Розеншток-Хюсси О. Язык рода человеческого

Подождите немного. Документ загружается.

шим предшественникам лишь тогда, когда застанем их

испытывающими

ту же нужду, которая мучает и нас самих. Безысходная нужда, та нужда,

которая составляет эпоху, поскольку она впервые вызывает к жизни необ-

ходимое, — ее не вывести из ретроспективного взгляда на Пифагора или

из рассказа о Ное. Пифагор и Ной являются чем-то окончательным, они

выражают все в общей и завершенной форме. Но в Кузах чудовища дол-

жны ежегодно превращаться из катастроф в неизбежный поворот судьбы,

словно это происходит в первый раз. По моим подсчетам, двойственное

число теснящих, но никогда не вытесняющих друг друга чудовищ встре-

чается на шиферных пластинках для растирания косметики, принадлежа-

щих трем древнейшим фараонам, четырнадцать раз (109). На самой зна-

чительной из них, палетке фараона Нармера, богиня, сожительствующая

с обоими, и

Гором,

и Сетом, и видящая их обоих, —

Хатор,

богиня ско-

товодства, — два раза изображена в виде находящейся на небе женщины

с рогами. Но внизу, на земле, ее возлюбленный, бог-сокол Гор, захваты-

вает в плен своих земных врагов. Здесь мы видим образец новых ураног-

рафии и географии, соответствующих первой форме письма нашего рода.

Скот, тяжело ступающий по земле, в течение всего года получающий корм

от своих хозяев, проецируется на небо, а воздушный корабль, сокол, пе-

ремещается на землю. Эта парадоксальная перемена мест составляет тайну

языка иероглифов, а точнее, выражает собой принцип их написания. Но

нам этот парадокс дает ключ к их разгадке. Боги являются богами лишь

потому, что они делают больше того, что мы ожидаем

от

тварных

существ.

Животные, относящиеся к богине, богине-корове, переживают в зарослях

тростника в болотистой Дельте и время Сета, и время Гора. Так что поз-

же

Хатор-Исида

была чудесным образом изображена в виде коровы в за-

рослях Дельты. Но уже при фараоне Нармере она предстает в облике не-

бесного дома и бедра быка Сета, который должен воплощать животное

времени засухи, т.е. ту силу, которая хотя и уходит от половодья на север,

но никогда не исчезает полностью. Эту загадку на небе, это бедро быка, в

небесной области северных околополярных звезд опережает бог времени

разлива: он поражает бедро копьем! На земле Гор никогда не может побе-

дить окончательно. Позднейшие мифы севера еще воспроизводят это ме-

тание копья. Ибо разлив должен заканчиваться для того, чтобы он мог воз-

вратиться. Так звезды северного полюса, остающиеся видимыми в течение

всего года, получают имя «звезд, которые никогда не заходят». Тем самым

они становятся следующим средством выражения на небесах вечного

двойственного числа на земле, и устремляющийся от Сиены к северу Гор

бросает в них свое копье. Тем самым он подтверждает как свою силу, пре-

восходящую силу звезд и позволяющую ему распространить свою власть

на Север, так и свои притязания на верховное господство. Св. Августин

назвал

наднебесным,

supercaelestis, и нашего Бога. Мнимо допотопные

обитатели долины Нила познали сына бога — Гора — как supercaelestis, a

Солнце и Луна были лишь его глазами. Таким образом, небесные свети-

ла повиновались ему. Небо и земля подчинены каждому человеку, одухот-

воренному верой.

На палетке фараона Нармера приведена вся первоначальная запись

основного закона царства: шеи двух сказочных животных переплетены в

качестве прообраза двух растений, как позже они будут соединены в зна-

253

ке «сема» на троне. Правитель выступает как бык и как сокол. Его богиня

предстает как возлюбленная двоих — Гора и Сета на небе. И здесь уже

запечатлен один важный для нас, поклонников письма, изначальный но-

вый рунический знак: цветку с семью лепестками богини письменности

Сешат (110) отводится такая важная роль, что этот знак присутствует на

обеих сторонах палетки — как знаки Хатор, Гора и фараона. В своем

двойном изображении она становится главной статьей основного зако-

на. Ибо тем самым осознается новый рубеж, новый уровень бытия: пи-

шущий и читающий вступают в единое «настоящее» надписей, оставляя

позади себя культ предков и власть пары глаз, которые, глядя с тотемно-

го столба, указывали кочевникам их место в ряду потомков и закрепля-

ли его выжиганием знаков на коже. Перешагнувший порог мира надпи-

сей цезаропапа и тысяча его помощников знали, что с ними происходит.

