Митрохин Л.Н., Мысливченко А.Г. и др. Современный экзистенциализм
Подождите немного. Документ загружается.
веку стремление стать богом К Отсюда человек есть
жажда и в то же время недостаток целостности (tota
lité); он «несчастное сознание», «бесполезное страда
ние».
Весьма трудно вскрыть возможные практические
последствия этих идей Сартра: анализ проблем отли
чается сугубой абстрактностью. Человек представлен
изолированно, вне социального фона. Все же Сартр вы
водит из своей концепции некоторые следствия этиче
ского характера. Главное, что следует здесь отметить,—
это предостережение Сартра против «духа серьезности»,
заключающегося в трактовке ценностей, целей челове
ческих усилий как трансцендентных. В этом случае все
действия человека будут обречены на неудачу. Сартр
предлагает включение ценностей в человеческий, субъ
ективный мир; тогда человек будет выполнять только те
задачи, которые он сам же перед собой поставил. Риск
неудачи должен уменьшиться еще и в том смысле, что,
как это явствует из анализа свободы, стремление к це
лям для Сартра важнее их достижения.
Бытие-еп-soi наделено признаком объекта, воплощает
субъективность. Их синтез привел бы к полному ото
ждествлению субъекта и объекта, к совмещению, слия
нию свойственной объекту «фундаментальности» с ди
намизмом субъективности. Сартр избегает такого слия
ния. Однако расстояние между «в-себе» и «для-себя»,
отделенными друг от друга небытием, в буквальном
смысле ничтожно. Вместе с тем — и это самое главное —
и субъективное и объективное находятся в рамках чело
веческого существования. Человек (субъект) вбирает
в себя таким образом объективное; в то же время между
субъективным и объективным всегда остается какая-то
дистанция; наконец, динамические отношения «для-себя»
и «в-себе» делают границы субъективного и объектив
ного текучими, подвижными. Такова позиция Сартра,
преодолевающего картезианский дуализм посредством
эклектического идеализма. Таков общий итог его фено
менологической онтологии.
1 Напомним в связи с этим, что у Спинозы субстанция как
causa sui называется природой или богом.
223
Философия двусмЫсЛепиОбтИ
Мерло-Понт и
Ж.-П. Сартр, как мы видели, характеризует экзис
тенциальный мир как мир, коренным образом отличаю
щийся от мира науки и рационального мышления. При
чем этот второй мир либо оказывается вне рассмотре
ния, либо берется только как объект критики.
Несколько иной является позиция таких известных
представителей экзистенциалистской философии, как
М. Мерло-Понти и Габриэль Марсель. Они в большей
мере стремятся объяснить объективный мир, исходя из
мира экзистенциального. Специфика их подхода заклю
чается в том, что объективный мир они рассматривают
как вторичный, производный от сферы существования.
Такая логика вполне соответствует духу идеалистиче
ского решения основного вопроса философии. Объектив
ная реальность не просто отбрасывается идеализмом, но
в той или иной мере вбирается в лоно идеалистических
систем и усваивается в них. Сартр сделал подобную опе
рацию в отношении истории. Марсель и особенно вид
нейший ученик и последователь Гуссерля Мерло-Понти
проделывают аналогичную операцию в рамках общей
теории познания. Наиболее ценная черта феноменоло
гии, по словам Мерло-Понти, состоит в том, что в ней
сочетается «крайний субъективизм и крайний объекти
визм в объяснении мира или рациональности» lé Помимо
феноменологии существенным теоретическим источни
ком его концепции является психология формы (геш-
тальтпсихология).
В отличие от многих других идеалистов, прежде всего
сторонников позитивизма, Мерло-Понти отнюдь не отри
цает первостепенного значения основного вопроса фило
софии. Более того, во введении к работе «Структура
поведения» выявление соотношения сознания и природы
он формулирует в качестве главной задачи2. Сама ха
рактеристика соотношения бытия и сознания не является
у него столь усложненной, запутанной, как, например,
в «Бытии и ничто» Сартра. Между прочим, по мнению
1 М. Merleau-Ponty. Phénom énologie de la perception. Paris,
1945, p. XV .
2 M. Merleau-Ponty. La structure du com portem ent. Paris, 1949.
Мерло-Понти, в сартровских понятиях «бытия-в-себе» и
«бытия-для-себя» дуализм так и остался непреодолен
ным.
