Митрохин Л.Н., Мысливченко А.Г. и др. Современный экзистенциализм
Подождите немного. Документ загружается.
в истории. Сартр же, то ли по недостаточному знанию
марксизма, то ли по недооценке его положений, утвер
ждает, что современные марксисты, пользуясь методом
«чистой экспозиции», втискивают живое содержание со
временности, в частности человека нашей эпохи, в ста
рые абстрактные рамки механического материализ
ма. Неправомерно обобщая последствия, связанные с
культом личности Сталина, когда человек действительно
нередко исключался из поля зрения социально-политиче
ских и философских исследований, Сартр приписывает
«забвение человека» и всей последующей марксистской
философии. Он утверждает, что, утратив понимание того,
что же, собственно, представляет собой человек, мар-
ксизм-де сводит «человеческую конкретность» к социо
логическим абстракциям и забывает о самой «человече
ской реальности». Эту утрату необходимо восстановить,
на что и претендует Сартр, предлагая экзистенциализму
стать «антропологией» марксизма.
Для Сартра именно личность социально первична и
подлинно диалектична, а общество — группы, коллекти
вы, социальные ансамбли — вторично и инертно. Объект
истории — это отдельный человек, рассматриваемый в
его «тотальности», со всеми его действиями, страстями
и потребностями. «Единичность поведения... — заявляет
Сартр, — есть прежде всего конкретная реальность вдк
пережитая тотальность, это не черта индивида, это то
тальный индивид, постигаемый в его процессе объекти
вации»1. Этот тотальный индивид и выступает у Сартра
как основа всего исторического процесса.
На возражение одного очеркиста, который хотел
опровергнуть экзистенциализм, заявив, что глубок не
человек, а мир, Сартр ответил, что вполне с ним согла
сен, но с добавлением, что «мир человечен и что глубина
человека — это мир, следовательно, глубина вносится в
мир человека»2.
Отсюда Сартр делает вывод, что если было законна
освободить естественные науки от антропоморфизма, то
абсурдно выбрасывать антропоморфизм из философии
антропологии. Самое точное и самое правильное при
1 J.-P. Sartre. Critique de la raison dialéctique, p. 88.
3 Там же, стр. 92.
313
изучении человека, утверждает он, изучать именно чело
веческие свойства. Но как думает Сартр построить «фи
лософию антропологизма» на таком шатком фундаменте,
как внутренняя жизнь отдельного человека, как его чисто
индивидуальные переживания и личная практика? Ведь
и марксизм не отрицает, а, наоборот, совершенно опре
деленно утверждает, что «история вся слагается именно
из действий личностей, представляющих из себя несо
мненно деятелей» 1. Но весь вопрос в том, понимать ли
этот исторический процесс как результат деятельности
механического агрегата индивидов, «возникающий и из
меняющийся случайно», или «установив понятие обще-
ственно-экономической формации, как совокупности дан
ных производственных отношений, установив, что раз
витие таких формаций есть естественно-исторический
процесс»2.
Историческая конкретность, которую Сартр выдви
гает вместо «тощих абстракций марксизма», сама яв
ляется чистой абстракцией, поскольку она предвари
тельно не выведена из объективных связей и законо
мерностей самой социально-исторической действитель
ности.
Сартр как мыслитель и писатель замкнут в кругу
идеалистических социально-философских концепций, вы
рваться из которых ему пока не удается, хотя он и ис
кренне стремится к этому. Несмотря на его явно выра
женное критическое отношение к капиталистическому
строю, буржуазному обществу, пороки которого он та
лантливо и остро высмеивает, и явные симпатии к социа
лизму, о которых он всенародно зая ви л 3, он все еще
находится в плену субъективно-идеалистического миро
воззрения.
Несостоятельность основных установок Сартра исхо
дит прежде всего из его утверждения, что основой обще
ственного бытия являются не материальные условия
1 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 1, стр. 159.
2 Там же, стр. 139.
3 «Мои симпатии — на стороне социализма, — сказал
Ж .-П . Сартр, объясняя свой отказ от Нобелевской премии. -
В борьбе, разделяющей социалистическую и буржуазную куль
туру, победит лучшее, то есть социализм». «И звестия», 23 октября
1964 г.
314
жизни, а непосредственно переживаемый, внутренний
опыт человека. Человек, с точки зрения Сартра, зани
мает в мире живых существ особое место, во-первых,
потому, что только он может быть существом истори
ческим, т. е. бесконечно определяющим себя посредством
своей собственной практики; во-вторых, потому, что лишь
человек из всех живых существ является «существую
щим».
Экзистенциалистское понимание человека опирается
на признание первичной определяющей роли человече
ского существования, его индивидуальной деятельности
и практики, не учитывая той реальной системы объектив
ных закономерностей, в которую необходимо включен
человек и которая его в конечном итоге детермини
рует.
