Розеншток-Хюсси О. Язык рода человеческого

Подождите немного. Документ загружается.

жественным»?

Полный ответ станет ясным позже. Пока же удовлетво-

римся этим логическим различением: мы называем его совершенным

человеком, потому что он сам был преисполнен надлежащего духа. Мно-

гие, тем не менее, преисполнятся духа. Однако Он — и только Он

один, — будучи одухотворен сам, дал нам и оставил в нас надлежащий

дух как общее достояние и открыл навстречу друг другу акты одухотво-

рения отдельных людей и наций. В качестве Творца нашего собственно-

го духа Он обладает божественностью.

Я прекрасно понимаю бессодержательность этих замечаний для

многих людей, не имеющих никакого представления о Боге. То, что

Иисус обладает божественностью, мало что им говорит. Они сперва

должны понять, что такое Бог, на собственном опыте пережив сначала

соприкосновение с Духом, одерживающим победу над их предрассуд-

ками. Именно третий член Символа Веры должен создать основу для

опыта, без которого любое размышление о догмате совершенно беспо-

лезно. В конце концов, Символ Веры отражает активное участие в не-

которой молитве, обращенной к Богу-Отцу, или некоторую жертвен-

ность в любви Сына. Все схоласты, продумавшие до конца представле-

ние о Боге, были священниками или монахами, которые молились день

и ночь. Их размышления о Троице происходили как раздумье над ре-

альным действием и образом жизни. С другой стороны, один из моих

студентов в своем экзаменационном сочинении откровенно признался

мне: «Я никогда по-настоящему не молился и, в сущности, не знаю, что

такое молитва или чем она считается». Обсуждать с этим юношей воп-

рос о божественности Христа запрещено, и такое обсуждение, если бы

оно состоялось, было бы богохульством. Сначала он должен быть по-

гружен в некоторый совместный опыт одухотворенной жизни, и лишь

после этого мы в беседе с ним сможем ссылаться на Дух, находящийся

по ту сторону всех актов одухотворения. Я боюсь, что в наших дискус-

сиях о Божестве мы склонны забывать о второй заповеди, запрещаю-

щей произносить имя Бога всуе. Увы, вторая заповедь имеет непосред-

ственное отношение к нашим напрасным попыткам «обсуждать» воп-

рос о Боге с людьми до того, как они узнали его на опыте в одном из

трех действий, которыми Бог овладевает нами как наш Творец, как

наша Жертва и как Податель Жизни. Эта опасность впасть в богохуль-

ство ставит догмат в такое положение, которое прямо противоположно

его положению в античности.

Язычники, так же как иудеи, молились, приносили жертвы и пере-

живали

экстазы.

Тогда были хорошо известны те три действия, которые

современные студенты притворно не признают. Кесари, священники,

поэты, пророки, церковные службы, восстановленные Иисусом, были

известны. Считалось невозможным только их единство в жизни отдель-

ного человека. Современный маленький человек, безработный, немой,

подвергнутый психоанализу, не стремится стать кесарем, пророком, по-

этом, священником. Эти стремления должны быть возбуждены в совре-

менных людях до того, как они поймут, что такое «божество». Древние

знали много историй о Боге или богах, но никогда не слышали об Иису-

се. Так что сообщить им об Иисусе можно было, только начиная с рас-

сказа о Боге.

