Розеншток-Хюсси О. Язык рода человеческого

Подождите немного. Документ загружается.

Второе письмо в Каир

Предрассудки Уолтера Б. Эмери

Дорогая Синтия!

Изменения в представлениях об архаическом Египте, произошедшие

за последние тридцать лет, не в последнюю очередь являются заслугой

английского археолога Уолтера Б. Эмери. Он, прежде всего, заново от-

крыл и раскопал очень важные погребения I и II династий, так что две

эпохи правления перестали быть бесцветными и приобрели намного бо-

лее отчетливые формы. Поэтому его первая работа «Archaic Egypt» (1961,

Penguin) тем более дает повод для того, чтобы провести различие между

новыми находками Эмери и его домыслами. Так что я сообщаю тебе о

его книге для того, чтобы, используя ее в качестве некоего образца, пре-

достеречь тебя. Древняя религия Сета — Гора —

Исиды

— Осириса для

Эмери состоит из трех отдельных религий. Сет был до эпохи фараонов

благодетельным богом коренного населения всей страны, Гор был богом

поселенцев с юга, Осирис первоначально почитался в Бусирисе, в дель-

те, и притом как локальный царь. Все три положения я вынужден при-

знать неверными. Как коренное население, которое, согласно взглядам

самого Эмери, никогда не было единым, уже могло веровать в имеющий

одну и ту же форму на протяжении более чем тысячи километров мис-

тический образ, т.е. знак, воспроизведенный в виде, которого до изобре-

тения письма никогда прежде не знали? Как Гор мог бы с самого нача-

ла одинаково называться на северной оконечности дельты и на южной

оконечности Верхнего Египта, в

Бехдете,

если бы обе эти части изна-

чально не были провозглашены его областью? Поистине отрадно, что

Эмери так резко указывает на непоследовательность господствующего

учения: «Представляется вероятным, что коренные жители долины

Нила занимали к тому же более отдаленные области долины Нила, где

они поклонялись Сету, который был богом-царем Египта до появления

людей, поклонявшихся Гору» (с. 95). Это именно мистическое удвоение

настоящего в прошлом, которое еще раньше отразилось в начертанных

на

Палермском

камне (28) анналах царства, когда они сообщают о су-

ществовании бесконечного двойного ряда царей отдельно Верхнего и

отдельно Нижнего Египта до начала правления Менеса. Эмери следу-

ет этому мифу (29) и верит в существование двух параллельных правле-

ний в течение нескольких столетий, одного из них — в Верхнем Егип-

те, совершенно не заботясь о доказательствах и вопреки всем археоло-

гическим находкам, введенным в научный оборот им же самим. Как

сооружение столба Джед (30) в качестве измерителя уровня воды в

Ниле возле Каира, объединение номов в качестве частей тела Осириса

и забота всегда живого сына, Гора-фараона, о всегда мертвом отце,

Осирисе, — как все это могло бы праздноваться постоянно, если бы Гор

(фараон) и его мать Хатор в качестве Исиды в полном соответствии с

тем, что говорит ее иероглиф, во время ежегодного господства Сета (120

дней засухи) не собирали бы по кусочкам расчлененное тело Осириса

7 Зак. 3524

193

и не возвращали бы его к жизни? Эмери настолько свыкся с существу-

ющей манерой говорить о локальных богах, что он не признает нали-

чия противоречия между духами племенной эпохи, которые, конечно

же, связаны с определенным местом, и богами «территориального цар-

ства», основанного на письменности. Но даже пропасть, разделяющую

Менеса и

IVдинастию,

он уничтожает чисто спекулятивно. Это прояв-

ляется в его трактовке смысла ладьи, найденной им в погребении пра-

вителя I династии. Он называет ее солнечной ладьей и считает, что на

ней душа фараона следовала за Солнцем.