В этом проявляется сугубо субъективистский харак
тер сартровской концепции человека, ибо в основе ее ле
жит признание того, что все общественные явления,
взаимоотношения между классами и различными обще
ственными группами предопределяются внутренним, ин
дивидуальным опытом, т. е. в конечном счете обуслов
лены психологическими факторами.
Правда, Сартр в своем последнем труде стремится
довести анализ диалектики индивидуального человече
ского разума до большого теоретического обобщения,
показать «тотальность» этого разума в его историческом
аспекте, вскрыть «истину» человека и «истину» истории.
Но, гипертрофируя роль субъективного фактора (очень
важного, конечно, но не исключительного) в историче
ском развитии, Сартр не считает нужным дать научное
обоснование необходимости учета объективных законо
мерностей этого развития. По Сартру, сама диалектика
предстает как история и исторический разум лишь на
основе индивидуального существования, ибо она непо
стижима «без потребности, трансцендентности и замысла
человеческой личности». Так, искажая реальные связи
общественного развития как объективной диалектики
естественноисторического процесса, Сартр заменяет их
внутренним миром «тотального человека». Антропология
может называться антропологией лишь тогда, заявляет
Сартр, когда она заменит изучение человеческих объек
тов различными процессами становления человека.
« .. .Единственная практическая и диалектическая реаль
315
ность, двигатель всего — это индивидуальная деятель
ность» *.
Сартр утверждает, что марксизм остановился в своем
развитии и может возродиться только на основе экзи
стенциализма. Пытаясь создать научную теорию обще
ственного развития, которая явилась бы творческим раз
витием марксизма, Сартр на деле становится на анти
марксистские позиции, ибо он отказывается от признания
определяющей роли в формировании человека объектив
ных законов общественного развития, затуш евывает роль
науки и социальной практики и открывает путь к волюн
таризму и психологизму.
Рассматривая различные формы общественных вза
имоотношений людей — группы, коллективы, ансамбли,
Сартр фактически подменяет классовый анализ абстракт
но-метафизической характеристикой этих различных со
циальных объединений, не вскрывая их социальной цен
ности и не показывая их роли в развитии общества и
истории. Сартр в сущности поддерживает общее положе
ние всех экзистенциалистов о том, что человек якобы
теряет свою индивидуальность, находясь в рамках какой-
либо общественной организации. Упрекая марксизм в
схематизме и абстрактности, Сартр не увидел в нем
главного, того, что именно марксистский метод является
методом всестороннего изучения и человека и истории.
Сартр в сущности отказывается от основных поло
жений научного понимания личности: исторической де
терминации человека, его социальной значимости, науч
ной трактовки человеческой свободы, оптимистического
гуманизма, неотделимого от социальных преобразова
ний и революционной борьбы, общественных идеалов
человека, совпадающих с его личными интересами, при
знания высоких нравственных критериев личности, веры
в прогресс и научное знание. Для всех экзистенциалистов
характерно полное игнорирование роли труда как опре
деляющего фактора развития личности, того труда, ко
торый есть « .. .вечное естественное условие человеческой
ж и зни ...» 2. Уделяя большое внимание отчуждению че
ловека, под которым они расширительно понимают не
только отчуждение труда, но и извечное отчуждение
1 J.-P. Sartre. Critique de la raison dialéctique, p. 361.
2 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 23, стр. 195.
316
«человеческой реальности» от бытия в целом, экзистен
циалисты никогда не подчеркивают творческой, преоб
разующей роли трудовой деятельности, которая, как это
показал марксизм, собственно, и сделала человека чело
веком. Эту «тягу мускулов и мозга к росту, к работе, к
созиданию» сильно и метко изобразил американский пи
сатель Джон Стейнбек. «Конечная, ясная функция че
ло века,— написал он в своей вышедшей в 1939 г.
