Мак-Нил, Уильям. В погоне за мощью: Технология, вооружённая сила и общество в ХI-XX веках

Подождите немного. Документ загружается.

211

} 5. ~À ~~ … 1700 – 1789

солдат. Однако подобные изделия, ввиду громоздкости и дороговиз-

ны транспортировки, следовало закупать в местах, расположенных

сравнительно близко. Хлеб и сено являлись важнейшими приобре-

таемыми продуктами, и даже если поставщик хлеба жил в Париже,

зерно почти всегда закупалось поблизости. Не было ничего, напоми-

нающего общенациональную коммерческую сеть, создание которой

стимулировалось британскими флотскими контрактами и поддержи-

валось кредитами Английского Банка. Точнее, общенациональный

рынок Франции оставался ограниченным и слабым; проект Ле Кре-

зо-Индре предполагал его создание, однако в реальности такой ры-

нок еще не укоренился и не действовал на постоянной основе

⁵⁶

Подобная структурная слабость означала, что, несмотря на все на-

дежды французского правительства, его военно-морские силы так

никогда и не смогли достичь уровня британского флота, хотя фран-

цузские военные корабли второй половины

xviii

в. обычно качест-

венно превосходили британские.

В свою очередь, Великобритания отреагировала на свои пораже-

ния 1776 – 1783 гг. совершенствованием финансовой, административ-

ной и снабженческой организации королевского флота

⁵⁷

. Даже по-

ное количество ружей. В действительности мушкеты производились ремес-

ленниками по заказу промышленников, а процесс контролировался государ-

ственным чиновником, следившим за соответствием мушкетов официально

утвержденным характеристикам. Лучшее описание ружейного производства

во Франции я нашел у Louis Joseph Gras, Historique de l’armurerie stephanoise

(St. Etienne, 1905), pp. 36 – 40, 59 and passim. Производство колебалось между

10 – 26 тыс. мушкетов в год во второй половине

xviii

в.

—

количество хоть и зна-

чительное, однако несопоставимое с размахом льежских мануфактур, соглас-

но Gaier, Four Centuries of Liege Gun Making, p. 42. ежегодно производивших

около 200 тыс. мушкетов.

⁵⁶

Относительно подрядчиков по поставке хлеба и их склонности диктовать мар-

шрут передвижения войск см. Kennett, The French Army in the Seven Years War,

pp. 97 – 104. Относительно отсутствия общенациональной коммерческой интег-

рации во Франции см. Edward Fox, History in Geographic Perspective: Tje Other

France (New York, 1971).

⁵⁷

P. K. Crimmin, «Admiralty Relations with the Treasury, 1783 – 1806: The Preparation

of Naval Estimates and the Beginnings of Treasury Control», Marine’s Mirror 53

(1967): 63 – 72; Bernard Pool, Navy Board Contracts, 1660 – 1832 (Hamden, Conn.,

1966), pp. 111 – 15: Albion, Forests and Sea Power, pp. 45 ff. Реформа британских сухо-

путных войск в основном задержалась до 1795 г. См. Richard Glover, Peninsular

Preparation, 1795 – 1809 (Cambridge, 1963).

212

 -

ражение в войне за независимость Соединенных Штатов не может

снизить значение того факта, что британское правительство было

в состоянии обеспечивать 90 тыс. солдат за морем, причем боль-

шинство

—

продовольствием и другими предметами непосредствен-

но из Великобритании. В итоге снабжение армии стало еще одной

обязанностью выполнявшего и без того масштабные задачи флота

—

и дополнительным бременем на британский бюджет. После доста-

точно напряженных межведомственных споров руководство флотом

согласилось взять на себя ответственность за снабжение войск в Аме-

рике. Несмотря на неизбежную частичную нехватку, армия никогда

не была лишена продовольствия или боеприпасов, хотя постоянная

неопределенность и длительные задержки в сообщении (и еще бо-

лее долгие задержки в доставке необходимого) ощутимо затрудняли

осуществление всех намеченных в Лондоне и Нью-Йорке стратеги-

ческих шагов.

