Розеншток-Хюсси О. Язык рода человеческого

Подождите немного. Документ загружается.

га лучше, если бы различали божественность, божественное и Господа Бога.

«Diot»,

как показано в моей книге «Франция — Германия» (115), — это

stratos,

становящаяся нация, каковой она является в походе и в суде. В ка-

честве армии, по-гречески stratia, войско — это

группалюдей,

получающих

приказания и отвечающих на них преданно и послушно.

Так

что божествен-

ность — это возлюбленная человеческого духа, как об этом написано в сти-

хах Гёте и Шиллера. «Здесь, в армии», — говорил любящий (116). Но в ка-

честве

strautema

та же группа — это предстающее перед глазами и доступ-

ное простому созерцанию марширующее войско. Средний род, «божествен-

ное» или «войско» может быть видимым и может быть использовано, а по-

тому не является ни Богом, ни божественностью. В Бога нужно верить. А

божественность ты можешь любить. «Божественное» предназначено для на-

сильников, для техников.

Средний род всегда стоит в винительном падеже, никакого якобы

иногда встречающегося именительного падежа среднего рода не суще-

ствует. В противоположность этому «король» и «Бог» никогда не стоят в

винительном падеже. Прежде чем Бог сможет стоять в винительном па-

деже и о нем можно будет говорить, он должен стать человеком (117).

Людям всегда приходилось говорить о вещах, лишенных уст и ушей: ведь

во время работы мы должны быстро и кратко называть наши орудия труда

и наши телодвижения. Труд, ремесло, орудие труда остаются в известной

мере без грамматического рода, потому что они не участвуют в разговоре.

Они — вещи, инструменты, посредники жизни. Лишенное ушей

уст ору-

дие труда всегда вызывает особую манеру речи, которая прежде называлась

языком мастеровых, а по-ученому — terminus

technicus

(118), или проще —

языком труда. Его противоположностью является язык богов, т.е. язык, на

котором мы должны говорить в присутствии богов. Он всегда начинается с

требования: «Тс-с!

Тихо!».

Он требует молчания и запрещает пустую болтов-

ню. В центре круга, создаваемого языком богов и профессиональным язы-

ком, находится

язык

любви. Тысячами способов поколения людей пытают-

ся сохранить жизнь языка богов, языка любви и языка орудий труда. Но

границы между ними постоянно нарушаются. Теологи обходятся с Богом

как с орудием труда, техники обожествляют орудия труда, любящие обра-

щаются с богами как со своими посыльными, а ремесленники, изготавли-

вающие сами орудия труда, обращаются с ними как с возлюбленными под-

ругами. Но злоба дня постоянно требует принятия решений. В статье «Что

есть

человек?»,

вошедшей в книгу «Тайна университета», я попытался по-

казать, что язычники и верующие расходятся в этом вопросе в любую эпо-

ху. Язычники должны спрашивать: «Что есть

человек?»,

а верующие огра-

ничивают себя вопросами: «Чей сын, чей отец, чей брат этот

человек?».

Наоборот, когда монисты спрашивали: «Кто есть

универсум?»,

то дело дош-

ло до мировой войны. В 1914 г. Богом стал фатум, и язычество приписывает

Богу

тварность.

Поэтому бл. Августин сказал о фатуме, что это есть нечто,

сказанное вчера и потому уступающее новому слову, исходящему от Бога.

Тот, кто, как немцы в 1914

г.,

объявляет фатум неотвратимым, кончает бед-

ствиями

Нибелунгов

(119). Настолько хрупок язык в те дни, когда он дол-

жен выжигать на нас печать времен.

180

Послания к вечности: письма в Каир

Письменность в целом вообще не

имеет целью передачу сообщений

только непосредственным товари-

щам по языку.

Eduard

Herrmann.

Goettinger

Gelehrte

Nachrichten, 1929,5.69.