Работы Мерло-Понти показывают, что, чем яснее и
отчетливее ставится основной вопрос философии, тем
очевиднее обнаруживается несостоятельность какого-
либо иного его разрешения, кроме материалистического.
Мерло-Понти в коренных вопросах философии, как пра
вило, стремится избежать альтернативы «да» или «нет»,
часто прибегает к неопределенным, по его собственному
признанию, двусмысленным (ambiguës) формулировкам.
Благодаря этому за философской концепцией Мерло-
Понти прочно закрепилось наименование «философии
двусмысленности». Но в откровенной двусмысленности
истины не больше, чем в откровенном идеализме.
Исходным пунктом концепции Мерло-Понти служит
обычное для экзистенциализма понимание человека как
«бытия-в-мире» К Эту формулу Мерло-Понти и интер
претирует в том смысле, что человек не является суще
ством ни материальным, ни духовным. Человек не яв
ляется вещью, в этом случае он просто сосуществовал
бы с вещами мира, но «бытие-в-мире» предполагает
у человека горизонт, отсутствующий у вещей. Человек
не является также сознанием. Для сознания мир пред
ставлял бы собой чистое зрелище, человек же реально
сцеплен с миром, испытывает его сопротивление, вовле
чен в него, обладает известной мерой «нейтральности».
«Нейтральность» человека Мерло-Понти выражает
категорией поведения (comportement). Поведение не
является ни вещью, ни идеей, в нем «преодолевается
альтернатива для-себя и в-себе»2. Понятие поведения,
как известно, является центральным у бихевиористов.
Мерло-Понти, однако, отгораживается от бихевиоризма,
так как, по его словам, бихевиоризм не разрешает «анти
номии психического и физиологического», но жертвует
первым ради второго. Мерло-Понти предпочитает здесь,
как и в других случаях, двусмысленную категорию по
ведения, выдержанную в духе «средней линии» в фило
софии. «Это понятие представляется нам важным, пото
му что, взятое само по себе, оно нейтрально по отно-
1 Понятие «Пытия-в-мире» равнозначно существованию.
2 М. Merleau-Pont у. La structure du comportement, p. 137.
15 -362
225
Шению к классическому различию «психического» и
«физиологического» и, следовательно, может дать нам
повод определить их заново» 1.
Разделение психических и физиологических актов
имеет смысл, с точки зрения Мерло-Понти, только в па
тологии (для больного организма), в обычных же усло
виях оно якобы несостоятельно. Человек поднимает
руку. Уже этот простейший жест не может быть сведен
ни к акту сознания, ни к чисто физическому движе
нию.
В своих работах Мерло-Понти очень часто обра
щается к аномалиям, к случаям психологических рас
стройств тех или иных функций организма, что, по его
мнению, лучше помогает вскрыть первичную структуру
человеческого поведения или гносеологических процес
сов. В действительности же он таким способом пытается
найти новые аргументы в пользу субъективно-идеали
стических положений. Например, «прыгающее время»
у шизофреников дает ему повод говорить о времени как
о категории, сущность которой зависит от ее восприя
тия субъектом. При характеристике поведения он также
прибегает к этому средству. Он анализирует поведение
человека с каким-либо ампутированным членом. Изве
стно, например, что человек «чувствует» ампутирован
ную руку. Мерло-Понти считает, что ввиду этого уже
невозможно говорить, что ампутированная рука отсут
ствует и что утрачивается прежняя сфера поведения.
Правда, нельзя также сказать, что она и имеется...
Что же в таком случае получается? Мерло-Понти нахо
дит выход в понятии «псевдоприсутствие», представляю
щем собой «середину» между наличием и отсутствием,
выражая при этом сожаление, что в объективном мире,
изучаемом естествознанием, места для такого понятия
не нашлось.
Этот пример позволяет установить идеалистическую
интерпретацию понятия поведения: нетрудно видеть, что
призрачная рука позволяет говорить только о призрач
ном, фиктивном или, лучше сказать, идеальном пове
дении.
Критика идей Мерло-Понти отнюдь не означает отри
цания тесного единства психических и физических и
1 М. Merleau-Ponty. La structure du comportement, p. 2.