Однако твердо установлено, что ладья Гора в течение столетий еже-

годно отправлялась в путешествие с юга на север из Асуана к дельте еще

до того, как Солнце в своем движении с востока на запад было объявле-

но подражающим путешествию Гора, с Сетом в качестве его передового

бойца и его фиктивным противником чудовищем Апопом (31) в качестве

врага. Плавание вслед за Солнцем на пятьсот лет моложе плавания фа-

раона. Оно было роскошью, которая на один день давала утешение

соседям-общинникам, оседлым крестьянам, поскольку сами они не уча-

ствовали в волнующем путешествии с юга на север. Подобно культу Бо-

жьей матери Марии в повседневной жизни верующих, в отличие от ге-

роического образа мученика, Ее Сына, чествовавшегося в торжественные

дни, культ Солнца воспроизводил то, что в культе Гора имело

силу

для

всего года. И здесь возвышенный культ нескольких дней должен был

сопровождаться повседневным культом. Ведь солнечная ладья отправля-

лась в плавание ежедневно! Иероглиф Ра, солнечного бога, — это иерог-

лиф для обозначения отдельного дня. Но религия «территориального

царства» всегда имела дело только с целым годом, продолжавшимся от

урожая до урожая. Отсюда следует вывод: найденная при раскопках ла-

дья, относящаяся к периоду I династии, имеет для нас отнюдь не

тот

же

смысл, что и четыре ладьи, которые позже стали устанавливаться в вос-

точной, западной, северной и южной частях каждой пирамиды. Разуме-

ется, они были солнечными ладьями. Но поскольку была найдена толь-

ко

одналадья,

относящаяся к эпохе 1 династии, и

эталадья

была направ-

лена на север, то она является парадной ладьей Гора в течение его путе-

шествия вдоль по Нилу. Допустимо ли умножать ее на четыре, так, слов-

но солнечная литургия Гелиополиса — Она,

—литургия,

входе

которой

Солнце, движущееся с востока на запад, подражает Гору, — имеет

тот

же

возраст, что и литургия Гора? Вероятно, наилучшим судьей в этом воп-

росе является

Палермский

камень. Ибо на нем солнечная ладья упоми-

нается в качестве недавно введенной. В эпоху XII династии Аменемхет,

последний строитель пирамид, выделил на своей небольшой пирамиде

северное направление, так что здесь Гор несет Солнце на своих крыль-

ях на север. Следовательно, солнечная ладья была чем-то вторичным.

Подобным же предубеждением Эмери обусловлено данное им объяс-

нение появления имени и знака Сета у фараона Перабсена в качестве

уступки религии коренного населения, в прочих отношениях нам совер-

шенно не известной. Я обхожу молчанием то, что здесь Эмери снова пу-

тает

духов с богами. Главная ошибка заключается в присущем ему и здесь

смешении светской политики с вопросами веры. Разве голод, угрозы

земледельческому циклу не способны были бы вызвать

попытку

лучше-

194

го обращения с Сетом? Стремление

единодержца

на основе ежегодной

победы Гора над Сетом, на основе единственного числа победителя со-

здать «двойственное число» двух попеременно господствующих сил не

обязательно должно иметь отношение к коренному населению или к

восстаниям. Ежегодное высыхание почвы, засуха, была ужасающим зре-

лищем, каждый год заставлявшим трепетать сердца. Поэтому та служба,

которая во всей стране исходит от государя, — это служба строителя ка-

налов, служба правителя нома. Несмотря на это, на с. 109 Эмери мог на-

писать: «Вся земля была поделена на номы или провинции, и это было

остатком прежних племенных областей. Правители этих провинций

были, возможно, потомками прежних племенных вождей».

На примере замечательного, достойного восхищения организатора

раскопок, каковым является Эмери, ты можешь видеть, что орошать зем-

лю, в различные части которой правитель посыпает строителей каналов,

и раскапывать одно погребение за другим — это различные виды дея-

тельности, которые мы не должны смешивать

друг

с другом.

Можно проводить раскопки в том или ином месте, но тот, кто сумел

бы раскопать пирамиду вместо обычного могильника, раскопал бы цар-

ствие небесное, а не пространственную область.

Ты теперь в Каире, и

посколькуты

пребываешь в том же, что и Эме-

ри, двусмысленном положении, я

хочу

дать

тебе в руки нить Ариадны,

чтобы ты знала, где же ты находишься на самом деле. Ведь ты можешь

оценивать свое пребывание в чужих краях по-разному: «Я в Древнем

Египте», или: «I am in the Near East» (32) или: «Я в гостях у Насера».

