьер министром). Таких приме-

ров, правда, не всегда с таким концом, история революционно-

го движения дает не мало. Редкая помещичья семья Украины

не имела среди родственников “пострадавших за убеждения”,

как тогда говорили. Естественно, что при таких настроениях

молодежи, научное культурничество Юго-Западного Географи-

ческого Общества ее не привлекало и она туда не шла. Да и

сами культурники к этому не стремились, погрузившись в дела

научные.

517

Чрезвычайно характерным для настроений интеллигенции

Украины того времени является тот, совершенно неоспоримый,

факт, что никогда и нигде в революционном общероссийском

движении, не только не было создано отдельных украинских

организаций или трупп, но даже не было попыток к этому.

Не свидетельствует ли это о настроениях общероссийских? Со-

временные украинские шовинисты-сепаратисты старательно за-

малчивают этот факт, который противоречит их мифу о “на-

циональном угнетении украинцев великороссами”. Ведь, если

бы таковое было, то кто, как не пылкая молодежь первая бы

пошла против него бороться и создавать «вой, украинские, ор-

ганизации. Однако, как свидетельствуют факты, ничего в этом

направлении не предпринималось, а молодежь шла в органи-

зации общероссийские. Голое “культурничество” ее не зажига-

ло, а сентиментально-романтическое обожание прошлого шло в

разрез с, господствовавшим тогда, материалистическим миропо-

ниманием. Не надо забывать, что это было время “нигилизма”,

увлечения Чернышевским, Писаревым, Добролюбовым.

Ограничившись научным “культурничеством”, Юго-

Западный Отдел Географического Общества, далеко не был

единодушен в своем взгляде на методы, значение и цели этого

культурничества. Костомаров, в прошлом один из идеологов

Кирилло-Мефодиевского Братства, стоял на весьма умеренных

позициях, продиктованных ему его огромной эрудицией и

долгим жизненным опытом. За это Грушевский называет

его “односторонним культурником” и обвиняет в “отрече-

нии от высших проявлений культуры”, которую, по словам

Грушевского, Костомаров признавал только для «домашнего

употребления».

Диаметрально противоположной была точка зрения Анто-

новича, поляка по происхождению, который решительно отме-

жевывался от всего русского, не исключая и общероссийского

“освободительного движения” и ставил задачи полного отделе-

518

ния украинской культуры от русской, которое бы предопредели-

ло и политический сепаратизм (о последнем открыто не говори-

лось). Драгоманов, по словам того же Грушевского, “признавал

общее и для украинцев универсальное значение великорусской

литературы и культуры и резко выступал против переоценки

национальной стороны украинского вопроса”. Он стоял за тес-

ное сотрудничество с общероссийским «освободительным дви-

жением» и главным и основным в украинском вопросе видел не

его сентиментально- романтическую национальную сторону, а

вопросы социальные. Драгоманову принадлежит формула: “кос-

мополитизм в целях — национализм в формах и способах”. Он

же отчетливо высказался за федерацию, отрицал полезность и

возможность существования Украины, как отдельного государ-

ства.

За короткий период своего существования (1872-5 гг.) Ю.-З.

Отдел Географического Общества проделал не малую научно-

литературную работу, главным образом, в области фольклора,

филологии и исторических наук. Но основного, с чего бы было

логично начать историческую работу — оценки самого фунда-

мента Украинской Истории — летописей и уже упомянутой “Ис-

тории Руссов”, эта работа не коснулась. И уже после закрытия

Общества Костомаров писал в 1882 г.: “во всех наших лето-

писях надо пройтись руке беспристрастного и добросовестного

критика”. Слова эти относятся к украинским летописям Само-

видца, Грабянки, Величко, Лукомского и к “Истории Руссов”, и

заслуживают особого внимания, ибо сказаны они крупнейшим

украинским историком 19-го века и ставят под сомнение те ис-

точники, которые и до настоящего времени служат основанием

украинской историографии.

Не так давно, например, сепаратистический профессор Огло-

блин, в католической газете “Америка” (1946 г.) назвал “Исто-

рию Руссов”, “шедевром украинской историографии”. Другой

же украинский историк, Борщак, в своем труде, вышедшем на

519

французской языке в 1949 г., приближаясь к истине, называет

этот «шедевр» “легендой” и неопровержимо доказывает расхо-

ждения этой легенды с неоспоримо установленными фактами,

разрушая тем самым весь фундамент нынешней сепаратисти-

ческой украинской историографии. Разумеется, этот труд, “La

legende historique dе l’Ukraina, Istorija Rusov” на украинский

язык не переведен и вряд ли сепаратисты когда либо это сде-

лают.

Деликатно назвавши легендой “Историю Руссов”, о кото-

рой еще Костомаров, сказал, что она “распространила ложные

воззрения на прошлое Малороссии”, Борщак, эпизод за эпизо-

дом, разоблачает ее утверждения, написанные явно тенденци-

озно и расходящиеся с исторической действительностью. На-

пример, утверждение “И. Р.”, что “Галиция никогда оружием

польским покорена не была”; или, что казаки — это потом-

ки хазар, нечто вроде средневековых рыцарей, которые были

правящим сословием Украины; или утверждения, что Украина

никогда ни Литвой, ни Польшей завоевана не была, а соеди-

нялась с ними добровольно. Наряду с этим — выпячивание,

преувеличения и обобщение самых незначительных эпизодов,

с невыгодной стороны освещающих русско-украинские отноше-

ния. Для всякого культурного человека, который ознакомится с

“Историей Руссов”, совершенно неоспоримо ясно, что это, про-

сто, хотя и талантливо состряпанная, агитка, а не добросовест-

ный исторический труд, за который его выдают сепаратисты. К

сожалению, эта агитка до сих пор надлежащим образ, не разоб-

лачена и уже больше столетия вводит в заблуждение и держит

в своем плену не только рядовых читателей, но и людей, назы-

вающих себя “учеными”.

Почему ее в свое время не разоблачил до конца Костома-

ров и другие историки Географического Общества, имея для

этого все возможности, объяснить трудно. Возможно, что они

сознательно не хотели “тьмой низких истин” разбивать тот “воз-

520