Первое письмо в Каир

Предписанный мир

орогая Синтия! (1)

Вот

ты и в Каире. Куда еще ты могла бы обратить свой взор для

того, чтобы с пониманием проникнуть во время, простирающе-

еся

между

Адамом и Евой, с одной стороны, Давидом и Гоме-

ром — с другой? Но забудь о миллионах или сотнях тысяч лет,

которые сегодня отделяют тебя от Homo

Pekinensis

(2). Ибо «ве-

ликое искусство обычно заставляет тебя неистовствовать», а именно —

великое искусство большого количества лет. То, что было существенным

тогда, — это не 500 000 или 30

000

лет, а жертвы, акты веры, делалюбви

в течение каждого дня жизни, — точно

так

же,

как

и сегодня. Мученик

гитлеровского ада, о котором мы вспоминаем с благодарностью, и сегод-

ня может искупить для нас время с 1933 по 1945 г, и стать главой исто-

рии нашей собственной

души.

Ибо где мы должны любить, там и проте-

кает наша история. А «против великого превосходства человека нет дру-

гого средства, кроме любви». Подданным изверга Нерона, оплакивав-

шим апостолов Павла и Петра, мы обязаны христианским летоисчисле-

нием. При этом большинство их современников горевали о Нероне, ког-

да в 69 г. он в конце концов был убит,

даже с нетерпением ожидали его

возвращения в 79 г. — точно

также,

как немцы в средние века ожидали

возвращения императора Фридриха. Таким образом, вместо того чтобы

задыхаться в геологических по масштабу миллионах лет, мы сможем

вдохнуть воздух истории лишь тогда, когда примем такое решение:

«Каждый должен избрать для себя героя, за которым он последует на

пути к Олимпу». Так поэт приукрасил это с помощью героического ко-

стюма нашей классики. Можно сказать и проще: каждый человек нуж-

дается в такой восприимчивости, с помощью которой мы с благодарно-

стью и увлечением прислушиваемся к временам и эпохам Бога и без ко-

торой мы срываемся в бездну времен дьявола, времен, взращенных из

183

семян раздора и пораженных вирусом ненависти. Ибо ненависть — это

ведь всего лишь другое слово для обозначения невосприимчивости. Вче-

ра мой знакомый написал мне о свастике, которая в связи с выборами в

Нью-Йорке была наклеена на стенах дома кандидата-еврея. Позавчера я

прочитал о том, как адмирал Редер в ответ на резкие слова, сказанные

его адским шефом Гитлером о флоте, пришел к нему с адом в руке и за-

явил бесноватому, что он примет яд в его присутствии, чтобы восстано-

вить честь флота. Для этих Великих Моголов история распадается на

мгновенные акты воли. Для нас она расчленяется на действующие в те-

чение продолжительного времени случаи смерти и подобные полету

мгновения любви. Ибо любовь должна всегда заново становиться такой

же сильной, как и смерть, для того чтобы победить ее. Эти победы все-

гда новой, всегда неиссякаемой любви, внезапно охватывающей нас,

суть кольца, из которых возникло и доныне возникает великолепное ук-

рашение, называемое людьми «историей». Поклонники Нерона, герои

свастики, геологи слышат в слове «история»

(Geschichte)

слово «слой»

(Schicht),

«слой пыли и праха»

(Staubschicht).

Я слышу в нем слова «со-

бытие» (Geschehen) и «свершайся»

(Geschieh).

Пусть в Каире тебя встретит только история, из которой зазвучит

«fiat»

(3). Что бы это была за нечеловеческая история слоев пыли, из ко-

торой слова

«Tua

res

agitur»,

«Ты — героиня этой истории», не возноси-

ли бы тебя в круг света, исходящего от всеведущего Творца этого мира,

который каждый день заново творится посредством его

«fiat

lux» (4)? Так

что у вод Нила обрати внимание на самое

главное.