483

Поскольку Символ Веры был обращен и к евреям, и к грекам, то

он должен был учитывать особенности мышления и тех, и других. Пер-

вый член Символа Веры принимает сторону евреев в противовес гре-

кам. Небо и земля — это не области отделенных друг от друга богов, по-

скольку в начале Бог сотворил и то, и другое. Второй член принимает

сторону греков в противовес евреям, утверждая, что один человек был

Богом. Для греков это означало включение Иисуса в список сынов Бога

от Геркулеса и Ахиллеса до божественных Юлия и Тита, Его современ-

ников. Но в качестве Христа, единственного Сына, рожденного Богом,

Иисус завершал список, заканчивал эру, в которой отдельным людям

могли воздаваться божественные почести. И хотя этого родства Иису-

са с языческими героями было достаточно, чтобы евреи питали к Нему

ненависть, догмат убеждал их, что Он, в конце концов, был героем не

из-за кровного родства или каким-то мистическим образом: никакой

героический поступок не укоренял Его в этой жизни так, как это име-

ло место в Его время. Дух Божий витал над этим младенцем, с самого

начала побуждая Его идти на Крест. Каждый Его вдох был духновени-

ем той жизни, которую следовало передать будущему человечеству: веч-

ной надежде евреев на Мессию и бесконечной вере греков в божествен-

ные плоть и кровь в самой их среде должно было прийти на смену чув-

ство братства тех, кто был бы причастен к Единому Божественному

Духу и потому оставался бы в руке Бога и больше не мог упасть. Мы

развиваемся не без падений; однако после Иисуса мы падаем не так

низко. То, что Иисус был единственным в своем роде Сыном Бога, оз-

начает, что Он был окончательным историческим явлением божествен-

ности человека. Христианство передает Божественную Жизнь всем лю-

дям, живущим после Иисуса. Мы все — сыны Бога, но нам приличе-

ствует множественное число, происходящее из Его единственного чис-

ла, и «один из» возникает из Его «единственный в своем роде». Как все

песчинки в песочных часах должны пройти через узкую горловину, че-

рез которую они могут проходить только по одной, так и Божественная

Жизнь должна была быть полностью сосредоточенной в одном челове-

ке, и лишь затем от него она могла передаться всем. Вот почему это

могло случиться только однажды, и вот почему только Иисус мог быть

единственным сыном Бога. Он объединил божественное и человеческое

раз и навсегда, а говорить о втором или третьем Христе означало бы

отрицать самую суть Его достижения и сводить на нет начатое Им объе-

динение человечества. Позиция антихриста и состоит в попытке сде-

лать именно это. Всякого христианина может одолевать «комплекс

Мессии», заставляющий Его притязать на роль единственного для сво-

его поколения представителя божества. Так что когда сообщество хри-

стиан приходит в упадок, появляется антихрист. Слова Ницше «Бог

умер» с логической необходимостью ведут к немецким штурмовикам,

которые и в самом деле говорили: «Гитлер — Христос».

Знаменательно, что апостол, старавшийся преодолеть проблему ан-

тихриста, был по природе товарищем Иисуса и

одухотвореннейшим

че-

ловеком. Св. Иоанн в старости любил повторять, что все евангелие со-

держится в словах: «Дети мои, любите друг друга». И когда его спраши-

вали, почему, он отвечал, что по двум причинам: «Во-первых, потому

484

что этого достаточно, а во-вторых, потому что так сказал Господь».

Признавая, что его товарищ — Бог, и, тем самым, добровольно подчи-

няясь той исторической

последовательности,

начало которой положил

Иисус, Иоанн преодолевал искушение выступать в качестве заместите-

ля Христа.

Догмат боговоплощения, согласно которому в Иисусе Бог стал чело-

веком раз и навсегда, является единственным средством, гарантирую-

щим нам защиту от впадения в политеизм, что всегда возможно, и в

наши дни политеизм широко растространен. Современные философии

ценностей почти все

политеистичны

(14).

Человеческих ценностей мно-

го, и философия — если у нее нет общего образца совершенного челове-

ка — неизбежно отражает их множественность.

Один Человек должен быть по праву назван Богом на все времена —

или язычество будет возвращаться снова и снова, и это будет происхо-

дить всякий раз, когда одухотворение будет поднимать людей над обы-

денной рутиной закона. Иисус преодолел разделение человечества между

сынами богов, разграбившими мир в древности. Они основывали горо-

да и империи при помощи убийств и насилия, незаконно захватывая ду-

ховные силы масс, поклонявшихся им, как героям. Иисус проявил свою

божественность прямо противоположным способом — приняв на себя не

земную славу, а позор и земное страдание. Таким образом, вместо того,

чтобы эксплуатировать свойственный массам культ героя, Он освободил

их, разделив с ними свою божественность. Но к этому было добавлено

одно условие, согласно которому отныне ни один человек не может стать

Богом своими силами. Общение с Богом стало

одним-единственным

для

всех

людей вместе взятых, и в каждом поколении объединение Бога и

человека, начавшееся в Иисусе, осуществлялось теми людьми, которые

держались вместе в Едином Духе. В этом смысл Церкви в качестве Тела

Христова.

Сотворим человека

Следовательно, третий член Символа Веры является специфически хри-

стианским: с этого момента Святой Дух делает человека партнером в

процессе творения самого человека. В начале Бог сказал: «Сотворим че-

ловека по образу Нашему и по подобию

Нашему»

(Быт. 1,26). В свете

этого Отцы Церкви истолковывали человеческую историю в качестве

процесса, в ходе которого Человек делался как Бог. Они называли это

«антропоургией»:

так же, как металлургия получает металл из руды, ан-

тропоургия выделяет подлинную материю Человека из его низкокаче-

ственной физической субстанции. Христос, находясь в центре истории,

дал нам возможность сознательно участвовать в этом процессе творения

человека и изучить его законы.