Ранее в том же столетии британские войска за морем стремились

обеспечить себя продовольствием, лошадьми и транспортными

средствами непосредственно на месте, будь то Америка, Индия или

европейский континент. После 1775 г. американские повстанцы в ос-

новном смогли лишить британцев доступа к местным ресурсам, что

застало власти в Лондоне врасплох. Однако они имели в своем рас-

поряжении эффективную систему морских поставок, которая при

необходимости могла быть перенацелена на обеспечение потреб-

ностей тысяч солдат. Это спасло «красных мундиров» от полной ка-

тастрофы, хотя, например, в январе 1779 г. к моменту прибытия су-

дов из метрополии у британских войск в Нью-Йорке продовольствия

оставалось лишь на четверо суток

⁵⁸

Напряжение тем не менее оставалось значительным. В начале века

войны были экономически выгодными для Великобритании. Посто-

янно растущие закупки со стороны государства оказывали на рынок

благотворное влияние, технологические достижения в области ме-

таллургии стали частым явлением, удалось снизить уровень хрони-

⁵⁸

Усилия британцев по снабжению войск в войне за независимость Соединен-

ных Штатов подробно описаны в трех прекрасных книгах: Piers Mackesy, The

war for America, 1775 – 1783 (Cambridge, Mass., 1964); David Syrett, Shipping and

the American War, 1775 – 1783: A Study of British Transport Organization (London,

1970); R. Arthur Bowler, Logistics and the Failure of the British Army in America,

1775 – 1783 (Princeton, 1975). Norman Baker, Government and Contractors: The

British Treasury and War Suppliers, 1775 – 1783 (London, 1971) также содержатель-

на.

} 5. ~À ~~ … 1700 – 1789

ческой безработицы. Субсидии зарубежным государствам легко вос-

полнялись экспортом заморских товаров. Однако война 1776 – 1783 гг.

ознаменовала экономический регресс

—

потерю торговли с мятежны-

ми колониями и сокращение объема внутренних инвестиций

⁵⁹

. Ины-

ми словами, в войне за независимость Соединенных Штатов Велико-

британия перешла рамки установившейся девяностолетней модели,

в которой морская мощь и расходы на нее поддерживали коммер-

ческую экспансию, а последняя облегчала осуществление морских

предприятий.

Точно так же в 1780-х французское правительство тоже перешло

границы своих бюджетных возможностей. Расходы на войну в Аме-

рике подтвердили неспособность тогдашних форм кредитования

и налогообложения обеспечить проведение столь масштабного

предприятия. Попытка урегулировать финансовый обвал привела,

как известно, к созыву в мае 1789 г. Генеральных Штатов и вспыш-

ке Французской революции. Масштабные политические и общест-

венные преобразования, предпринятые революцией, в скором вре-

мени привели к созданию невообразимых прежде вооруженных сил.

Однако в тот же период иная

—

промышленно-техническая

—

револю-

ция в Великобритании расширила пределы возможностей как в во-

енной, так и в гражданской областях далеко за рамки воображения

человека. Остальные государства Европы и мира в 1789 – 1815 гг. ос-

тались позади Франции и Великобритании, шедших во главе про-

цесса масштабных преобразований. По всей видимости, человечест-

во и поныне испытывает головокружение от воздействия демокра-

тической и промышленной революций, столь внезапно начавшихся

в конце

xviii

в. В следующей главе мы рассмотрим эту двойственную

мутацию общественной организации человечества.

⁵⁹

A. H. John, «War and English Economy, 1700 – 1763», Economic History Review, 2d ser.

7 (1954-55): 329 – 44.