Но как это возмож-

но спустя пять тысяч лет, спустя почти три тысячи лет, в течение кото-

рых этим Египтом управляли чужеземцы? Ведь Насер — первый насто-

ящий египтянин, которому подчиняется страна, — после албанцев, ту-

рок, арабов, римлян, греков, персов, эфиопов. Поскольку возделанные

земли на Ниле по площади почти равны Бельгии, — при том, что плот-

ность населения нильской дельты и поныне в три раза выше, чем в этой

самой густонаселенной стране Европы, — то обращенное к тебе требо-

вание, чтобы на Ниле ты приняла самое важное для себя решение, зву-

чит почти комически. И все же я настаиваю на своем. Интересно, что же

это за «самое важное»? Об этом «самом важном» каждый из нас должен

узнать, прислушавшись к своему внутреннему голосу. Важно все то, о

чем не говорится на школьном экзамене. Самые важные вопросы дале-

ки от академических экзаменов, поскольку в этих вопросах нас нельзя

подвергнуть экзаменационному испытанию. Мы должны отвечать на них

всей своей

жизнью.

Они не могут быть разрешены в промежутке между

десятым и одиннадцатым классами; и самое главное: тем, кто подверга-

ет испытанию твое знание, нет никакого дела до твоих ответов. Ибо эк-

замен не может подступиться к тому, кого ты должен любить всем сер-

дцем своим, всей душой своей, всем разумением своим и всей крепостью

своей. Но эта заповедь связана с Египтом. Ведь люди вокруг нас живут

в плюралистическом обществе и хвастаются этим. Но кто же тогда Бог?

Кто является богами этого плюралистического общества? Теперь в Ка-

ире перед тобой сразу возникает эта главная цель устремлений истории.

Кто такие боги? Ведь в Бога, как представляется, умеет веровать тот, кто

захочет учиться у пирамид.

184

Знаки письменности «территориального царства», имеющие силу на

расстоянии одной тысячи километров, были высечены высоко на капи-

телях колонн храмов и обращены только к богам неба и царства, пред-

назначались для них. Многие из этих обращенных к богам письменных

свидетельств недоступны глазам смертных — так высоко, так далеко они

находятся, так они устремлены к небу, стремясь говорить с богами. Мы

строим высокие леса для того, чтобы прочесть эти письмена. Конечно,

античные боги умерли. Мы можем сравнительно точно зафиксировать

момент их смерти. Ибо еще у Лукреция, умершего приблизительно в 55

г. до р.Х., Марс и Венера живы, и притом живы благодаря

тому

же само-

му грандиозному и таинственному ритуалу, который я описал уже в

«Полноте времен» (5), на с. 186 и далее

как

раз на основе сочинений Лук-

реция и египетских текстов. Но египетские тексты восходят к первона-

чальным временам царства фараона. Так для ненавидящего религию

Лукреция боги все еще были сокрушительными силами, которые он,

Лукреций, должен был побороть. Напротив, триста лет спустя путеводи-

тель Ампелия (6) описывал их в качестве туристических достопримеча-

тельностей — точно

также,

как это сделано в составленном Гансом Бон-

нетом словаре понятий, относящихся к египетской религии. Гот, кто сам

не нуждается в богах, кто не должен их призывать для того, чтобы жить

дальше, всегда будет понимать их неправильно. Разве не должен быть

художественной натурой тот, кому надлежит быть способным участво-

вать в «поклонении искусству»? Когда будущий министр юстиции

Рад-

брух,

для которого юстиция была священной, в 1912 г. насмехался над

праздником в актовом зале университета, устроенным в связи с учреж-

дением академии наук в

Гейдельберге,

его сосед, почитатель науки, ска-

зал ему: «Не мешайте священнодействию!» Гак же и сегодня египтоло-

ги издеваются над богами, которые в течение 3500 лет (3000 г. до р.Х. —

395 от р.Х.) поддерживали силы государства на Ниле, поскольку у этих

египтологов боги «территориального царства» просто перечисляются в

качестве локальных богов. Считается, что имеется по одному богу в Коп-

тосе

(7), в Бую (8), в Бусирисе (9), в Кузах (10), в Хнесе (11), в восточ-

ной части дельты и т.д. и т.д., даже если речь идет о главных, древней-

ших

богах—

Осирисе,

Хатор,

Сопду,

Сете (12).