Один из величайших среди этих законов сформулирован Символом

Веры как воскресение плоти. Только таким способом высшие типы че-

ловека, однажды сотворенные, могут регулярно воспроизводиться в че-

ловеческой истории и тем самым осуществлять постоянный прогресс в

эволюции человека. Посредством этого новая душа — свежая ориги-

485

нальность

человеческого сердца — переживает человека или нацию, в

которых родилась, и воплощается в духовном преемстве типичных пред-

ставителей, проходящих через века. Ибо совершенно новые формы

(phases) человеческого существования, никогда еще не переживавшие-

ся, возникают в определенное время и — если являются подлинными —

отпечатываются на пластическом человеческом материале весьма выра-

зительно, так что поочередно «надевают» на себя тела все новых мужчин

и женщин и превращают их в тот же самый тип.

Но это нельзя понимать как языческое переселение душ или не име-

ющее выбора механическое повторение. Новое воплощение — это не

просто копия старого, не говоря уже о том, что оно не тождественно ста-

рому. «Сеется тело душевное, восстает тело духовное» (1 Кор. 15,44).

«Испорченное тело не возвращается в своем первом естестве, ибо испор-

ченный посев не возвращается как зерно. Но как из посеянного зерна

восстает колос, так же и в нашем теле есть raison d'etre

(9*),

под действием

которой, если она не была испорчена, тело восстает в неиспорченном

состоянии»

(15).

Так что человеческий тип возникнет снова, если он «не

испорчен». Он должен быть, и в воскресении не появится ничего, кро-

ме чистого металла.

В христианской истории существует множество примеров воскресе-

ния плоти.

Св.Франциск

(10*),

например, умер, не оставив потомства,

но францисканская человечность с тех пор цвела всегда, и не только в

его ордене. Францисканский образ жизни, получивший бессмертное

изображение в книге «Подражание Христу», стал хлебом насущным для

жизни бесчисленных христиан, принадлежащих ко всем направлениям,

даже для наиболее радикальных протестантов. Францисканский тип ру-

ководил политической жизнью средневековых итальянских городов.

«Третий Орден» распространился по всей Европе и имел среди своих

членов даже императоров из династии Габсбургов, которые смиренно

слагали с себя свои титулы перед величием францисканского духа (16).

В конце концов, в Аврааме Линкольне Франциск Ассизский праздновал

свое светское воскресение в Америке. Когда Линкольн в качестве пре-

зидента и главнокомандующего победоносной армии прибыл в

1865

г. в

Ричмонд пешком, без эскорта, Св. Франциск одержал победу над влас-

тями этой земли. В Сибири, в Египте люди шептали, что в мире появил-

ся старый Эйб, новый тип человека (17). Здесь правитель и слуга были

сплавлены воедино. Такие люди открывают новую эпоху в истории ви-

дов человека. Связь Линкольна со Св. Франциском была бессознатель-

ной. Это было не подражанием, а подлинным преемством, раскрываю-

щим силу души, пытающейся стать плотью снова и снова после того, как

Св. Франциск подал пример.

Подобным же образом христианские астрономы, химики, врачи,

проповедники, художники, каменщики заселили землю. Предвосхищая

Страшный суд над нашей плотью, подверженной порче, они из духа

стали плотью, добившись бурно протекающего воскресения во имя но-

вой жизни. Халдейские астрологи древности ожили в качестве совре-

менных астрономов. Следующий Гиппократу лекарь, в соответствии

с традицией которого Сократ просил, чтобы в день его смерти был

принесен в жертву петух, ожил в качестве современного врача, следу-

486

ющего науке во имя живого Бога и не испорченного местными пред-

рассудками

(18).

В свете центрального догмата об окончательном Вос-

кресении мы видели завершение многих частичных воскресений, и

именно это, а не что-то другое, является Великим Домостроительством

нашего предназначения.

Таким образом, христианская антропоургия совершалась и продол-

жает совершаться прямо на наших глазах. Эти видимые процессы явля-

ются проекцией нашей веры на эту землю, они предвосхищают и пред-

вещают конечные цели нашего Символа Веры. Общность, окружающую

нас во имя Сына, мы назвали Церковью, и, поскольку мы верили в

Сына, мы обнаружили, что мы созреваем и становимся взрослыми в хри-

стианском мире. Общность вокруг нас, существующую во имя Отца, мы

назвали Природой, и, поскольку мы верили в Отца, мы исследовали все

вещи на небе и на земле, которые он сотворил.