Трудно даже представить, насколько различные слова слетают с наших

уст в соответствии с этими тремя основоположениями.

Позволь мне изложить это так, чтобы ты научилась извлекать пользу

из предрассудков Эмери.

Подходи к Нилу, пирамидам и храмам на Ниле, руководствуясь сле-

дующимичетырьмянепоколебимымихарактеристиками:

1. Точка, куда ступает твоя нога: место.

2. 1/36 часть «территориального царства», в которой храм представля-

ет все царство: ном.

3. Земли, которые делает плодородными разлив Нила: Двойное цар-

ство.

4. Мир, освещаемый Солнцем и Луной: универсум.

В наших источниках, относящихся к временам до Моисея и

Эхнато-

на, речь не идет ни о п.4, ни о п. 1, и ни Менее, ни Нармер, ни Периб-

сен, ни Джосер совсем не заботились ни о месте, ни об универсуме.

Мы, современные люди, не можем совершенно выбросить из головы

ни геометрическую точку, ни универсум.

Так

что, хотя ты и можешь пре-

бывать в Египте, ты не должен оставаться всецело зависимой от Египта

и должна найти из него выход. То, что ты приобретешь таким образом,

может

быть

объяснено с помощью нашего первого примера. Еще со шко-

лы ты знаешь теорему Пифагора, согласно которой сумма квадратов ка-

тетов прямоугольного треугольника равняется квадрату

гипотенузр.

НМЙ

обязаны грекам тем, что можем записать эту теорему в виде:

Она была известна и на Ниле, но египтянам недоставало великого гре-

ческого преимущества — способности сравнивать. Жрецы постигли это

195

соотношение величин в пропорциях пирамиды Хеопса, но они записы-

вали три стороны прямоугольного треугольника как Гора,

Исиду

и Оси-

риса. Здесь и заключается отличие Мемфиса от Афин. Неопределенные

местоимения, т.е. идея природы вещей, предшествующей их именова-

нию, была впервые изобретена греками (33). Они были в состоянии сде-

лать это, поскольку образовывали 250 общностей, с ревностью относив-

шихся друг к другу, слишком маленьких для того, чтобы мыслить неза-

висимо друг от

друга,

слишком многочисленных, чтобы не сравнивать с

собой и между собой города и царства многих народов. Так греки и ста-

ли идеалистами! Они сравнивали и затем обобщали. Напротив, наши

лучшие египтологи настолько основательно окопались в Египте, что

стремятся сообщать обо всем египетском только в чисто египетском сти-

ле. Это имеет свои преимущества, но сужает смысл открытий. Например,

в Большом академическом словаре нет слов для обозначения треугольни-

ка и прямого угла, и даже в связи с именами богини

Исиды

и бога Оси-

риса отсутствует упоминание об их переносном смысле, относящемся к

сторонам треугольника.

Взгляни на гомеровский эпос. Он в течение многих столетий объеди-

нял греков, и благодаря декламации греческих стихов последние по-

встанцы, боровшиеся против Рима, узнавали друг друга. Итак, как же

начинает свою песню певец? Он делает это иначе, чем жрецы, посколь-

ку у жреца литургия с самого начала

идо

конца проходит в соответствии

с не подлежащим отмене порядком. Но Гомер поет когда-нибудь и где-

нибудь, и он просит Музу пустить в ход податливую, освобожденную от

связи с литургией песенную силу музыки «откуда-нибудь» или, выражая

это иначе, «с середины». «Начни откуда-нибудь», — кричит рапсод своей

богине, и в ритуале богослужения это было бы немыслимо. Это было бы

богохульством. Музы приближаются к человеку тем больше, чем сильнее

неопределенность, при которой тексты их песнопений могут исполнять-

ся то тут, то там. Ясное различие между богослужебной и мусической

поэзией проводилось не слишком часто. Предполагалось, что оно само

собой разумеется. Увы, это не так. Ибо все мы — гимназисты и, таким

образом, все мы греки, а у них поэзия предшествует культу. Совершен-

ное греческим духом освобождение заключалось именно в допущении

неопределенности отдельного случая, в использовании способности

обобщать. Разумеется, это обобщение всегда является только упорядочи-

вающим, ограничивающим, и оно может лишь следовать за творческой

деятельностью. Оно — некое достижение, но лишь второстепенное.