Это доказывается тем, что само чудо письма было увековечено: оно было

высечено на первом памятнике, использовавшем это чудо. Такое само-

сознание человеческого духа можно встретить только в редчайшие мгно-

вения истории. Но египетская история представляется мне мерилом, та-

ким, как Реформация или Французская революция, поскольку необхо-

димое средство для ведения беседы с возвращающейся вечностью было

найдено и осмыслено выявлено и понято теми, кто его использовал и

восторгался им. Дважды повторенный

знак

для обозначения искусства

письма на палетке фараона Нармера подобен огромному восклицатель-

ному знаку «фортиссимо»: «Смотрите, что мы делаем: мы пишем!»

Я должен это особенно подчеркнуть, поскольку этим объясняется ос-

новная египетская догма. Египтяне объединяют письмо и

строительство.

Тот, кто пишет, строит, а тот, кто строит, пишет. Храм — это вписанная

в мировое пространство часть мира. Поскольку эллины не исписывали

свои храмы, уже нельзя сказать, что ощущение взаимосвязи строитель-

ства и письма у нас в крови. Храмы Греции отделены от подлинной при-

роды. В силу природы письма при всяком изгибе линий фасада храма

была необходима богиня письма. Храм подчиняется закону неба и зем-

ли потому, что он исписан. Для того чтобы запечатлеть этот

уранографи-

ческий характер в самом иероглифе, обозначающем «Сешат», представ-

лявшая ее чашечка цветка была очень скоро «уранизирована». Эти два

возносящихся вверх рога Сешат были заимствованы у иероглифа боги-

ни Хатор с обоими ее изогнутыми рогами. Но когда их отделили от нее,

эти рога были направлены вниз, и в качестве спустившейся таким обра-

зом на землю Хатор появляется Сешат: чашечка цветка с семью лепест-

ками и двумя наклоненными вниз коровьими рогами. Снова подтверж-

дается то, что боги для египтянина никогда не были вещами. Ибо они

вполне обоснованно сбивали его с толку, представая в виде смешения

сегодня невидимого, а завтра — видимого, сегодня небесного, а завтра —

земного. Но мы, пишущие, становимся

причастны

божественному роду

в той мере, в какой умеем правильно вписывать «вчера» и «сегодня» бо-

гов в наше «послезавтра». Благодаря фараону Нармеру друзья могут по-

нимать друг друга в качестве возвращающихся. Так об этом и говорится

в конце

«Диотимы»

Гёльдерлина.

Твой возвращающийся

Ойген

254

Восьмое письмо в Каир

Джед,

кии 0 постоянстве

Дорогая Синтия!

На примере следующего письменного знака я хотел бы настолько

близко познакомить тебя с тем, что ныне безо всякого смысла именуется

«мифом», чтобы ты получила прививку против использования самого

этого сделавшегося непригодным термина «миф». Когда в погребальных

текстах следующая строфа должна была успокоить умершего и убедить

его в том, что существование продолжается, что он не умолкнет и не по-

падет под власть ужасного безмолвия смерти, то изречение начиналось

не с короткого предложения «Он говорит», а с предложения «Он продол-

жает говорить», «Он говорит постоянно»

(Erman-Grapow.

V, 629). Но

знаком для обозначения этого «продолжает» или «постоянно» является

столб, верхнюю часть которого окаймляют четыре уступа.

Это

— столб

Джед. «Джед»,

«тет»

означало «постоянный»,

«устойчивый»,

«продолжи-

тельный». Это слово

«Dhet»

и ныне используется в качестве названия

долго не портящегося печенья. В Берлине на

Мауэрштрассе

был мага-

зин, на фасаде которого меня — тогда еще мальчика — удивлял много-

кратно изображенный древний знак. Этому столбу Джед я и посвящаю

свое письмо.

На этом столбе запечатлены четыре ребра Осириса. Но то, что у че-

ловека отнюдь не четыре ребра, не оставалось неизвестным. Столб стал

игрушкой для ученых толкований. Однако в рамках возвращения в про-

цессе чередования он является красноречивым свидетельством охватив-

шей весь мир веры, которой мы также обязаны победителям наводнения.