Но для нас, для тебя и меня, еще и сегодня отваживающихся писать

и, тем самым, как и египтяне, надеющихся с помощью письма постичь

истину и Божью волю, — для нас речь идет о предписаниях, а не о пере-

числении богов. Нас увлекает факт наличия письменности «территори-

ального царства», которая с помощью одних и тех же знаков, неизмен-

ных во всех областях, предписывала каждое «здесь» и каждое «там» на

небесах, в верхнем течении Нила и в его дельте в качестве распоряжений,

отданных множеству писцов фараона. Гак небо писцов высоко прости-

ралось на протяжении более одной тысячи километров, был установлен

двойной трон, свободный от

диалектов,

учреждающий в областях, распо-

ложенных вверх и вниз по течению, письменность фараона, которая на-

много превосходила возможности человеческого слуха, и притом эта

письменность воспринималась так единообразно, что во всех 36 номах от

одного и того же божественного имени Гора исходили и имели силу одни

и те же приказания. Мир подчинялся фараону, когда кто-нибудь

185

должны пребывать среди христиан, иначе большинство христиан неза-

метно превратятся в заурядных иудеев, каковыми и являются большин-

ство прихожан. Соответственно, бедуины бродят вокруг Каира, так что

они даже смогли напасть на короля Фарука. Поэтому достижение стро-

ителей пирамид остается известным и сохраняет свою значимость: ведь

оно представляет собой нанесение письмен на мировое целое вместо

бренной человеческой кожи. Живя в племени, мы научились говорить

«отец», «мать», «внук» и «невестка». Без племен существовал бы толь-

ко мимолетный половой акт, о котором мечтают современные вандалы

от промискуитета. Для них, обделенных письмом и речью, индивид в

его обособленности является масштабом того, что каждый из нас с те-

чением времени должен совершить в качестве преобразователя жизни

на земле. Но выходя из повседневности — будь это еда, питье, сон или

зачатие, — мы превращаемся из обжор в сотрапезников, а из участни-

ков случки — в супругов. Таким образом, мы оказываемся одарены

ере

менем, и из мимолетного сына мгновения возникают супруг, отец и

даже прародитель. Наоборот, из нежеланных

детей,

прижитых «на сто-

роне», возникают долгожданные наследник или наследница, последо-

ватель и сын. Все это в племени воинов осуществляют накожные руны.

Ибо они — это порядок имен. Таким образом, уже племя учреждает

времена. Разумеется, эти времена выделены и ограничены каждым пле-

менем по-своему и только с большим трудом могут быть объединены с

другими временами других племен. Чаще всего в одном племени объе-

динены не более 3000-5000 «современников», т.е. людей, живущих в

одном и том же времени. Однако фараоны превзошли этот способ объе-

динения с помощью совершенно нового порядка величин. Племена

считали предков, девять поколений или, самое большее, двенадцать.