книге «Гроздья гнева», — работать, созидать и не толь
ко себе одному на пользу, — это и есть человек. По
строить стену, построить дом, плотину и вложить частицу
своего человеческого «Я» в эту стену, в этот дом, в эту
плотину и взять кое-что и от них — от этой стены, этого
дома, этой плотины; укрепить мускулы тяжелой работой,
приобщиться к ясности линий и форм, возникающих на
чертеже. Ибо человек — единственное существо во всей
органической жизни природы, которое перерастает пре
делы созданного им, поднимается вверх по ступенькам
своих замыслов, рвется вперед, оставляя достигнутое
позади. Вот что следует сказать о человеке: когда теории
меняются или терпят крах, когда школы, философские
учения, национальные, религиозные, экономические пред
рассудки возникают, а потом рассыпаются прахом, чело
век хоть и спотыкаясь, а тянется вперед, идет дальше и
иной раз ошибается, получает жестокие удары. Сделав
шаг вперед, он может податься назад, но только на пол
ш ага — полного шага назад он никогда не сделает. Вот
что следует сказать о человеке; и это следует понимать,
понимать»
Но экзистенциалисты (как и представители любой
буржуазной идеалистической философии) этого не по
нимают и не хотят понять. Поэтому таким пессимизмом
и безнадежностью веет от их теорий. О тказываясь от
показа конкретной, естественно развивающейся челове
ческой личности во всем богатстве ее качественного свое
образия, они рассматривают человека с позиций своего
узкого буржуазного индивидуализма. Упрекая марксизм
в том, что он якобы растворяет личность в коллективе,
экзистенциалисты отбрасывают тот непреложный факт,
отмеченный еще Аристотелем, что человек по природе
своей есть общественное животное и, «стало быть, толь
1 Дж. Стейнбек. Гроздья гнева. М., 1957, стр. 183— 184.
317
ко в обществе может развивать свою истинную природу*
и о силе его природы надо судить не по силе отдельных
индивидуумов, а по силе всего общества»
Для того чтобы завоевать и сохранить гармоническое
единство личности, раскрыть ее ценность и указать цель
и смысл человеческой жизни, необходимо признать, что
общественная жизнь, социальный мир должны быть из
менены и усовершенствованы посредством преобразую
щей деятельности людей, их творческого труда. Цель
человеческого существования не в мистическом приоб
щении к богу и не в развитии абстрактного диалектиче
ского разума, а в активной борьбе за счастье людей.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 2, стр. 146.
Г. М. Тавризян
Этика экзистенциализма
и христианская мораль
Многие буржуазные философы, пытающиеся
осмыслить кризис современного капиталисти
ческого строя, охарактеризовать сложные от
ношения индивида с обществом и обнаружить
какие-то возможности изменения духовной
жизни, обычно усматривают трагизм эпохи в
том, что в современных условиях «отчужден
ный» человек «почти не приходит в соприкос
новение с фундаментальными истинами чело
веческого существования». Современная обще
ственная жизнь, считают они, представила
человеку его собственное отражение настоль
ко неузнаваемым, что под угрозой духовного
вырождения возникла настоятельная необхо
димость «возвращения» индивида к самому
себе, как бы минуя исторический и социальный
опыт человечества. Историческая бесперспек
тивность капитализма, застойность его духов
ной атмосферы дают экзистенциалистам повод
признать общественно-историческое развитие
человечества сферой иллюзорного, мнимоисто
рического бытия, которому чужды жизнь и
движение, и в качестве подлинной исторично
сти выдвинуть диалектику внутренней жизни
индивида, изменчивость личной судьбы, непо
вторимость частных ситуаций. Чтобы спасти
эти единственно возможные еще духовные цен
ности, человек должен отвернуться от всего, с
чем он слишком поспешно и неосмотрительно
319
себя отождествлял, и обнаружить себя таким, «каков он
есть».
По мнению экзистенциалистов, сам кризис буржуаз
ного общества подготовил почву для возрождения чело
века в его «первозданном» виде, поставив перед ним
апокалиптическую альтернативу: «очиститься» или сми
риться с собственной гибелью.
Парадоксальность современной ситуации, отмечает
глава христианского экзистенциализма Габриэль М ар
сель, состоит в том, что мировые проблемы, с одной сто
роны, уходят почти в бесконечное, а с другой — упро
щаются до крайности. Сегодня, когда под угрозой гибели
находится человек в своей целостности, необходимо обра
титься к условиям, коренящимся в самой его структуре;
однако эту структуру, по мнению экзистенциалистов,
может постигнуть лишь моралист, но отнюдь не уче
ный 1.
Можно сказать, что исторически экзистенциализм
взял на себя именно миссию «моралиста». Он задался
целью под многовековыми наслоениями, нанесенными
на лик человека историей и наукой, обнаружить его «по
длинную» натуру, под превратностями случайных исто
рических обстоятельств вскрыть неизменный удел его
существования, а также обусловленные его конечной
участью «подлинные» нравственные представления и
идеалы.
Всякая экзистенциалистская мораль, иначе говоря,
сам экзистенциализм начинается с утверждения, что
человек обманут в своих оптимистических надеждах, ко
торые он связывал с ходом исторического развития чело
вечества. Сартр говорит: человек— это незадачливый
бог, бог-неудачник. Марсель отбрасывает романтиче
скую форму, литературный покров, в который Сартр об
лекает свою мысль, и берет за основу экзистенциалист
ское положение, имеющее глубоко пессимистическую
окраску: человек потерпел крах. С констатации этой
истины надо начинать и во всем руководствоваться со
знанием своей слабости.