Вплоть до 1874 г. под Каиром ежегодно исполняли обряд, существо-

вавший более 4000 и, возможно, даже более 5000 лет. Когда разлив, выз-

ванный 19 июля в Асуане слезами

Исиды,

через три недели достигал Ка-

ира, уровень воды в последующие два месяца постоянно повышался. В

это время весь Египет затаивал

дыхание.

Ведь слишком низкий уровень

воды обозначал бы, как и тощая корова во сне, описанном в Библии

(111),

пришествие голода. Местные жители говорили при этом о голод-

ном годе, поскольку именно год был системой координат их политичес-

кого существования. Но и слишком высокий уровень воды мог также

причинить вред. Так определенные нижняя и верхняя границы уровня

воды стали приметами, обещавшими ту или иную «погоду» политическо-

го существования. Таким образом, нужда или благосостояние, но также

проклятие и оправдание фараона, вызванные божественными тайнами,

зависели от уровня воды в данном году.

Поэтому измеритель уровня воды в Ниле был для всей страны

так

же

важен, как биржевой курс в XIX в. Столб Джед с его четырьмя кольца-

ми, ребрами или ответвлениями воздвигался ежегодно, и в момент спа-

да воды его бросали в поток в качестве дани вечности и постоянству —

дани, которую, преисполнившись веры, должен был платить и нынеш-

ний, текущий год. Но что означает число четыре? Тот, кто измеряет уро-

вень воды, может производить измерения снизу вверх или сверху вниз.

255

Но лучше всего было нанести отметки, соответствующие

обычному

для

этой земли верхнему и нижнему уровням, и затем на основе сопоставле-

ния высоты разлива с минимумом и максимумом вычислить среднегодо-

вой уровень. У нас есть два столба Джед, относящиеся к эпохе I динас-

тии и изготовленные из слоновой кости (112). Таким образом, они были

культовыми копиями столба, длина которого превышает человеческий

рост и который можно было поднять только с помощью веревок после

того, как заканчивалось оплакивание старого Осириса. Таким образом,

он стоял на земле, заново созданной последним разливом. Похоже, что

столб Джед оставался стоять со дня разрыхления земли в октябре до тех

пор, пока новое половодье в разгар следующего лета не опрокидывало и

не смывало его. Имеющиеся в нашем распоряжении результаты иссле-

дований не дают на это четкого ответа. Во всяком случае, твердо уста-

новлено, что фараон-Гор (или принц в роли Гора) и жрец в качестве

писца богов, бога Тота, подходили к столбу и обвязывали его узлом

жизни. Этот знаменитый

узел-анх

гарантировал участникам богослуже-

ния и «территориальному царству», что и этому году будет дарована

жизнь внутри зона. Ты осознаешь смысл слова

«анх»,

если поймешь, что

«пр-анх»,

«дом жизни», служил для передачи на письме

скриптория

книгохранилища.

Для того чтобы столб, помещенный в вечную жизнь, мог быть снова

снесен водой, он устанавливался без закрепления. Имевший четыре под-

порки столб украшался зеленой веткой дерева,

«пекер»

(113), для того

чтобы обозначить оживание Осириса, и это делалось уже в эпоху I дина-

стии. Но четыре поперечные балки, служившие подпорками, свидетель-

ствовали о выдающейся проницательности бога Птаха — мастера, соору-

дившего этот столб. Ибо столб выходил из рук Птаха, и мудрость Птаха

создала практику измерения уровня воды в Ниле сначала у Мемфиса, а

затем и по всему Египту. Ибо этот уровень должен быть известен для

того, чтобы можно было повелеть открыть шлюзы, пропускающие воду

в каналы. Почти до первой мировой войны шейх сохранил у

«ниломера»

возле Каира доарабскую систему мер. Она была ориентирована на 16

локтей. Если он объявлял именно число 16, то жизнь, годовой бюджет

«территориального царства» были гарантированы. В соответствии с этим,

на сохранившихся

«ниломерах»

узел жизни завязывался на отметке 16.