Поэтому англосаксонские короли в 790 г. отсчитывали время назад,

вплоть до Одина (14), т.е. приблизительно до 340 г.! На Ниле эти пред-

ки молчат. Ибо писцы фараона возвысили бесконечный ряд лет до

уровня прародителей мира. С тех пор как появился праздник, славящий

имя Гора, первого записанного и почитаемого бога земли и неба в

Египте, каждый человек, живущий в долине Нила, узнал о том, что не-

поколебимый порядок эонов описывает над ним свои круги. Вместо

двенадцати предков этот круг охватывал бесконечное число лет. Эта

бесконечная полнота лет, провозглашенная письменами на камне, ста-

ла границами жизни людей. Каждые 1460 лет с начала нового исчисле-

ния времен, т.е. в 1320 г. до Рождества Христова и в 139 г. от Рождества

Христова, люди славили бога Зона. Только письмо сделало это возмож-

ным. Но не нужно было бы ничего писать, если бы с помощью письма

нельзя было войти в Великий год зона. Правда, будучи однажды заклю-

чен в этой галерее времен Великого года, человек уже не мог ускольз-

нуть. В середине времени никто не мог выйти из лодки. Египтяне бо-

ялись чудовищ не только в Ниле, но и в потоке времени. Этот страх не

столь чужд нам, как это кажется образованным людям. Шпенглер воз-

вестил об этом упадке, который наступает, как только лишенный пред-

ков человек, феллах, утрачивает даже политическое время, как о зака-

те Европы (15). Впрочем, тот, кто теряет и свою вторую память, — сна-

чала память о предках, а затем память царства, — пожалуй, ощутит себя

187

потерянным. Когда пришел Христос и преодолел и то, и другое, и кла-

ны, и империю, он был назван рыбой (16). Ибо он увлек нас — вовле-

ченных в зон культурных людей, внуков своих предков, — в открытое

море неопосредованной веры.

В Египте один и тот же бог Гор удерживал зон как целое от первого

до последнего дня, не давая распасться, т.е. действовал в промежутке

времени от фараона Менеса до римлянина Вергилия с его знаменитой

эклогой. Каждый был послушен этому богу. Хотя выражение «последо-

ватель Гора» хорошо известно, но вся глубина его смысла никогда не

оценивалась по достоинству. Мы можем это утверждать, поскольку про-

изошло нечто ужасное: фараон испытал это на опыте. Этот господин

зона незадолго до истечения первого зона захотел выйти из него и вой-

ти в обыкновенное земное пространство, ограничить себя тем, чтобы его

отдельные мгновения, часы и дни проходили в некотором единственном

месте. Он пожелал выйти или, возможно, точнее, «спуститься» с колеса

вечно вращающегося времени. Он искоренил имя первого знака письма,

имя Гора, вместе с праздником его имени. Для этого он основал новый

город, который вне связи со временем должен был ориентироваться

только на знак письма, обозначающий отдельный день (17).

Обо всем этом я напишу тебе позже. Сейчас ты должна только твер-

до придерживаться того положения, что египтяне стали египтянами с тех

пор, как первый фараон уверовал в то, будто он живет в зоне, тысячелет-

нем царстве. В этом связном промежутке времени, а именно в вечности,

законы страны и хозяйственные предписания должны были оставаться

одними и теми же. Они подвергались улучшению, люди наблюдали небо

все более усердно и делали все большую территорию пахотной и ороша-

емой. Но ты должна видеть величие основания «территориального цар-

ства» в том, что уже с самых первых дней люди отправились в плавание

по потоку времени бесконечных

улучшений,

беспрестанной интенсифи-

кации и тысячелетних наблюдений неба. В «Полноте времен» я воспро-

извел одно из этих смелых предписаний, целью которых является созда-

ние и поддержание вечного порядка «территориального царства». Обра-

ти внимание на это слово — «пред-писание». В Египте пред-писание за-

няло место именного приказания. Именное приказание исходит от отца

и направлено на сына, от старших — к младшим во время их жизни, и,

таким образом, оно в лучшем случае охватывает два поколения. Напро-

тив, предписание издается в его звездный час внутри зона. В соответ-

ствии с бесконечным временем, которое исчисляется и наблюдается,

мировое домостроительство «территориального царства» располагается

не так, как развернутый строй племени воинов (18). Измеренное прямо-

угольное мировое пространство, заменяющее собой круглые постройки

племени (19), — это пространство, на которое распространяется господ-

ство фараона. Возможно, нужно определенно сказать, что смысл этого

«территориального царства» не может

быть

передан с помощью римского

слова

«imperium»