214

} 6

ВОЕННОЕ ВЛИЯНИЕ ФРАНЦУЗСКОЙ

ПОЛИТИЧЕСКОЙ И БРИТАНСКОЙ

ИНДУСТРИАЛЬНОЙ РЕВОЛЮЦИЙ

1789

–

1840

Французская революция ошеломила современников, которым затем

пришлось стать свидетелями того, как возбужденные толпы в гневе

свергали монархов и правительства, чья власть считалась священной

и неприкосновенной. Малозамеченная теми же современниками ин-

дустриальная революция поражает современных историков, кото-

рые пытаются найти ответ на то, как она вообще могла произойти,

и каковы были ее причины. Идеи и надежды, выгода и голод, гнев

и страх

—

равно как и групповые, классовые и национальные интере-

сы, сыграли свою роль в обеих революциях. Данная глава рассматри-

вает военные аспекты обоих событий, однако из этого не следует де-

лать вывод, что я считаю организованную силу единственным опре-

деляющим фактором

Напротив, основным возмутителем стабильности Старого Режима

как во Франции, так и в Англии в конце

xviii

в. почти наверняка был

рост населения, который и в Китае, и в Европе в основном определял-

ся уровнем смертности от инфекционных заболеваний

. Каковы бы

ни были причины, скачок численности населения в конце столетия

является фактом, выразившимся в двойном росте

—

безработицы и на-

селения городов Франции и Великобритании. Население Лондона уве-

личилось с 575 тыс. в 1750 г. до 900 тыс. в 1801 г. К 1789 г. население Пари-

жа составляло 600 – 700 тыс. человек, из которых до 100 тыс. являлись

сезонными жителями, не «укоренившимися» в городе в мере достаточ-

ной, чтобы быть занесенными в официальную перепись этого года

Это утверждение подробно рассмотрено на основе W. H. McNeill, Plagues and

Peoples (New York, 1976), pp. 240 – 56.

George Rude, Paris and London in the Eighteenth Century: Studies in Popular Pro-

215

} 6. ~ Å¿Á   ~Ã¿. 1789 – 1840

Интеграция растущего числа новых членов в общество стала

представлять серьезную проблему, поскольку новые рабочие места

и источники продовольствия не появлялись сами собой. Экономи-

ческие циклы подъемов и спадов стали опасной ловушкой для лю-

дей, на постоянной либо сезонной основе работавших в городе.

Дело в том, что, несмотря на возросшие число и уровень мобиль-

ности городских масс, привязанные к приходской структуре ста-

рые методы социального управления и поддержки беднейших сло-

ев оказывались совершенно непригодными

. Например, в Страс-

бурге число официально зарегистрированных жителей возросло

с 26481 в 1697 г. до 49948 в 1789 г.; не менее 20 % жителей были безра-

ботными. Тщательно поддерживаемое прежде равновесие между го-

родским населением и средствами существования оказалось серьез-

но нарушено

⁴

Подобные обстоятельства делали возможным действия людских

толп с размахом, определявшим ход событий на начальном этапе

Французской революции. Лондон пережил подобное во время так

называемых мятежей Гордона (1780 г.); и как видится, поддержка го-

родскими толпами реакционного курса на противодействие като-

лической эмансипации вместо попытки достичь изменения сущест-

вующего правового порядка являла собой скорее случайность, неже-

ли умысел. Попытка изменения существующего строя, начавшаяся

в 1789 г. в Париже, всего через несколько месяцев привела к борьбе

на уничтожение аристократов и других врагов народа

⁵

Однако насколько несущественной ни была бы разница в стиму-

ле, обусловившая реакционность лондонских толп и революцион-

ность парижских, она наглядно демонстрирует постоянную разни-

test (New York, 1971), pp. 35 – 36; Jacques Godechot, La prise de la Bastille (Paris,

1965), p. 75.

См. мастерски написанную работу Oliver F. Hufton, The Poor of Eighteen Century

France, 1750 – 1789 (Oxford, 1974).

⁴

Y. LeMoigne, «Population et subsistence a Strasbourg au

xviii

e siecle», in

M. Bouloiseau et al., Contributions a l’histoire demographique de la revolution

française, Comission d’histoire economique et sociale de la revolution, no 14 (Paris,

1962), pp. 15, 44.

⁵

Относительно мятежей Гордона см. Rude, Paris and London, pp. 268 – 92. Рюде

пытается показать, что лондонские толпы нападали на тех, кто проповедовал

католическую эмансипацию, а не на ирландскую бедноту. Таким образом, соци-

альный характер мятежей не слишком отличался от парижских революцион-

ных событий.

216

 -

цу между британским и французским подходами к разрешению но-

вых проблем, вызванных ростом населения и урбанизацией. Если

попытаться выразить разницу между этими двумя странами в двух

словах, то получится приблизительно следующее: Франция «экспор-

тировала» вооруженных людей и создала империю на большей ча-

сти европейского континента; Великобритания экспортировала то-

вары, а также людей (как с оружием, так и без), и подобным обра-

зом преуспела в основании поддержанной рынком системы власти.