Обобщение приводит к отрыву от корней. Например, ты можешь обра-

зовать понятие «молитва» лишь после того, как будешь иметь для срав-

нения молитвы на Ниле, молитвы левитов, молитвы греков и «Отче

наш». Понятие «молитва» будет стоить тебе твоей укорененности в опре-

деленной литургии (34). Наоборот, необходимость вообще выделять во

всех культах эту область, «молитву», может ускользать от тебя до тех пор,

пока ты находишься в пределах одного порядка, пока ты молишься, пока

ты, таким образом, подчиняешься некоему единственному образу жиз-

ни. Египтяне представляли себе фараона и замещающих его на тысяче

иерархических ступеней жрецов-писцов в качестве находящихся в про-

должительном общении с другими членами семьи богов, и боги были

196

«членами-корреспондентами» Великого дома!

Это

внутреннее общение

в семье богов ни в коем случае не допускало сравнения с небожествен-

ным общением с помощью письма. Весь первый зон египетской истории

пишет

молитвы богам. Молитва отличается от поэзии так же, как егип-

тяне от греков: молитва должна читаться ритуально и выражать собою

начало, середину и конец

богопочитания,

культа. Напротив, поэт может,

даже должен начать «откуда-нибудь». Однако мы настолько

«огречены»,

эллинизированы, что во всех дефинициях культовой и светской поэзии

это основополагающее различие отсутствует. Всякая культовая поэзия

обладает, как ныне признают образованные люди, некоторым «местом в

жизни». То, что подразумевается в этом скандинавском выражении, —

это строгость форм выражения. Уже у нас в письме есть обращение, дата,

адрес и подпись, вводная часть, сообщение и заключение. Письмо к бо-

гам, написанное на стене храма, в формальном отношении является еще

более строгим. Оно является церемониальным. Но что значит быть це-

ремониальным, как не невозможность поменять местами начало, сере-

дину и конец? Слова, предложения, имена, которые записываются, пред-

начертаны требованиями эпохи, и каждое из них с неизбежностью вле-

чет за собой другое. Богослужение — это «tanganom» (35), т.е. процесс,

железными щипцами вытягивающий из нас предложения, в котором все

решает правильная последовательность. Напротив, там, где поэта вдох-

новляет Муза, он может начать где-нибудь и когда-нибудь закончить.

Различие между культовым и поэтическим языком заключается не в сти-

хотворном размере, рифме, содержании и форме слова. Не является

главным признаком и удаленность от устной или письменной речи. Все

церемониальное отличается от любой светской поэзии неизменным по-

рядком и нерушимой последовательностью. Ныне мы так привыкли

начинать «где-нибудь» и кончать «когда-нибудь», научившись этому у

греков со времен Гомера, что то магическое и стереотипное, что при-

суще начертанным на стенах храмов на Ниле текстам, оставляет нас бе-

зучастными. Рассказывают, что король Испании сгорел заживо, по-

скольку во время пожара в его замке не было царедворца, который дол-

жен был надевать на него сорочку, а придворные, в обязанности кото-

рых входило надевание штанов и камзола, без ответственного за сороч-

ку не могли ничего поделать — такова сила церемониала. Так и в цере-

мониале Мемфиса все создание царства начинается с самого начала.

Ни одно действие не может быть пропущено, ни одно не может быть

исключено. Каждый фараон должен снова становиться Большим до-

мом, все снова и снова миллионы раз, тысячи раз, десятки раз. Чем

чаще повторяется церемониал, тем лучше он доказывает свою дей-

ственность. Напротив, чем реже повторяется поэтическое произведе-

ние, тем оно кажется оригинальнее. Оно не связано жестко с календа-

рем. Таким образом, истолкование иероглифов подчиняется двум дог-

реческим правилам. Во-первых, ничто не может быть подвергнуто

обобщению, поскольку все мыслится несопоставимым и один-един-

ственный раз по-египетски переживается, спрягается и склоняется. Во-

вторых, все должно в свое время бесконечно повторяться, поскольку

никакое последующее действие в очередности норм приличия и куль-

та не может быть совершено без всех предшествующих действий.

