57
в „Утопию'', Андрей Везалгий дал первый научный куре
анатозгаи, Конрад Геснер положил начало библиографии,
Меркатор издал знаменитый всемирный атлас; множество
других авторов, знаменитых и незнаменитых, пускали в оби-
ход научные книги все на том же языке, тогда доступном
всему, без различия наций, ученому и учащемуся миру
1]вропы. В ХУП веке, когда книги для „легкого чтения"
уже почти перестала печататься по-латыни, наука, в осо-
бенности специальная, „тяжелая" наука, продолжала дер-
жаться за этот „мертвый" язык. Математики Бриггс и
Непир писали по-латыни о логарифмах, по-латыни же писали
и родоначальник аналитической химии Роберт Бойль, и осново-
положник физиологии, открывший кровообращение, Вильям
Гарвей, а также почти все, кого отмечает история наук за
этот век. Правда, в ХУП веке уже чувствовалась необхо-
димость стать и в научных исследованиях ближе к народным
массам, не знавшим латыни, и почти все книги о великих
открытиях были популяризованы переводами на националь-
ные языки. Можно, однако, сказать, что латывь в то время
считалась оплотом истинной серьезной науки. Что писалось
по-латыни, шло на суд ученого люда всей образованной
Европы, Нельзя не отметить, что в ХТН веке книжки по
вздорным лженаукам средних веков, вроде алхимии, магии, демо-
нологии, писались почти исключительно на национальных лзы-
ках: эта литература уже не рассчитывала на ученых читателей.
Преобладание одного общего языка в научной литературе
имело следствием, что деятельность книгоиздателей не
встречала преград от национальных различий читателей.
Альд Мануций и его сын и внук в Италии, издатель План-
тен, и в особенности изворотливые и изобретательные гол-
ландские издатели из семьи Эльзевиров поставляли свои
книги на всю Европу; латынь была нужна всем. Я не
олучайностью было, без сомнения, совпадение упадка дома
Эльзевиров с концом преобладания латыни*