Почему же тогда на столбе Джед имеются четыре уступа? Дело в том, что

лишь последние четыре локтя с 13 по 16 решали судьбу года. А число 12

означало, грубо говоря, «из рук вон плохо». Число 12 означало голод, а

ниже 12 отсчет вообще не велся, ниже этой отметки все было одинако-

во плохо. А выше 16 находилось нечто непредвиденное. Таким образом,

«территориальное царство» беспокоилось лишь о том, что произойдет

между 12-й и 16-й отметками. Поэтому эти последние четыре «верхних

локтя» стали приметой столба Джед, а позднее — бога Аммона в пре-

красном иероглифе, где две руки богов высоко поднимают четыре лок-

тя, а над ними стоит вода (114). На

«ниломере»

самые низкие шесть

локтей не разделялись на отдельные локти. Затем шли следующие шесть

локтей, 7-12, которые графически уже разделялись, но не контролирова-

лись. Затем шли решающие четыре отметки. Поэтому на

Палермском

камне 13 колен обозначены как 1, 14 — как 2, 15 — как 3, а 16 — как 4.

256

Всякое письмо в Египте было связано как со строительством, так и с

измерением. Люди вписывают себя в вечность времени и с помощью

строительства включают себя в пространственную вечность. Летопись

древнего царства велась для того, чтобы иметь возможность вписать каж-

дый отдельный разлив Нила в исторически определенный год. Между

тем, годы правления мифических государей, предшествовавших Менесу,

не сопровождаются указанием на число локтей. Следовательно, они яв-

ляются простой проекцией в предысторию из истории. Значит, их никог-

да не было. Таким образом, исторические заметки

Палермского

камня

начинаются в мгновение, когда ежегодно стал измеряться и записывать-

ся уровень воды в Ниле. Это — прекрасное подтверждение тому, что по-

явившееся, как по волшебству, «царство» ежегодно создавало культ и

господство по эту сторону всего «астрального» именно благодаря вере в

Гора. Если мы вычислим средний уровень воды в Ниле на основе до-

шедших до нас 32 результатов измерений в период правления первых

пяти династий, то он будет равен 3,9 локтя. Впрочем, еще в 1874 г. от

Рождества Христова шейх в Каире приказал открыть плотины при уров-

не воды 3,9 локтя. Ибо отметка 4 все еще соответствовала полному уров-

ню 16 единиц — т.е. идеалу.

Как только был назначен писец, измерявший уровень воды в Ниле,

как только был сооружен первый столб Джед, оплакан первый труп

Осириса, последовательность поколений смертных людей отошла на

задний план, а на первом плане оказалась последовательность разливов.

Поскольку годы этой череды разливов соединялись друг с другом по-

добно звеньям цепи, от счета по поколениям, от наглядного счета мож-

но было отказаться, и скачкообразное движение от одной ступени к

другой в ряду поколений и степеней родства могло уступить место счету

по пятилетиям, десятилетиям, тридцатилетиям,

стодвадцатилетиям,

тристашестидесятилетиям.

Не люди, не звезды, а разливы определили

круговой характер каждого отдельного года в цепи новой вечности. Так

что и правители в течение долгого времени считали не иначе, как от

разлива до разлива. Ведь связанный со столбом Джед ритуал относил-

ся не к отдельному году, а соединял два года внутри зона. Тот, кто вни-

мательно присмотрится к сооружению столба Джед и к тому, как его

бросают в поток, поймет также беспрестанное появление из вод Сета.

Это был процесс, который должен был измеряться целиком от самого

низкого уровня воды до самого высокого и вновь к самому низкому —

так

до бесконечности

(115).

Плиний сообщает, что разница между самым высоким и самым низ-

ким уровнем воды составляла четыре локтя. Налоги платили, когда вода

достигала отметок, соответствующих 16, 15, 14 и 13 локтям. Но не 12! 16

локтей означали изобилие, 15 — беззаботность, 14 — довольство, 13 —

нужду, 12 — голод.

Веревка, с помощью которой поднимался столб Джед, получила имя

«Сет связан». Какое глубокомысленное имя! Здесь проявляется тот дуа-

лизм Гора и Сета, который делает возможным «территориальное цар-

ство». Я предостерегаю тебя от Keeca (Kees) (116), который объявляет

столб Джед, как и все на Ниле, локальным фетишем Мемфиса, исполь-

зуемым этим городом против фетиша Бусириса. В этом проявляется ду-

Зак.