197

Таким образом, мы рискуем при чтении иероглифов придать им

либо слишком много, либо слишком мало «всеобщности». Приведу

пример: в новом научном изложении религии Нила утверждается, что

во многих поселениях на Ниле их жители в храмах поклонялись своим

локальным богам-соколам. Затем же Гор-сокол, бог «территориально-

го царства» из Иераконполя, слился с этими локальными богами. При-

чиной неправильного понимания является смешение предлога «в» с

предлогом «из». В данном случае слишком большое уважение к специ-

фике «из» ввело исследователя в заблуждение. Было придумано множе-

ство богов-соколов, и все это

лишь

для того, чтобы не признавать Еди-

ного Великого «Гора-сокола». И все же существовал только один бог

Гор. Верно то, что в этих бесчисленных местах поклонялись богу-соко-

лу, а именно Гору. Но он никогда не был богом из Хнеса или Нехена;

он присутствовал в Эдфу (36), в Мемфисе, и туда он попадал во время

своего полета от

Бехдета

до Бехдета. Именно так назывались погранич-

ные города

древнейшего

царства. Они назывались одним

тем

же име-

нем

«Бехдет»

и передавались на письме одним и тем же знаком, чтобы

обозначить на юге и на севере установленные из Мемфиса границы не-

давно созданного государства. Для этой разметки «территориального

царства» взывали к благосклонности самого быстрого «воздухоплавате-

ля». Ведь поток создает единство точно так же, как и Гор. Гор сидит в

парадной ладье фараона, будучи великолепно вырезан из дерева. Он то-

ропится, как и речной поток. Так спешит только сокол, как ты можешь

прочитать в «Жизни животных» Брэма. Множества богов-соколов д-ра

Бонне (Bonnet) никогда не существовало хотя бы уже из-за наличия

одной-единственной письменности для всего Египта. Напротив, был

лишь один сокол, который летит так быстро и так мощно, что он по-

всюду оправдывает и делает необходимой единую письменность «тер-

риториального царства». Ведь на своих крыльях он может нести беспо-

мощный солнечный диск туда, куда своими силами Гелиос не может

проникнуть — на север. Его взгляд объемлет все одновременно. Но

произвольное смешение «в» с «из» настолько прочно утвердилось, что

и сегодня ни один египтолог не заметил моего скромного напомина-

ния. А речь идет о том, что именно послание Гора, бога «территориаль-

ного царства», которого он должен был собой воплотить и в качестве

которого каждый фараон должен был жить для того, чтобы стать фара-

оном, и было прафеноменом, из которого возникли «территориальное

царство» и две его части. Ибо эту веру в божественность сокола вызва-

ли только вечная разобщенность Солнца и Луны, с одной стороны, и

северной части неба — с другой. Только Гор и течение Нила движутся

с юга на север. Это означает, что они оба совершают то, чего на небе не

могут сделать ни Солнце, ни Луна. Победоносный бог-сокол, птица и

правитель одновременно, способен появляться на востоке, западе, юге,

как делают на небе Солнце и Луна, а на севере он может появляться

так, как это происходит на земле в течение 120 дней разлива Нила. По-

этому он — откровение божественной силы, уравнивающей его с Сол-

нцем и Луной и ставящей его выше них. Фараон — это двойной бог.