Короче говоря, история человека со времени Христа была примене-

нием Афанасьевского Символа Веры к повседневной жизни. Эта история

ясно показывает, что Символ Веры является не утверждением голых

фактов, а приказанием, отданным нам во время крещения. В сущности,

Символ Веры описывает три вещи — доверие Бога к человеку, свободу

Бога, способность Бога творить

(19)

— и предписывает нам принять ус-

ловия, при которых мы можем сотворить Человека, становясь причаст-

ными к этим божественным атрибутам.

На протяжении пятнадцати столетий люди, внесшие выдающийся

вклад в ту жизнь, которой мы живем, верили в приказания Символа

Веры и выполняли их. Они верили, что способны создать нечто, заслу-

живающее доверия, с надеждой взлелеяли свои творческие силы и вели

себя как свободные люди. Живя таким образом, они поклонялись Отцу

как поручителю их доверия, Сыну как поручителю их свободы, и Духу

как поручителю их способности творить.

Итак, все наследие нашей цивилизации было создано людьми по об-

разу и подобию Троицы, и мы можем видеть этот образ в таких повсед-

невных вещах, как пилоты, которым мы доверяем свою жизнь, врачи,

использующие последние достижения медицины, и учителя, обладаю-

щие свободой оказывать на учеников такое влияние, которое было бы

невозможно, если бы мы просто допустили естественный ход событий.

Соответственно, мы являемся также свидетелями того, что случается,

когда современное общество отказывается от божественных атрибутов и

заменяет их противоположными свойствами — недоверием, механиза-

цией того, что не может быть механизировано, фатализмом: людей уби-

вают на войне, их связи разрушаются механическим повторением, а сами

они порабощаются диктаторами.

Поэтому люди, которые разрушают христианство, превращая

Иисуса в некоего милого и славного человека, говорившего всякие

приятные вещи и совершавшего героические подвиги в Палестине,

просто не пользуются своими пятью чувствами. В противном случае

они обнаружили бы, что при определенных условиях у них есть нечто,

заслуживающее доверия, есть способность творить и свобода, а при

других условиях ничего этого нет. И это самая суть христианского

Символа Веры.

487

Домостроительство спасения

Три эпохи — Одухотворенное наследование: возрождение значения —

Культ плоти вместо воплощения — Христианство инкогнито — Смерть и

Воскресение Слова

Как некоторые люди все еще могут верить, будто последние две тысячи

лет действительно были историей спасения?! Средний прихожанин или

даже теолог с восхищением будет говорить о жизни и учении Христа, но

похоже, они думают, что с тех пор Бог более или менее отошел от дел. И

все же, если мы не верим, что Христос положил начало тому жизненно-

му процессу, который постоянно преображал нас и мир, в котором мы

живем, то подлинная вера мертва.

Затруднительность этого современного положения имеет, несом-

ненно, несколько причин, и некоторые из них уже упомянуты. Вера в

христианскую историю зависит от веры в конец света, на который и

ориентирована эта история. Но наши теологи все дальше отходят от

такой веры, так что сегодня наивный коммунист или фашист — более

хорошие эсхатологи, чем они. Более того, современный мир в огром-

ной степени сформирован протестантским духом, и протестантизм

оправдывал свой протест против папства, обвиняя

его

в том, что в те-

чение тысячи лет христианский мир был в руках антихриста — сами

термины «средние века» или «Темные века» были изобретены именно

для этой цели. Поэтому большинство современных людей бессозна-

тельно предрасположены думать, что значительные этапы истории

после Христа настолько испорчены, что совершенно бесполезны для

христианских целей.

Обвинения, исходящие от протестантизма, были, подобно сообще-

нию о смерти Марка Твена, сильно преувеличены: ведь каждая великая

революция преувеличивает, — но порча, несомненно, имела место в са-

мых разных формах и иногда в наиболее почитаемых местах. У Данте

папы помещены в ад. В этом нет ничего неортодоксального: люди все

еще обладают свободой грешить. Но классический идеализм и, возмож-

но, вера в автоматический прогресс заставили людей толковать траге-

дии в христианской истории как опровержение христианства, — так,

словно оно должно быть либо идеально совершенным, либо вообще не

существовать. И поскольку мир в наши дни едва ли являет картину спа-

сения, отчаяние заставляет многих согласиться с сарказмом Ницше:

«Если Иисус из Назарета хотел спасти человечество, возможно, он не

мог не потерпеть неудачу?» Сказать, что христианство никогда и не

пыталось сделать этого, было бы, в лучшем случае, жалкой попыткой

увильнуть от ответа.

Но если мы понимаем, что наша вера по самому своему установле-

нию является прерывной, что христианство не уничтожает грех и смерть,

а преодолевает их, и что в X и в XVI вв. христианство, хотя оно и было

488

таким же банкротом, каким является сегодня, все же возрождалось, то

мы можем взглянуть на историю свежим взглядом и увидеть ее именно

как действительно протекавшую историю спасения.