226
физиологических процессов. Речь идет здесь о том, суще
ствует или не существует качественное различие между
этими процессами. Мерло-Понти отрицает его и тем са
мым выступает против основного утверждения философ
ского материализма о первичности материального на
чала перед духовным.
С позиций «двусмысленности» анализирует Мерло-
Понти и отношения между человеческим организмом и
средой, между субъектом и объектом. Отправной пункт
его концепции в том, что в рамках «бытия-в-мире» или
существования нельзя говорить о первичности человека
или природы, организма или среды. Так, игра на роя
л е — стимул для душевных движений, но в свою оче
редь эти душевные движения должны быть заранее
подготовлены; поэтому нельзя сказать, что тут яв
ляется первичным. Природа для Мерло-Понти «есть
мизансцена нашей собственной жизни или наш собе
седник в определенного рода диалоге»; в диалоге же
ни один из собеседников не имеет «абсолютной инициа
тивы» !.
Ф. Алькье, также защищающий одну из разновидно
стей идеалистической философии, писал о Мерло-Понти,
что он «утверждает сразу примат «я» и «примат мира»»
и что тем самым он «пытается превзойти альтернативу
идеализма, для которого все есть объект сознания, и
реализма, который включает сознание в круговорот
мира в себе»2.
Мерло-Понти, как и большинству современных идеа
листов, чужд принцип историзма, чужд подход к рас
сматриваемым явлениям с точки зрения их генезиса: в
противном случае он смог бы, по-видимому, в конечном
счете убедиться в «примате мира». Но даже исходя из
«координации» человека с миром как из первичного
факта, он как будто бы должен считаться с принципом
каузальности, с бесспорно доказанным наукой много
образным воздействием среды на организм, в том числе
на человека. Мерло-Понти действительно считается с
каузальностью, но считается по-своему: он пытается пре
одолеть ее как укоренившийся предрассудок естество
1 М. Merleau-Ponty. La structure du com portement, p. 370.
2 F. Alquié. Une philosophie de l’ambiguité. «Fontaine», 1947,
N 59, p. 58.
знания, используя для этой цели основное в гештальт-
психологии понятие формы.
Сторонники гештальтпсихологии (Коффка, Келер,
Гольдштейн и др.) выступили против материалистиче
ской рефлекторной теории в физиологии и психологии,
критикуя ее за «механицизм» и «атомизм»: здесь сумма
физических причин влечет соответствующую сумму нерв
но-психических реакций, при этом реакции организма
причинно выводятся из действия раздражителей, подоб
но тому как дождь выводится из туч. Гештальтисты
противопоставляют этому «атомизму» утверждение, что
раздражители действуют на организм целостными струк
турами, ансамблями и что реакции организма также
имеют характер структуры, формы. Например, тот же
тип расстройства функции центральной нервной системы
может быть вызван повреждениями различных участков
головного мозга.
В наблюдениях и выводах гештальтистов, часто под
крепляемых большим и добротным экспериментальным
материалом, есть немало верного. Но такого рода факты
в принципе не противоречат положениям материалисти
ческой физиологии и психологии. Совсем иное прихо
дится сказать о гносеологических выводах из этих фак
тов и наблюдений, которые делаются либо самими
сторонниками психологии формы, либо философами-
идеалистами вроде того же Мерло-Понти.
Воздействие формы, структуры не сводится к воздей
ствию суммы тех материальных элементов, которые со
ставляют эту структуру. Если это так, то, заявляет
Мерло-Понти, форма вообще влияет на организм не
материальными элементами, а своим смыслом или зна
чением. Форма — это «тотальный процесс», свойства ко
торого не сводятся к сумме составляющих его частей;
это понятие предполагает отказ от всех видов каузаль
ности, так как форма не воздействует, а скорее предла
гает свой смысл организму. Такое понимание лишает
форму качеств материальности, во всяком случае иде
альный смысл предшествует материальным элементам
структуры. С этой точки зрения среда, окружающая
организм, перестает быть физической средой, она оказы
вается биосферой, составленной из идеальных значений.
«Единственный способ воздействия вещи на дух состоит
в том, чтобы предложить ему смысл, обнаружить себя
228
и конституироваться перед ним в своих умопостигаемых
артикуляциях» К
Ф. Алькье, охотно ставящий точки над «и», когда
речь идет о его коллегах-идеалистах, недвусмысленно
дает понять, что подобные установки приводят к идеа
лизму, противостоящему материалистической позиции.