Поэтому на письме он обозначается с помощью дважды повторенного

знака «восхода»,

«ха»,

там, где Солнцу только один раз присваивается

198

знак эпифании. Но прежде чем мы проследим за движением Гора на

небе и на земле, я хочу задержать твое внимание на смешении предло-

гов «из» и «в». Они являются неощутимыми словами. Они были выде-

лены в качестве служебных слов из имен существительных «дом», «ло-

шадь», «собака», «сокол», «кошка» и т.д., но также из глаголов «бить»,

«писать», «бежать», плавать», «звать» и т.д. При этом обнаружилось, что

в письменных источниках, которые нужно было расшифровать, слу-

жебные слова вызывали наибольшие трудности. Расшифровщик пой-

мет скорее имя существительное или глагол, чем неощутимые, усколь-

зающие служебные слова, и так он сперва угадает вещь или действие,

прежде чем натолкнется на слова вроде «из», «чем», «но» и подобные

им. Даже применительно к отношению между Гором-соколом и его те-

лом и жизнью в качестве правителя в Мемфисе — во всех храмах его

двойного «территориального царства» — письменный знак вызывал зат-

руднения при расшифровке из-за

труднодоступное™

служебных слов.

Отдели «бога в» от «бога из». Иначе с тобой случится то же, что и с

глупцом Ампелием в третьем столетии после Рождества Христова с его

девятью Герами и семью Афинами. Тогда никто уже больше не верил,

что на Олимпе находится тот же самый Зевс, который пребывает и в

Олимпии, и на Иде, что Аполлону в двух его святилищах на Делосе и

в Дельфах поклоняются именно потому, что он является богом мужс-

кой любви во время долгих путешествий на архипелаге и т.д. и т.п.

Прочти мое последнее письмо, и ты узнаешь об этом больше.

В детстве я слышал пришедшую из России пословицу: «В Санкт-Пе-

тербурге царь блестящ, в Москве — силен, в Казани — могуч, в Тоболь-

ске — непобедим». Несмотря на это, речь не идет о четырех различных

царях. Таким образом, тот факт, что в каждом городе на Ниле бог имел

различные прозвища, совершенно не разрушал единства его божествен-

ности. Св. Богоматерь из Ченстоховы, несмотря на все паломничества

в Ченстохову, является одной и той же Девой Марией евангелий. Само

собой разумеется, что все пространственно ограниченные формы выра-

жения духа очень часто вырождаются. Университеты земель, призвав-

шие в 1950 г. герцога

Кемберлендского

в качестве своего покровителя,

церкви земель, местные церкви вырождаются на наших глазах. Так же

и на Ниле местное тупоумие справляло свои оргии. Но началось все с

подлинного одухотворения. Без Духа Единого, увлекшего в Рим апос-

толов Петра и Павла, Рим и сегодня оставался бы языческим, а без Гора

и сегодня не

было

бы Дома гласа божьего, дома Птаха, от имени кото-

рого сперва в финикийском, а затем в греческом языке возникло само

название «Египет» (37).

Люди, заключающие богов, как в саркофаг, в тесные рамки локаль-

ной принадлежности, в то же время удивляются знанию египтян о том,

что боги умирают и воскресают. Берлинский профессор, считавший эту

веру «детской», во всяком случае, жил в атмосфере христианского пре-

дания, которое исходит из смерти Бога и в границах которого ненавис-

тники евреев поносят их как убийц Бога.

Как

же мы дошли до того, что-

бы оправдываться перед такими учеными? История религии совершен-

но недоказуема для тех, у кого для этого нет соответствующего органа, —

точно так же, как высшая математика понятна далеко не всем старшим

199

преподавателям. Важнейшее знание отнюдь не доступно всем и каждо-

му, даже членам академии наук. Этим мы и должны утешиться.

Лучше посмотри еще раз на тот письменный знак, с помощью ко-

торого передаются понятия «ном» и «царство». Для «нома» это — ис-

кусственно созданный оросительный канал, т.е. сооружение, возник-

шее в результате правления из центра, запланированное и осуществ-

ленное, проникающее внутрь соответствующей области и служащее

доказательством наличия центральной власти, благодаря которому ты

знаешь, что речь должна идти об одном из номов.