Несмотря на то, что большинство побед были одержаны францу-

зами, британская система оказалась и прочнее, и успешнее. Никто

не планировал эту разницу в подходах

—

она сложилась в результа-

те импровизирования и принятия отчаянных мер в чрезвычайных

ситуациях.

Уместным будет также отметить, что рыночная основа британ-

ского могущества как в экономической, так и в военной областях от-

ражала явственную еще с елизаветинских (или, быть может, с еще

более ранних) времен тенденцию. Относительно Франции следует

заметить, что их революционная приверженность командной мо-

билизации никогда не была полной

—

даже несмотря на революци-

онную риторику 1793 г. Смешение революционным правительст-

вом практики принуждения в условиях зависимости от более или

менее свободного рынка для мобилизации ресурсов для государст-

венных нужд были, фактически, воспроизведением метода, к ко-

торому Людовик

xiv

и предшествовавшие ему короли прибегали

во времена войн и внутренних смут. Несомненно, разница в подхо-

дах французов и британцев имела географические «корни» непохо-

жести острова и континента, различимые в глубине веков вплоть

до

тысячелетия до н. э

⁶

. Однако в конце

xviii

в. (предположитель-

но, благодаря новым горизонтам возможностей, которые открыли

накопленные знания и растущее население) эта разница стала осо-

бенно наглядной.

⁶

Минойская цивилизация Крита, по всей вероятности, сумела накопить богат-

ства Кноссоса благодаря не столько военным набегам, сколько торговле. Мор-

ские империи Явы и Суматры шли тем же путем в

тысячелетии нашей эры.

В то же время политическое соперничество между правителями островов (как

в случае с Японией) вело к тому, что князья приспосабливались к континен-

тальной модели мобилизации, в которой командный принцип играл более зна-

чимую роль, а рынок оставался в подчиненном положении.

217

} 6. ~ Å¿Á   ~Ã¿. 1789 – 1840

Å¿Á  £~

~}ÅÀ~} ~

Французский революционный подход к проблеме избыточного насе-

ления и нехватки производительных в экономическом отношении ра-

бочих мест стало очевидным лишь после 1794 г. и прочно укоренилось

лишь с восхождением Наполеона. Между упразднением абсолютизма

в июне 1789 г., когда Национальное Собрание сменило Генеральные

Штаты, и победным шествием французских войск в Бельгию и доли-

ну Рейна в 1793 – 1794 гг. в унаследованных от Старого Режима сухопут-

ных войсках и на флоте произошли важные перемены.

Первое подобное изменение было критически важным для дела

революции, поскольку лишало войска желания защищать Старый Ре-

жим

⁷

. Не представляется возможным отследить, как большинство ча-

стей французской армии (особенно расположенных в Париже и его

окрестностях) поддались революционной агитации, столь внезапно

достигшей точки кипения среди населения столицы.

С учетом замечаний предыдущей главы об изолированности ар-

мий Старого Режима от общества

—

но не окружающего мира граж-

данского населения

—

этот ветер перемен в рядах французской ар-

мии требует особого разъяснения. Распространение новых идей

среди рядового состава облегчалось двумя обстоятельствами. Во-пер-

вых, в условиях обыденной гарнизонной службы офицерский состав

(и даже младшие офицеры) крайне мало времени проводили со свои-

ми подразделениями, предоставляя обучение и повседневную рутину

сержантам. Таким образом практическое, повседневное управление

оказалось в руках людей, предрасположенных к симпатиям револю-

ционному ниспровержению аристократии, поскольку привилегии

знати лишали сержантов надежды на получение офицерского зва-

⁷

Задействование регулярных войск против гражданских толп было весьма затруд-

нительным делом для армий

xviii

в. См. Tony Haytor, The Army and the Crowd

in Mid-Georgian England (London, 1978). Мушкетный залп с близкого расстоя-

ния был убийственным, тогда как другой тактики попросту не существовало

—

ведь вопрос борьбы с уличными беспорядками не изучался до 1880-х. Забастов-

ка лондонских докеров в 1889 г. положила начало принципу «Пожалуйста, про-

ходите и не задерживайтесь!», т. е. дозволению проведения маршей и мирных

демонстраций по заранее согласованному маршруту. Этот подход ознамено-

вал зарождение современных подходов, предполагающих безвредное расходо-

вание мускульной энергии (долгие марши и скандирование) протестной тол-

пой

—

во избежание вспышек насилия со стороны последней.