3524

257

шевная грубость атеистов. Для картезианцев Кееса, Рейснера, Зете

(Sethe),

Эрмана существовало только целое мировое пространство, с од-

ной стороны, а с другой — локальные пункты. Так что ни один карте-

зианец не может испытать благоговения перед тем достижением, в ре-

зультате которого из огромного универсума и безразличных пунктов

было создано нечто промежуточное. Благодаря этому в ритуале, связан-

ном со столбом Джед, все пространство от Сиены до Библа обрело об-

щую судьбу. Посредством культа над этим пространством была создана

объемлющая его вечность, т.е. совместное время. Вследствие этого все

события могли происходить внутри этого совместного времени в одном

и том же пространстве и соотноситься друг с другом. Чем свободнее са-

мое древнее во временном отношении может сообщаться с самым отда-

ленным будущим, тем меньше мы зависим от случайности. Чистые уче-

ные об этом не знают. И поскольку они вместо атеизма поднимают как

можно выше и примеривают, словно налобную повязку, это ложное

ключевое словосочетание — «чистая наука», — они не пойманы с полич-

ным. Со своими идеями они, однако, вращаются в замкнутом круге, по-

скольку не двигаются в направлении к божественной истине, а к ней

причастны

только «не чистые» мыслители. Это люди, которые не боят-

ся пережить потрясение, как

Нармер,

Хефрен, Эхнатон или Моисей, и

осознают себя вовлеченными в порывы жизни вместо того, чтобы в от-

талкивающем и безумном высокомерии превратить этих своих предтеч в

объект своего исследования и в предмет науки, тем самым лишая их

души.

Эти атеисты называют столб Джед мифом. Надеюсь, я показал тебе,

что только безучастные люди могут попусту болтать об этом. Но мы, ты и

я, не можем себе этого позволить. Ибо где бы мы были без Ноя и без од-

ного из первых потомков Ноя, без первого основателя «территориально-

го царства» среди половодья, без фараона? Благодаря нашей причастнос-

ти нам не подходит выражение «миф». Столб Джед свидетельствует о

причастности к общей судьбе. В книге «Полнота времен» я дал дефини-

цию того, что, во всяком случае, может быть названо мифом без оскорб-

ления наших предков. Поскольку границы страны и границы мира не со-

впадают, происходящее на Ниле зависит от многих событий, развитием

которых нельзя руководить из Мемфиса ни при помощи столба Джед, ни

при помощи строительства храмов. Например, фараон ежегодно плыл на

север в парадной ладье Гора. Это было литургией «территориального цар-

ства», как «The King's progress or the Emperor's Adventures» (117), его

«advent» (118). Но как Гор возвращался, как случалось, что он, дойдя до

Библа, в следующем году снова оказывался у первого порога? Конечно

же, об этом нам рассказывает миф, как он опубликован Генрихом

Бруг-

шем. Для этого было придумано обратное путешествие через Красное

море. Поэтому я — вопреки

Бультману

— буду использовать «миф» в ка-

честве технического выражения там, где литургия должна быть дополне-

на повествованием. Без этого сцепления литургии и мифа слово «миф»

будет надменным осуждением сразу и культа, и мифа, а потому оно ста-

нет и непригодным, и недействительным.

Таким образом, мы — ты

я — должны отобрать столб Джед у атеи-

стов. Он является не мифическим предметом, а литургическим актом мо-

258

литвы:

ведь в нем были соединены благословение и проклятие. В папи-

русе

«Весткар»

некий мудрец, имя которого записывается с помощью

столба Джед, т.е. выступающий от имени столба и носящий имя Дедей,

предвещает фараону Хеопсу рождение трех детей, с которых начнется V

династия. И Дедей сообщает Хеопсу название этого «Вифлеема». Теперь

царь должен спешить туда, но его одолевают раздумья об уровне воды.

Дедей в ответ на это обещает ему «воду в четыре локтя»

(119).