Непостижимость окружающего мира, непознавае
мость исторического процесса заставляю т индивида, ка
ким нам его рисует экзистенциализм, в поисках душев-
1 G. Marcel. Homo Viator. Paris, 1944, p. 211.
320
лого равновесия обратиться к изначальным данным,
«фундаментальным истинам» человеческого существова
ния. Формируя себя в мире, лишенном всякой опреде
ленности, где ничто не может служить ни ориентиром,
ни вехой, человек, по мнению экзистенциалистов, неиз
бежно приходит к осознанию, что именно эта его забро
шенность, одиночество и т. д. порождают единственно
осуществимые в мире, неиллюзорные ценности. Поэтому
высший нравственный долг индивида — прямо взглянуть
в глаза неизбежным страданиям, которые только и де
лают его человеком.
Иными словами, экзистенциалисты рассматривают
структуру человека не в общественно-историческом пла
не, а как давно выдвинутую религией драматическую
коллизию «человек в мире». Не случайно экзистенциа
листские категории «заброшенности в мир», «вины»,
«тревоги» и многие другие выглядят как совершенно
определенные отблески христианства, а экзистенциалист
ская этическая концепция в целом напоминает традици
онную христианскую идею первородного греха и искуп
ления.
В этом плане разногласия между экзистенциалист
скими школами в характеристике человеческой природы
теряют свое значение. Не столь важно, как конкретно
мыслится экзистенциалистами человек «сам по себе»:
представляет ли он собой существование, предшествую
щее сущности (Сартр), существование как сущность
(Хайдеггер) или даж е своего рода эмоциональную сущ
ность (М арсель). В общих рамках экзистенциалистского
подхода к проблеме человека эти расхождения ничего
не меняют. Во всех случаях человек выступает как экзи
стенция, духовная ткань которой неизбежно разрушается
при применении научной методологии. Это тот пункт, в
котором экзистенциализм решительно противостоит
классической философии.
Экзистенциалисты не отрицают, что в европейской
философии всегда в той или иной форме затрагивалась
проблема человека, условий его нравственного поведе
ния. Но, согласно экзистенциалистской точке зрения, и
cogito Д екарта, и кантовская «мысль вообще» были ли
шены черт антропологизма. Для них ситуация, человече
ская доля такой ж е объект, как и любой другой. Но в
таком случае, будучи подвергнута рассмотрению «извне»,
21— 362
321
оитуация теряет признаки своей неповторимости; мысль
заслоняет подлинную реальность абстракцией и тем са
мым преграждает себе доступ к человеческому бытию.
Человек обречен на страдания, смысла которых он не
может себе уяснить; поэтому никакая аналогия, никакие
понятия не помогут восстановить неповторимые звенья
человеческих переживаний, кроме интуитивной сопри
частности к ним. Возможность такой (сопричастности —
в боленасыщенной природе человека, обусловленной не
избежным драматизмом его судьбы. Признание этого
факта и есть, по экзистенциализму, истинное условие по
стижения человеком »всякой другой человеческой жизни,
вследствие чего интуитивный способ сопереживания объ
является наиболее адекватным истине.
Таким образом, отношение «субъект-объект» полно
стью вытеснено пластическим отношением к миру. Чело
век сплетен со своим окружением воедино эмоциональ
ными, чувственными узами. Любую ситуацию он
способен постичь интуитивно, поскольку она так же не
отъемлема от него, как собственное тело. «Мое тело,—
пишет Марсель, — не является элементом объективного
мира, но оно есть часть мира сущего. Для меня всякая
экзистенция строится по типу моего тела, как его продол
жение» К
Точно так ж е в экзистенциализме располагаются лица
и события прошлых лет, объединенные вокруг экзистен
циального субъекта тем, что во все века они являлись
воплощением тех ж е страданий. Ход истории непости
жим и не поддается осмыслению в понятиях, но неизмен
ность человеческой ситуации делает для субъекта внят
ным любое человеческое переживание.
Экзистенциалистское отношение к проблеме человека,
глубочайший пессимизм этой философии — дань одному
из наиболее тяжелых периодов истории. Сквозь всю эти
ку французского экзистенциализма проходят в мисти
фицированном виде кошмары оккупации, концлагерей,
неисчислимых человеческих жертв. Но экзистенциализм
рассматривает эти факты как извечно повторяющиеся,
вне их исторической конкретности. «Мученики Дахау,
Бухенвальда, — пишет Марсель, — стали современника
ми Христа. Мало сказать, что эти события словно не
1 G. Marcel. «Journal Métaphysique». Paris, 1949, p. 265.
322