«Теоретики формы, критикуя вызывающим восхищение
образом психологический атомизм, не видят, однако, что
последний является лишь частным случаем более об
щего предрассудка, предрассудка объективности мира»2.
Мерло-Понти не склонен, однако, расписываться в идеа
лизме, он предпочитает середину между идеализмом и
реализмом. Формы в различных сферах действитель
ности — физической, физиологической, умственной —
остаются, с его точки зрения, примерно одинаковыми по
качественной характеристике. Форма есть форма. Отсю
да это понятие, примененное к указанным областям
бытия, «интегрировало их как три типа структур, пре
восходя антиномии материализма и спиритуализма, ма
териализма и витализма»3. «Средняя линия» в трактовке
формы обосновывается также и тем, что значение, со
ставляющее содержание этого понятия, запечатлевается
в реальной среде, и тем самым форма относится к об
ласти реального, хотя это уже не есть физическая реаль
ность. Наконец, форма является для Мерло-Понти суще
ственным средством «интеграции» субъекта и объекта,
разумеется все в том же двусмысленном духе. Дело не
только в том, что реакции организма по своему типу
также являются структурными. Мерло-Понти включает
человека и природу в рамки единой структуры. Внешний
раздражитель и организм — это два полюса поведения,
участвующих в одной структуре.
Единство структуры определяется в концепции Мер-
ло-Понти прежде всего активностью организма по отно
шению к среде. Именно от него зависит превращение
суммы внешних воздействий в комплекс, организацию.
Ответная реакция организма включается в определение
стимула, раздражителя. Более того, смысл, предлагае
мый формой субъекту, оказывается внесенным туда
1 М. Merleau-Ponty. La structure du com portem ent, p. 270.
2 F. Alquié. Une philosophie de l’ambiguité, p. 51.
3 M. Merleau-Ponty. La structure du comportem ent, p. 141.
229
человеческим же сознанием. Установленное таким путем
единство субъекта и объекта возникает, по Мерло-Пон-
ти, на основе «первичной операции, которая водворяет
смысл в участок материальной среды, заставляя его там
обитать, проявляться, быть» *.
Один из интерпретаторов философии Мерло-Понти
определял как существенную трудность его концепции
то, что «вещи могут влиять на нас только своим смыс
лом и что в то же время этот смысл сконструирован
нами»2. Однако для самого Мерло-Понти этих трудно
стей не существовало. Он считал достаточным сослаться
на двусмысленный характер самой действительности
и происходящих в ней процессов. Так он поступает и
в данном случае, говоря о двусмысленности понятия
формы3.
Гештальтпсихология подводит Мерло-Понти к основ
ному понятию его философской концепции — к понятию
восприятия, перцепции. Характеризуя человека с точки
зрения психологии формы, Мерло-Понти совершает тем
самым феноменологическую редукцию, сводя психологи
ческий субъект к субъекту воспринимающему.
Восприятие не познание мира, а скорее предпосылка
для его познания. Например, встав на голову, мы‘ пере
стаем что-либо понимать в окружающем нас пейзаже,
но не перестаем его воспринимать. Восприятие — род
видения мира. Подлинный первичный мир — это, по
Мерло-Понти, не то, что мы мыслим, но то, что мы
видим.
Восприятию, как это можно предположить заранее,
также свойственна известная двусмысленность. К нему
неприложима альтернатива «да» или «нет». Мерло-Пон
ти имеет здесь в виду тот факт, что объекты вырисовы
ваются перед сознанием не сразу, целиком, а посте
пенно, отдельными профилями, в той или иной пер
спективе. Отдельные стороны объектов проявляются в
восприятии примерно так же, как под лучом прожектора
проступают, вырисовываются из темноты, из бесфор
менного нечто отдельные элементы пейзажа. Вместе с
1 М. Merleau-Ponty. La structure du com portem ent, p. 285.
2 A. de Waelhens. Une philosophie de Tambiguité. Louvain,
1951, p. 317— 318.