или английского слова «empire», как это сделано в заг-

лавии известной книги

«Des

clans

aux

empires» (20). Римская империя ле-

жала перед городом Римом и не включала его в себя, а у египтян их глав-

ный город находился внутри царства, Мемфис смотрит как вверх, так и

вниз по течению. Египет не завоевал это свое царство, — по крайней

188

мере, дело не осознавалось таким образом. Скорее, боги с самого нача-

ла приготовили это царство для него. И для того чтобы это мировое про-

странство и этот зон были связаны между собой, использовалось пись-

мо. Это первое письмо еще не имеет обмирщенных знаков алфавита. Это

бьша письменность, полная сакраментальных чудес. Рационалист архе-

олог Рейснер (Reisner), считавший все египетское письмо чисто практи-

ческим, в 1908 г. все же признавался: «The persistance ofideographic

writing in the

Horas

name ofthe king indicates that the writing ofthis name

was one ofthe earliest uses to which writing was put» (21). Естественно, в

этом имени Гора фараон входил в зон Гора, становился участником этой

вечности. А без имени он бы не попал в зон.

В циклах биржи от «бума» до «спада» ты можешь увидеть значитель-

ный пережиток веры Египта. Ибо если ты лишишь предпринимателя

этой веры в то, что мы имеем благоприятную конъюнктуру, ты лишишь

его уверенности в том, что затем наступит экономический спад. Высокое

и низкое, подъем и спад обусловливают друг друга. Гаким образом, наша

собственная жизнь без этих условий может быть прожита безусловно

лишь в том случае, если у нас обязательно имеется внутреннее приста-

нище за пределами конъюнктуры. Иначе депрессия 1931 г. может слу-

жить оправданием Гитлера, а экономическое чудо — оправданием госпо-

дина Штрауса. Но дети мира оправдывают себя с помощью таких усло-

вий, и на Ниле, в Египте, человек — с тех пор как он нанес иероглиф

Гора на камень, не подверженный изменениям, — оставался плодом

конъюнктуры, зона.

Однако эоническая конъюнктура, отнесенная к порогам Нила, ко вре-

менам посева и жатвы, величественность которой Библия удерживает в

эпизоде благословения Ноя (ибо Ветхий завет возвышенно изображает в

образах Адама и Сифа племена, а в образе Ноя — фараона), — эта эони-

ческая конъюнктура бьша со всей страстью направлена против племенных

собраний с их танцами, с

ихинициациями,

с их накожными рунами. Она

подавила все это. От всех этих богатых танцевальных ритуалов и празд-

неств племени сохранились только профессиональные танцовщицы и от-

дельные танцы самого фараона. Все остальное, относящееся к миру риту-

алов племени, погибло, и сам этот мир был уничтожен в новом царстве

профессиональных сословий. Египет как отдельно взятая область был на-

зван так благодаря «территориальному царству». Названия мест, которые

дошли до нас,

едва

ли возникли до появления фараона. Ибо каждый ном

использовал тот же знак, который применялся в письменности для обо-

значения понятия «канал», т.е. иероглиф, приходящий из царства в целом

в его отдельную часть. Города

Бехдет

на севере и

Бехдет

на юге были на-

званы единообразно по отношению к положению Мемфиса. В Мемфисе

смотрели, писали и думали «от

Бехдетадо

Бехдета»

(а не

«от

Дана

до Вир-

савии»,

как в чуждом зону

Израиле).

От духов, духов предков, в словоупот-

реблении остались только духи Нехена (22), вероятно из-за того, что их

родиной было центральное святилище Гора — Нехен. Ибо в противном

случае они должны были бы исчезнуть. Боги — это не духи,

духи — это

не боги. Подобная путаница возникла бы, как если бы антропологи ста-

ли неправильно считать перуанских и мексиканских фараонов и царей

воинами-индейцами и вождями племен.