Ведь че-

тыре локтя вошли в поговорку. Просмотри фрагмент каирских летопи-

сей N 44859 (120) и прочитай там об уровне воды в Ниле. Из одиннад-

цати лет восемь имели уровень четыре локтя или чуть больше, ни один

не имел пять или больше, три имели три локтя и еще немного. Показа-

тели уровня воды в Ниле, будучи увековечены, стали новой таблицей

предков (121). Я уже пытался приобщить тебя к постижению долговеч-

ности письменности фараона. В течение столетий люди довольствова-

лись случайными положениями 36 созвездий на небе, которые весь год

замещали собой

Сопдет

и благодаря утреннему сиянию которых веч-

ность годового круговорота могла ежедневно, даже в отсутствие Сири-

уса, поддерживать человеческие души. Эти деканы, как они архаически

назывались с незапамятных времен, лишь приблизительно сменялись

каждые десять дней. Ибо тогда люди, как, скажем, астрономы эпохи

Камбиса (122), были еще очень далеки

оттого,

чтобы иметь возмож-

ность каждый день сверяться с астрономическими таблицами и т.д. Со-

временная публика не в состоянии с пониманием отнестись к этому про-

цессу, в ходе которого из правильно осмысленной случайности выкрис-

таллизовывались мельчайшие детали. Но если тебя увлечет присущая

основателям «территориального царства» глубокая уверенность в том, что

уже с первым их словом они приобщаются к постоянному потоку исти-

ны, то тебя поразит то великолепное единство, благодаря которому в че-

редовании половодья и засухи, т.е. благодаря превращению знака Ха-

тор в место пребывания, в

Исиду,

заключенный внутри дома Гор сме-

няется Осирисом в качестве бога этого неслыханного доселе дома, воп-

лощающего собою единство. С тотемного столба безжизненные глаза,

глаза умерших, взирали на живых, определяя их жизнь. Но око Гора пре-

ображает мир. «Живой Гор», «живой голос Египта», «прекраснейший

член семьи богов, пребывающих в беседе», «бык своей матери» — все это

цитаты из его

титулатуры,

и присущее этим должностям возвышенное

чувство подчинило страну разлива этому новому писцу урано- и геогра-

фии, и подчинило ее ему в качестве Осириса. «Тот, кто создает место

пребывания», «тот, кто вызывает к жизни место пребывания» — таков

буквальный смысл иероглифа «Осирис». Осирис — это литургический

бог. Не может называться христианином тот, кто не способен сказать:

«Христос воистину воскрес», — и я спрашиваю себя, кто из так называ-

емых христиан может сегодня на Пасху воскликнуть это? Так же и Оси-

рис потому является отцом Гора, что сын, его невеста и мать Хатор-

Исида

вызывают его к жизни.

Хатор

в качестве связанной с Гором, Иси-

да в качестве пробуждающей Осириса, — эта богиня включает смертно-

го правителя в бессмертное «территориальное царство». Здесь я без осо-

бой охоты напоминаю тебе, свободной американке, об имперском ро-

мантизме европейцев. Но я все же, по-видимому, должен это сделать.

259

Ибо тем самым пусть для тебя станет достоверным то, что Гор сделался

создателем своего отца, чтобы можно было уничтожить и искоренить

превосходящие силы духов племени. В Египте, как подчеркивает Алан

С. Гардинер, мертвые боятся живых. Таким образом, настоящее одержа-

ло победу над обычаем и традицией. Поскольку отдельному дню стал до-

ступен круговорот в году и в зоне, бабочка-однодневка человек больше

не испытывал страха перед смертью и перед духами предков. Лишь пос-

ле этого моего письма ты с достаточной серьезностью сможешь осмыс-

лить разрыв с накожными рунами. Мертвые записывали на коже свое

право на отмщение. Небо и земля записывали на камне свои законы.

Египтология вот уже столетия переводит титул Гора как «мститель сво-

его отца Осириса». Теперь она от этого отказалась. Я бы не хотел расска-

зывать тебе об этом споре подробно (123). По сути дела, око Гора, ко-

нечно же, является диалектическим снятием, отвержением глаз предков

на столбе предков. И по

сути

дела Гор, конечно же, мог называться мсти-

телем своего отца, карающим за него Сета, — точно так же, как в племе-

ни

сын-наследник

совершал возмездие во имя своего отца. Но преобра-

зование основного закона выражалось резче с помощью действительного

имени. Ибо служение Гора — это служение родителей детям: его титул

означает, что Гор так заботится о своем отце Осирисе, как опекун Оси-

риса! А это, конечно же, было тотальной революцией. Ибо если отец

всем был обязан сыну, то это поставило предшествующий мир на голову.