8 M. Merleau-Ponty. La structure du com portem ent, p. 138.
230
тем восприятие имеет характер предвосхищения. Вос
принимая одну сторону монеты, мы знаем и о существо
вании другой; мы как бы воспринимаем эту другую сто
рону, не воспринимая ее, видим, не видя. Точно так же
мы воспринимаем, находясь в комнате, ту ее стену, к
которой в данный момент мы повернуты спиной. В этом
смысле Мерло-Понти отрицает в восприятии альтерна
тиву «да» или «нет».
В некоторых других отношениях двусмысленность
этой категории проявляется в еще большей степени.
Прежде всего вйдение мира, составляющее сущность вос
приятия, представляет собой смешение в достаточной
мере разнородных элементов, а именно: элементов чув
ственного познания, рационального познания и матери
альной практики.
Восприятие позволяет, говорит Мерло-Пбнти, обрести
«наивный», «допредикативный» контакт с миром, очи
стить наш взгляд на мир от засоряющих его научных
представлений и тем самым вернуться «к самим вещам».
Эта «жизненная коммуникация» с миром предполагает
и особого рода сознание, отличающееся от обычного на
учного разума. Такое сознание представляет собой род
опытного контакта с миром. «Быть сознанием или ско
рее быть опытом — это значит общаться изнутри с ми
ром, телом ,и другими людьми, это значит быть с ними,
а не в стороне от них» 1. Сознание подобного рода не
находится перед миром, как ученый перед предметом,
оно внедрено в мир, живет в нем. «Натуральная перцеп
ция не является научным знанием, она не ставит перед
собой вещи, на которые направлена, не удаляет их,
чтобы их наблюдать, она живет с ними, она есть «мне
ние» или «первичная мера», которая связывает нас с
миром как с нашей отчизной»2.
«Допредикативное» сознание равнозначно поведению.
Сущность сознания в рамках «бытия-в-мире» выражает
ся, писал Мерло-Понти, не термином «я мыслю», но ско
рее термином «я могу»3. Для доказательства этого Мер
ло-Понти прибегает к аномалиям. Больным с наруше
ниями определенных функций центральной нервной
2 Там же, стр. 371— 372.
1 М. Merleau-Ponty. P hénom énologie de la perception, p. 113.
3 Там ж е, стр. 160.
231
системы часто не удаются «абстрактные» (вне ситуации)
движения. Так, больной не может двинуть рукой по
команде, показать часть тела, названную эксперимента
тором, но легко делает все эти движения, когда они при
обретают конкретный смысл в его ситуации. Отсюда
поведенческие способности рассматриваются Мерло-
Понти как первичный слой сознания.
Таким образом, понятия сознания, поведения, опыта
оказываются в конечном счете однопорядковыми и все
они способствуют торжеству духа двусмысленности.
Опыт определяется Мерло-Понти как «присутствие без
дистанции» 1. Восприятие как опытный контакт с миром,
естественно, предполагает ликвидацию сколько-нибудь
четких границ между субъектом и объектом, что, впро
чем, уже вытекало из трактовки формы. В процессе
восприятия исчезают все перегородки между субъектом
и объектом, между внутренним и внешним. «Внутреннее
и внешнее нераздельны. Мир внутри, а я вне меня»2.
Ниже нам еще предстоит сказать о действительной
сущности «допредикативного» или «дорефлективного»
сознания. Сейчас же необходимо отметить, что все эти
рассуждения непосредственно направлены на дискреди
тацию научного мышления. Получается, что наука не
может служить действенным средством объяснения мира
самих вещей, так как она базируется на последнем;
соответствующие притязания науки якобы неизбежно
приводят к порочному кругу.
Научное мышление Мерло-Понти представляет как
«тематизацию» натурального опыта или «дорефлектив
ного» сознания. Предметы опыта, являясь темой науч
ных рассуждений, попадают в рамки абстрактных схем,
становятся мыслимыми, идеальными объектами. Мир,
изучаемый наукой, — это мир, понятый в идеях, но уже
сами вещи — «перспективные и непрозрачные».
Благодаря научным абстракциям мир натурального
опыта как бы отклеивается от субъекта и переходит в
разряд идей, научных объектов, существующих «в треть
ем лице». Объекты науки являются внешними и по отно
шению друг к другу, благодаря чему в их взаимоотно-
1 М. Merleau-Ponty. Phénom énologie de la perception, p. 113.
2 Там же, стр. 466—467.
232