189

Имена богов записывают и высекают на камне. Имена духов наносят

на кожу. Так что духам свойственно существовать в течение некоторого

промежутка времени, но не очень

продолжительного.

Богам же присуще

другое отношение ко времени благодаря тому, что они записываются.

Поскольку духи связаны с племенами и родами людей, для них под-

ходит родовое древо, охватывающее во времени по меньшей мере семь

поколений — три вверху и три внизу, тогда как живущее поколение на-

ходится в середине. Соответственно, воины племени обладают лишь той

землей, по которой они кочуют, хотя пространственная область, которую

они охватывают своим кочеванием, часто оказывается потрясающе ог-

ромной. Но тропа, по которой они кочуют, является мерой их земли —

так же, как тропа войны является мерой их мира. У египтян все иначе.

Здесь мерой служит небо зона в том виде, как оно медленно, но безос-

тановочно изменяется в течение 1460 лет в своем круговом движении.

Поэтому Гор сообщил Египту границы его номов, указал местоположе-

ние храмов, их удаление от неба. Поскольку

Сопдет=Сириус,

величай-

шее календарное божество, каждый год 19 июля рано утром появлялось

на горизонте рядом с Солнцем, чтобы возвестить о подъеме воды в Ниле,

то Гор записал 36 раз по десять дней для того, чтобы дождаться следую-

щего разлива. Так его жрецы присвоили каждой декаде некоего декана,

созвездие, которое — правда, сперва только приблизительно — в течение

этих десяти дней ранним утром появлялось рядом с Солнцем и, таким

образом, на протяжении этой декады должно было замещать главную

звезду,

Со

идет,

в день ее чествования 19 июля (23). Этот

декан-замести-

тель (отсюда же происхождение слова

«locumtenens»,

«лейтенант»), этот

наместник

Сопдет,

передавался на письме с помощью с высшей степе-

ни архаичного знака, как это доказал в 1936 г. Зигфрид

Шотт.

Построе-

ние этого резервного офицерского корпуса на небе должно было про-

изойти задолго до выдвижения на передний план культа Солнца, кото-

рое мы Приписываем Имхотепу (24) и жрецам Она (25). Это построение

относилось именно к первому овладению возвращением, к первому свя-

зыванию изменчивого времени путем предания себя тому, что вечно воз-

вращается. На земле было осуществлено подобное связывание простран-

ства. Храмовые номы были созданы в качестве областей, объединенных

строительством каналов. Каждый

номовый

храм соответствовал одному

декану. Гор-фараон обрел на земле замещавшие его корпорации жрецов,

которые повсюду записывали и наблюдали возвращающиеся временные

циклы, А его дом, Хат(х)ор, Гатор, благодаря деканам стал постоянным,

длящимся, поскольку эти «наместники» как бы обеспечивали присут-

ствие Сопдет, звезды Сириус, в течение всего года.

«Зон»

и «обе земли»

были вследствие этого вездесущими, и нигде никакая часть времени, ни-

какой клочок земли не могли выпасть из прекрасного венка космоса.

Космос воплощал собой «всегда» и «везде». «Всегда» — так теперь небо

откликалось на царскую волю, «везде» — так жрецы повсюду подтверж-

дали царское присутствие.

Это имеет важное значение для нашего чтения текстов. Двойственное

стремление писцов — вписать себя в зон и в четырехугольник царства —

соответствует страстному желанию решительно выписать себя из всякой

череды Предков, из тотемов, из родового древа. Для того, кому это не

190

удается, плот пространства-времени Египта, скрепленный единой це-

пью, состоявшей из храмов и деканов, распадается на деревни и локаль-

ных духов, на династии и отдельных правителей. Мы не вправе допус-

тить этого, или же мы отречемся от богов, поддерживавших и хранивших

двойное царство. Пускай так поступает тот, кто пишет политическую

историю фараонов. Но тебе и мне эта политическая история безразлич-

на, и не ради этого каждый из нас еще и в наши дни должен интересо-

ваться фараонами.