Ты легко освоишься с этой антитезой и диалектикой, если тебя не

будут смущать слова «сын» и «отец» — точно

также,

как и то, что Оси-

рис, по-видимому, — старик, а Гор — юноша. Литургическое создание

Осириса было продиктовано жесткой необходимостью вырвать фараона,

смертного человека, из последовательной смены поколений и перенес-

ти его в круговороты неба и земли. Осирис имеет отношение к календа-

рю года и тысячелетий. Мы, люди, сообразуем нашу жизнь с календарем

наших возрастов и поколений. Мы обманываем самих себя, ставя свою

отдельную жизнь в зависимость от выбора благоприятных дней и нагро-

мождения лет, в течение которых мы трудились и которые дают нам

право на получение пенсии. Ибо ни наша смерть, ни наша жизнь не

зависят от календаря-еженедельника. Моцарт, Шуберт, Вальтер

Флекс (124) и

Гёльдерлин,

разница в возрасте между Шиллером, кото-

рого смерть унесла в 46 лет, и Гёте, прожившим 83 года, предостерегают

против этого. Но разве мы не можем говорить вместе «Гёте и Шиллер»

лишь потому, что один умер слишком рано, а другой — слишком по-

здно? Это было бы богохульством. Наши души, духи наших предков и

наших потомков насмехаются над астрологией. Но Гор перешел на это

скрытое от нас, свободных душ, мировое колесо вечного возвращения

для того, чтобы учредить «территориальное царство», для того, чтобы

спасти благородную часть творения. В качестве служителя мира Гор по-

ставил на место своего отца по плоти календарного отца — Осириса.

Творческий, свободный сын бога Гор должен заботиться об этом запер-

том в темнице годовых периодов календарном отце так

же,

как некогда

отцы племени заботились о своих сыновьях. Ибо он — отец, учреждае-

мый письменностью, строительством, измерениями; отец, вызываемый

к жизни половодьем. Сын по крови — это вождь, король. В Египте

сы-

260

новство

правителя почти полностью замалчивается. Он — царь и папа.

Ибо ему ведь надлежит править потому, что он в состоянии провозгла-

сить и назначить календарного отца.

Древние «территориальные царства» — Китай, ацтеки, майя, даже

Камбоджа и Япония — в противоположность племенному культу пред-

ков были чистым настоящим, очищенным отдухов умерших предков. И

почитание предков, и вечность «территориального царства» в наши дни

почти не принимаются всерьез. Поэтому даже мудрые исследователи

вопреки имеющимся данным источников смешивают основные принци-

пы существования и того, и другого. Путешествие Гора ежегодно созда-

вало Осириса, вызванного к жизни

Исидой

и воплощавшего в себе объе-

диненный Египет Гора и Сета. Осирис находится в непримиримом про-

тиворечии с любым телесным происхождением и наследованием. Ради

нового космического календарного года Гор отказывается от культа, ос-

нованного на представлении о нем как сыне по плоти. Поэтому фараон,

взойдя на престол, строит свою собственную гробницу, а не гробницу

своего отца. Ибо на каждой из стен его собственной гробницы фигури-

рует Осирис как отец календарного года, а вовсе не его отец по плоти.

Физический правитель Египта выбирал себе приемного географичес-

ки-астрологического отца, Осириса, и тем самым он сам обретал одно

недоступное простым смертным качество — качество мирового бога,

вовлеченного в вечное возвращение эонов (ты и я должны были бы в

наши

дни сказать «гражданина

мира»).

Распутать клубок веры фараонов

позволяет следующее суждение: если смертный вождь племени стано-

вится членом дома богов, то его жизненный путь должен исчезнуть и

смениться круговоротом мира. Ты

сразу

же вспомнишь о том, что деяния

миродержца в его круговороте вместе с небесными светилами и време-

нами года не может прервать никакое

возмужание,

никакая инициация,

и поэтому грудной ребенок, мужчина и мертвый в его свитке небесного

календаря ничем не отличаются

друг

от друга. Жизньдо возникновения

любви и жизнь после смерти, если бы она развивалась согласно письме-

нам вечной жизни, ничем не отличалась бы от взрослой жизни в проме-

жутке между любовью и смертью. Однако лишь взрослая жизнь является

жизнью личности.