Так

дух целого при-

ходит в провинции. Древнейший титул начальника нома или земель-

ного совета звучит как «строитель канала» (38). Наоборот, создание

единства «территориального царства» описывается с помощью двух

частей. А именно, иероглиф для обозначения Египта состоит из двух

знаков, обозначающих землю. Таким образом, это непривычно объе-

диненный, сливающийся воедино, составленный из своих частей Еги-

пет. Это, так сказать, «исполнительный

лист»,

отображающий порядок

его создания, который на письме обозначает уже созданное (39). Так

что «Египет» и «ном» вошли в письменность в качестве знака, обозна-

чающего направленность на целое или

исхождение

из целого. Тот, кто

теперь припишет

номовым

храмам или главным городам Мемфису,

Кузам, Гелиополю локальную ограниченность, должен будет взять на

себе бремя доказательства. Часто совершаемая ошибка заключалась в

том, что вместо того, чтобы прочитать «Гор в

Эдфу»,

давали интерпре-

тацию «Гор из Эдфу» (40). Тем самым Гор уже был истолкован по-но-

вому, в качестве локального бога. Но ни один из истолкователей ло-

кальных культов от Зете

(Sethe)

до Хелька

(Helck)

не потрудился при-

вести доказательства либо не отличил «из» от «в». Тем самым они на-

рушают первое методическое требование, которым необходимо руко-

водствоваться при чтении домашнего письма Большого дома фараона,

имеющего

силудля

всего Египта, нигде не являющегося локально ог-

раниченным и не допускающего даже самых незначительных отклоне-

ний

(41).

Куда бы ты сейчас ни отправилась из Каира, ты столкнешься с дей-

ствующими в течение вот уже 3000 лет предписаниями страны, пред-

назначенными для ведения одного и того же домашнего хозяйства на

протяжении свыше 1500 км. Эти условия жизни «территориального

царства» — гидротехника на земле, календарь на небе — защищают от

голода. Поэтому боги страны не изменяются. Именно они предписа-

ли египтянам строить пирамиды, ради которых мы и сегодня, точно

также,

как Геродот, совершаем путешествия в Египет. Ибо мы, люди,

боимся времени, но время боится пирамид. Пирамиды свидетельству-

ют, что время не идет вперед, а возвращается. Египетская письмен-

ность — это предписание, приказание, отдаваемое вечности, зону.

Поэтому слово «иероглиф» лучше всего можно было бы передать как

«бог велел». Мы, современные люди, приказываем природе. У нас пи-

шущий субъект воображает, будто он противостоит природе, и по-

скольку он воображает себе это, поскольку египтолог стоит перед пи-

рамидой, он считает себя способным правильно наблюдать ее, точно

описывать и определять в соответствии с истиной. Но египетский

200

субъект сам приходит в движение. Он введен в дом богов, он призван,

он взывает и он «пишет» свои ответы на материи мира.

Мы замечаем исчезновение накожных рун в Египте, и мы можем себе

легко представить, с каким насилием это было связано. Например, плен-

ные враги предстают без этого своего «накожного облачения», посколь-

ку руны свидетельствовали о духовной силе, которую победитель отри-

цает и уничтожает. Ветхий завет свидетельствует о своем отвращении к

накожным рунам, но, поскольку он отвергает и «картинки» египтян, то

отвращение Израиля к татуировке кажется не передающимся поклонни-

кам Гора. Поэтому я хочу привести по меньшей мере один текст, кото-

рый позволит тебе по аналогии понять отвращение фараона.

В 786 г. нашего собственного летоисчисления посланник папы Адри-

ана описывал своему господину, какие требования он выдвинул перед

англосаксами: «Все, что бы ни осталось от ритуала язычников, должно

быть искоренено, презираемо и отвергнуто. Бог сотворил нас прекрасны-

ми в нашем убранстве и своеобразии. Однако язычники в своем влече-

нии к дьяволу нанесли на свое тело омерзительные насечки. Неправед-

но по отношению к Господу поступает тот, кто обезображивает и осквер-

няет его творение» (42).

Библия, которая в противостоянии одновременно и племенам, и

«территориальным царствам» провозглашала приход Творца мира, на-

ложила запрет на накожные руны и иероглифы. Поэтому нам трудно

даже заметить борьбу «записывающих мир» против накожных рун.