218

 -

ния. Пусть даже ранее офицерская карьера подавляющего большин-

ства ограничивалась званием лейтенанта,

⁸

однако положения 1781 г.,

лишавшие даже этой маловероятной возможности, в 1789 г. были

слишком свежи, чтобы быть прощенными и забытыми.

Кроме того, многие из ощущавших себя оскорбленными сержан-

тов были грамотными людьми. Возросшее значение письменных при-

казов и других документов на всех (даже на низших уровнях команд-

ной структуры), привело к учреждению в 1787 г. школ для обучения

капралов и сержантов грамоте

⁹

. Таким образом, печатная пропаганда

революционных журналистов и памфлетистов могла оказать влияние

на умы людей, командовавших рядовым составом. К тому времени,

когда полковые офицеры начали осознавать происходящее, момент

был упущен

—

слишком поздно было менять идеи, пустившие корни

в солдатской среде; попытки изолировать войска от населения, осо-

бенно в Париже и его окрестностях, оказались неэффективными.

Революционные симпатии в армии были ярко продемонстрирова-

ны 14 июля 1789 г., когда толпа пошла на штурм Бастилии. Чтобы до-

стичь успеха в тот памятный день, нападавшим требовалось, по мень-

шей мере, невмешательство семитысячного гарнизона Парижа.

К толпе примкнули даже некоторые подразделения гвардии, а ору-

дия последних сыграли важную роль во взятии крепости

¹⁰

. В резуль-

тате, во избежание опасений относительно возможности военной

контрреволюции, Людовик

xvi

обещал убрать свои войска из Пари-

жа и Версаля. Решение, или, вернее, свойственная королю нереши-

тельность, разрушила все планы преданных ему офицеров и аристо-

кратии подавить революцию военной силой. Чем дальше, тем более

иллюзорной становилась подобная возможность, поскольку процесс,

приведший подразделения французской гвардии в стан революцио-

неров, быстро подорвал верность монархии и в других войсковых ча-

стях по всей Франции. Таким образом, прежде чем офицеры и мини-

стры осознали происходящее, сержанты довели революционные на-

строения в армии до невообразимого уровня, лишив Старый Режим

основного средства выживания.

⁸

A. Corvisier, L’armee française de la ﬁ n du

xvii

e siecle au ministere de Choiseul

(Paris, 1964), pp. 784 – 90.

⁹

Samuel F. Scott, The Response of the Royal Army to the French Revolution, 1787 – 1793

(New York, 1978), pp. 26, 34. Большинство изложенного далее материала относи-

тельно реакции армии на события первых лет революции почерпнуты из этой

замечательной книги.

¹⁰

Godechot, La prise de la Bastille, pp. 289 ff.

219

} 6. ~ Å¿Á   ~Ã¿. 1789 – 1840

Вторым обстоятельством, облегчившим слияние армейского на-

строения с общественным, было то, что войска обычно размещались

не в казармах за стенами военных городков, а квартировались в го-

родах. Во внеслужебное время солдаты общались с низшими слоя-

ми населения (а иногда занимались кустарным производством для

приработка). Большинство завербовавшихся солдат были горожана-

ми,

¹¹

так что опыт и дисциплина военной жизни не лишила их обыч-

ных контактов с городскими жителями. Напротив, в армиях Прус-

сии и России, зависевших от притока людей из села, рекруты дейст-

вительно лишались связей с деревней.

Разумеется, в походе французские солдаты могли, подобно арми-

ям Старого Режима, терять связь с обществом на родине и стано-

виться изолированными, обособленными обществами; именно это

произошло после 1794 г. и сделало возможной карьеру Наполеона.