Путешествие Гора, в ходе которого он должен был ввести всех своих

последователей в вечность богов, дает нам дополнительную пищу для

размышлений. Сейчас я хочу, по крайней мере, обратить твое внимание

на памятник, в котором существование Гора обратилось в камень, на ве-

ликолепную шиферную пластинку для растирания косметики (палетку)

фараона Нармера, найденную в городе Сокола, Иераконполе. На ней

имеется углубление, предназначенное, вероятно, для зеленой краски,

которая наносилась на веки и должна была усиливать способность воин-

ственного Гора на небе к обозреванию сразу всего мира. Таким образом,

это было священным даром, благодаря которому царство предавало себя

Гору;

этот

дар сообщал богу могущество, необходимое для того, чтобы он

мог совершить — и совершить как можно лучше — то, на что в своем

молниеносном полете был способен только он — одним взглядом обо-

зревать все царство. В течение тысячелетий око Гора властвует над Егип-

том. Оно еще и сегодня навязывается туристам, и ты сама, возможно,

купила его в качестве сувенира. Но ты поступишь хорошо, если уяснишь

себе его суть с помощью выражения «взгляд Гора», т.е. с помощью неко-

его деяния «ока», поскольку в иероглифическом письме слово «глаз» оз-

начает «действие» (глаза).

то, что мы называем «мировоззрением»,

«взглядом на мир», не является более широким, чем то, на что, как счи-

талось, был способен бог-Сокол и что ему вверялось. Поэтому шиферная

пластинка для растирания косметики, позволявшая подкрашивать его

глаза, сделана весьма искусно. Благодаря таким пластинкам обитатели

долины Нила очевидным образом распрощались с накожными рунами и

вместо постоянной татуировки стали использовать косметическую крас-

ку, которую можно было заменить. Тогда из складного и переносного

шатра возник каменный дом, но из пожизненного рабства под властью

несводимых с кожи воина рун возникла первая свобода, свобода измене-

ния без нанесения на себя постоянных письмен, изменения с помощью

сменяемых одежд, сменяемых костюмов, сменяемых ролей или должно-

стей. Таким образом, в палетке Нармера празднует свою победу свобо-

да: нет ничего удивительного в том, что божественные письмена, обес-

печившие это, уже на самой палетке предстают в облике богини. Дей-

ствительно, на палетке рядом с Гором изображен знак, обозначающий

богиню Сешат — богиню письма и измерения строений. Мы оказываем-

ся в новом мире богов.

Однако «божественное начало»,

«ntr»,

египтяне обнаруживают во

всем, что периодически возвращается. Это представляется им наипер-

вейшим свойством божественного (26), — так легко понятным для нас

образом выразил это в 1883 г. Генрих

Брупп.

Его современник Ницше

едва

ли «случайно» натолкнулся на «вечное возвращение», когда он ре-

191

шил снова вызвать к жизни умершего Бога. Боги на Ниле, по меньшей

мере, возвращаются, и в карикатурно неопределенном мире они показы-

вают подлинное лицо Творения: оно распознается в вечном возвращении.

Гёльдерлин так воспел этот атрибут, благодаря которому мы, люди, также

причастны

к божественному: «О

Begeisterung,

finden

/ wir in

dir

ein

selig

Grab, /

tie

fin deine Wogen schwinden / still

frohlockend

wir hinab,

/bis

der

Hore

Rufwir

hoeren /

und,

mit

neuem

Stolz

erwacht,

wie die Sterne wiederkehren

in des Lebens

kurze

Nacht»

(27).

«Как звезды

возвращаемся...».

Поскольку немногие современные

люди надеются возвратиться как звезды, то вера царства на Ниле наты-

кается на непонимание многих неверующих интеллектуалов — ее толко-

вателей. Но будем придерживаться этой первой трактовки.

Твой

Ойген

192