Таким образом, утрата биографической личности угрожала каждому

миродержцу. Император ацтеков должен был давать обет, что он будет

заставлять реки течь, Солнце — светить, поля — плодоносить. Таким же

безличным становится Гор, ответственный за своего отца Осириса в кру-

говороте лет. Он делается небесным светилом среди светил и мировым

растением среди растений, приносящим свой плод не в свое время, а в

соответствии с календарем.

Поскольку Осирис рассматривался как старый царь, пропасть меж-

ду проживающим свои шестьдесят или семьдесят лет, стареющим фа-

раоном-сыном и его ежегодно умирающим и вновь воскресающим от-

цом Осирисом не была четко обозначена. Осирис никогда и нигде не

имеет той или иной продолжительности жизни, как мы, люди. Он

всецело выражает себя в годовом круговороте. Именно поэтому просле-

живаемое начиная уже с первого фараона подчинение физического

правителя законам календарного отца Осириса и его годового цикла

261

может быть понято только через противопоставление тому, откуда фа-

раон должен быть выйти в свободное пространство мира, с одной сто-

роны, и попасть под власть законов Египта — с другой. До того, как фа-

раон получал возможность поступать как фараон, он должен был обре-

сти новую государственную принадлежность. Если Рейснер (125) пред-

лагает тебе свои измышления, касающиеся развития, заявляя, что «все

номы Египта в известной степени воплощают границы между племена-

ми первоначальных поселенцев», то это делает понимание интересую-

щего нас процесса невозможным. Ибо не разделенной, не скрепленной

никаким единым смыслом совокупности клочков земли лишь на корот-

кое время угрожает ее подлинная судьба — уничтожение, находящая

выражение лишь в крике ужаса:

«Наводнение!».

Как говорит повество-

вание о Ное, благословение года людям было передано голубем Святого

Духа, а не вороном. Здесь автор библейского рассказа, видимо, поле-

мизирует с образом сокола, с литургией Гора независимо

оттого,

под-

разумевается ли под «вороном» непосредственно Гор-сокол либо здесь

избрано описательное изложение. Ибо учитывающий свободу Бога из-

раильтянин превратил вечное возвращение Великого Года на Ниле в

однократное вмешательство всегда неожиданного Творца. Однако в

новом описании свершившегося как деяния Яхве он оставил в силе ре-

зультат, достигнутый фараоном, — вечное возвращение. И тем самым

именно враждебная полемика

Яхвиста

(126) может удостоверить нас в

том, что даже он приписывает возникновение всех связей в стране по-

ловодью и совместному противодействию этому половодью. Тогда

номы являются подразделениями, и до свершений строителя Куз и

Мемфиса в Египте не было ни 36, ни 42, ни 22 «номов».

Ни в одном из этих номов не было никаких локальных богов, по-

скольку сами боги возникли одновременно с первым обожествленным

сыном человеческим, фараоном. Прежде были духи. И на исходе всей

египетской истории снова появляются духи. Самая последняя эпоха из-

за общей усталости вновь допустила верования, предшествовавшие эпохе

фараонов. Но царство на Ниле в свой первый Великий год с 2780 по 1320

г. до Рождества Христова в качестве «территориального царства» взяло

верх над всеми племенами и дало возможность «территориальным цар-

ствам» Азии и Америки унаследовать основной закон своего построения:

смертный человек выходит из последовательности поколений своих

предков по плоти и помещается в календарь лет космического зона. Он

движется, как небесные созвездия, как времена зона, как Гор, Сет и Ха-

тор-Исида.

Из этого жертвоприношения возникает возглашенный и на-

значенный бог вечного возвращения, созданный в ходе литургии да-

ющего имя слова, литургии способности именования. Ибо благодаря на-

шей способности именования мы недвусмысленно высказываем притя-

зание на то, чтобы продолжать творить небо и землю. Разделение тру-

да, превратившее воинов племени в жрецов, ремесленников, крестьян,

солдат, — вот что называется «Осирисом». Разделение труда подвергло

испытанию всю землю. Я не хочу здесь перечислять все виды трудовой

деятельности, потребные в этом годовом цикле, соотнося их с теми или

иными профессиональными сословиями, чиновничеством, «феодальны-

ми

кругами».

262