Однако в условиях 1789 – 1792 гг. разрыв между солдатской массой и го-

родскими революционерами почти исчез

—

со всеми роковыми по-

следствиями для монархии Людовика

xvi

Парижская Национальная гвардия стала первой попыткой рево-

люционеров создать собственные вооруженные силы. В нее записы-

вались домовладельцы, обладавшие достаточными средствами для

приобретения собственных оружия и обмундирования. Однако с са-

мого момента возникновения Парижская Национальная гвардия име-

ла ядром 60 рот из получавших жалованье профессиональных солдат,

многие из которых ранее состояли в королевской гвардии, а также не-

которое число ветеранов и дезертиров из линейных подразделений.

Назначение офицеров путем голосования избирателей района, в ко-

тором была расквартирована рота Национальной гвардии, являло со-

бой радикальный отход от прежних принципов управления войсками.

Хотя на практике маркиз де Лафайетт, избранный командующим Па-

рижской Национальной гвардией, и определял в значительной мере,

кому быть избранным, его руководство могло быть оспорено, если об-

щественные страсти достигли бы подобного уровня накала

¹²

Ветераны королевской армии и стали инструкторами новосоз-

данных добровольческих подразделений. Они сыграли важную роль

в становлении Национальной гвардии

—

вначале в Париже, а затем

и за его пределами. Свидетельством возможностей Национальной

гвардии стал ее совместный с толпой разгневанных парижан марш

¹¹

Scott, Response of the Royal Army, pp. 17, 45.

¹²

Louis Gottschalk and Margaret Maddox, Lafayette in the French Revolution: Through

the October Days (Chicago, 1969), pp. 159 – 90, 256 – 340.

220

 -

в Версаль 5 – 6 октября 1789 г., когда королю навязали роль своеобраз-

ного заложника безопасности революции. Разумеется, революцион-

ные идеалы и народное восстание заставили старые военные струк-

туры Парижа действовать на пределе своих возможностей. Однако

ядро Парижской Национальной гвардии из находившихся на жалова-

нье профессиональных солдат и инструктора, приданные батальонам

добровольцев, создали своего рода мост между старым и новым воен-

ным учреждением. На вершине находились такие личности как Ла-

файетт (в 1789 г.

—

генерал-майор королевской армии), которые при-

давали масштабным и скоротечным переменам налет законности.

В то же время шло распространение подобных преобразований

в расквартированных в провинции подразделениях французской ар-

мии. Приверженность старым порядкам здесь была сильнее, чем в Па-

риже, и тем не менее насильственное приведение к подчинению по-

требовалось всего лишь в нескольких случаях

—

в отношении набран-

ных преимущественно из иностранцев полков. Между 1789 и 1791 гг.,

когда революционные настроения стали просачиваться в провинци-

альные гарнизоны, начала расти напряженность в отношениях меж-

ду офицерами и рядовыми. Разными были и темп, и энтузиазм в вос-

приятии, определявшиеся отчасти атмосферой в конкретном горо-

де, и в определенной степени

—

динамикой взаимоотношений между

офицерами, младшим командным составом и рядовыми в каждом от-

дельно взятом подразделении. Вначале отчужденность солдат выра-

жалась посредством дезертирства (зачастую, с последующим вступле-

нием в Парижскую Национальную гвардию); запрет подобной прак-

тики привел к росту числа случаев неповиновения.

Развязка наступила после июня 1791 г., когда попытка побега коро-

ля завершилась позорным пленением в Варенне, лишившим аристо-

кратию остатков надежды на поддержку армии в подавлении револю-

ции. Наоборот, все свидетельствовало о росте революционных на-

строений у солдат, заставлявшем постоянно увеличивающееся число

офицеров покидать службу и бежать из страны. К концу 1791 г. боль-

ше половины офицерского корпуса Франции оказалось в изгнании,

а освободившиеся должности заняли получившие повышение кап-

ралы и сержанты. В итоге уже в 1792 г. случаи неповиновения сошли

на нет, и армия достигла гораздо более высокого уровня внутренней

сплоченности, нежели за три предшествовавших года

¹³

Новоиспеченные офицеры были компетентными профессиона-

¹³

Scott, Response of the Royal Army, pp. 98 – 120; Henry S. Wilkinson, The French Army

before Napoleon (Oxford, 1915), pp. 99 – 143.