Письмо каролингского кардинала так интересно нам потому, что он

должен был приводить аргументы непосредственно как министр фара-

она: Георг из Остии не цитирует Ветхий завет. Из каждой исторической

ступени исключается столько же, сколько от нее сохраняется. Боже-

ственный император сохранил древние имена родства, а накожные

письмена отверг. Остаться могут и великолепные маски, это высшее

воплощение искусства племени. Такая форма выражения, присущая

глубокой древности, даже и теперь достигает высшего совершенства.

Между тем, иллюзия одновременности не должна вызывать у нас иску-

шения с хронологической точки зрения рассматривать вместе золотую

маску Гора, этот шедевр из Иераконполя, и палетку

Нармералишь

по-

тому, что при раскопках они были найдены вместе и поскольку они,

если смотреть извне, вероятно, и в самом деле возникли одновремен-

но. Но слово «одновременно» является двусмысленным.

В смысле даты изготовления они, возможно, одновременны. Но одна

из

этих

двух драгоценностей, маска Гора, скрывает, другая, палетка Нар-

мера, открывает. Маски создавало каждое племя. И эти маски — будь это

на Бали или на севере Тихого океана — повсюду достигают высокого со-

вершенства. Золото могло сделать маску сокола более дорогой, но не бо-

лее ценной в художественном отношении, чем маски в других местах,

поскольку они повсюду воплощали наиболее самозабвенную веру свое-

го времени. В противоположность этому, шиферная палетка начинает,

открывает и закладывает основу всякой религии писцов следующих трех

тысячелетий. Таким образом, сочетание

этих

двух

драгоценных

памятни-

ков нашей доисторической эпохи должно предостеречь тебя от обраще-

ния к дешевой «хронологии», в соответствии с которой «одновременное»

201

в техническом смысле отдельного образца характеризуется также «одной

и той же духовной принадлежностью». Нет, в каждый момент истории

многое, возникшее абсолютно не одновременно, находится рядом друг с

другом, и я вынужден был ввести английский термин

«dis-temporary»,

чтобы предостеречь наших обезумевших благодаря газетам «современни-

ков» от иллюзий и заставить их увидеть, что в Гитлере восстал догоме-

ровский человек индейских племен

«алгонкин»

или «сиу»: он обладает

всеми чертами человека, наносящего татуировку. Но и каждый еврей до

создания нового христианского государства Израиль по своим намерени-

ям был дохристианским человеком. Среди нас Бультман (43) является

греком, а Дитрих Бонхеффер (44) — сегодняшним человеком. Так что в

каждый момент хаос времени велик. Но именно так и должно быть.

Правда, это может быть смертоносным, но нам это не поможет: все вре-

мена для Бога одновременны, как это выразил Ранке (45). И все же, ког-

да

для подтверждения этого я цитировал древнего мудреца, те, кто не уз-

навал в этих высказываниях Ранке, называли меня законченным глуп-

цом. Однако мы либо являемся большим Человеком «вообще», существу-

ющим от Адама до Страшного суда, либо мы перестаем быть людьми.

Любой вид письма — будь это маска, надпись, высеченная на камне,

крест под

INRI,

обручальное кольцо или манускрипт — должен вписы-

вать нас в книгу вечности. Всеми средствами и с помощью всех знаков

мы оживляем цельные души всех эпох прошлого, чтобы они помогли

нашим смертным телам дышать. Маски могли остаться, татуировка дол-

жна была исчезнуть. Поэзия, созданная в Элладе, могла остаться. Чело-

век, лишивший тело святости, Платон, должен быть отвергнут. И так да-

лее. Все должно проводить сквозь сито. Игра Гитлера в индейцев, не

подвергнутая отсеву, заставила коммунистов и капиталистов объеди-

ниться в борьбе против него. Ибо происходящее из седой древности и не

прошедшее сквозь сито не должно возвращаться никогда. Но ни в какое

другое время наследие веков не воспринималось столь неразборчиво, как

в течение двенадцати лет Гитлера. Его жертвы будут жить в качестве на-

ших мучеников. Этой цели теперь, как и пять тысяч лет назад, и служит

письмо. Оно возвышает непреходящее, то, что не должно умереть никог-

да, и вводит его в круг света вечности.

Гвой Ойген

202