Три эпохи

Эта история по самой своей природе должна быть не труднодоступным

открытием ученых, а чем-то настолько простым, чтобы ее мог понять

любой школьник. Она может быть сформулирована в одном предложе-

нии. История спасения на земле — это победа единственного числа над

множественным. Спасение пришло в мир многих богов, многих стран,

многих народов. Над всеми ими оно водружает единственное число:

один Бог, один мир, один человеческий род.

Соответственно, история охватывает собой три великие эпохи. В пер-

вую эпоху один Бог одерживает победу над многими ложными богами.

Этот процесс составляет содержание первого тысячелетия нашей эры, и

его результатом является христианская Церковь. Поэтому история Цер-

кви — это интересный и важный аспект первой тысячи лет от Рождества

Христова. Во вторую эпоху из множественного числа не связанных друг

с другом стран и еще не открытых земель возникла единая земля, и про-

тив этого не могли устоять никакие китайские стены. Это то положение,

в котором мы находимся сегодня: географически, технически, статисти-

чески земля, наконец, является единой, и таким же в действительности

является весь мир природы благодаря современной науке, созданной

христианством. Главные установления второго тысячелетия — это пап-

ство в качестве мировой силы, а затем система территориальных госу-

дарств, возникших под его крыльями

(1).

Поэтому темой данного пери-

ода является всемирная история или политическая история.

Сегодня мы переживаем муки перехода к третьей эпохе. Мы еще дол-

жны создать Человека, великое единственное число человечества, в еди-

ном домохозяйстве, возвышающемся над множественностью рас, клас-

сов и возрастных групп. Это станет в будущем главным направлением

борьбы, и мы уже видели взрыв молодежных движений и таунсендитов

(1*),

войну классовую и расовую. Они ставят те вопросы, ответить на ко-

торые должно будет третье тысячелетие. Тоталитарное государство — это

ошибочная попытка разрешить новые проблемы, используя старые ме-

тоды, созданные вторым тысячелетием и для второго тысячелетия. Сами

судороги тоталитаризма являются признаком слабости, и его привержен-

цы громко вопят, поскольку в глубине души испытывают страх, что их

идол уже умер. Государство занимает оборонительную позицию, потому

что оно не в состоянии удовлетворить потребности грядущей эпохи. Тема

будущей истории не территориальная или политическая, а социальная:

это будет повесть о творении человека.

Поняв последовательность трех главных эпох, мы можем увидеть,

что каждая эпоха соответствует одному члену Символа Веры, а пото-

му история спасения осуществляет Символ Веры в человеческой ис-

тории. Три члена Символа Веры имеют дело, соответственно, с (1)

Творением, (2) Спасением, (3) Откровением. История осуществляет

489

их в другом порядке: второй член создал первую эпоху. Затем был осу-

ществлен первый член. А теперь мы

обращаемся

к третьему члену

Символа Веры.

В первом тысячелетии Церковь была главным образом озабочена тем,

чтобы стать Телом Христовым. Соответственно, второй член Символа

Веры — Иисус — истинный Христос был сердцевиной Церкви, его Отец

- истинный Бог, дух его Церкви — Святой Дух, и тот, кто верил в это,

был спасен. Церковь была общиной спасенных.

Второе тысячелетие возвратило творение Творцу. После того как хри-

стианская душа нашла место своего обитания в Боге, внешний мир мог

быть очищен от всего небожественного: вся земля была организована,

как система территориальных государств, и сама природа стала областью

всеобщего закона и порядка — магия, демоны, непредсказуемые силы

были изгнаны. Таким образом, даже современная наука является процес-

сом, происходящим в рамках истории спасения, и благодаря осуществ-

ленной ею унификации природы первый член Символа Веры стал живой

собственностью человека.

По-видимому, следующее тысячелетие будет сосредоточено на тре-

тьем члене Символа Веры, а именно, на выполнении задачи откровения

Бога в обществе. Заботами этой эпохи будет, во-первых, оживление всех

мертвых ветвей единственного человеческого рода, а во-вторых, новое

одухотворение всех механизированных частей единственной человечес-

кой жизни. Поскольку и следующие друг за другом этапы биографии от-

дельного человека, и меняющиеся требования индустриального общества

включают нас в круг повторяющихся ролей, необходимо признать, что

дыхание жизни должно снова и снова охватывать нас изначальной силой

обновления, чтобы целые серые части жизни и человечества не остались

не одухотворенными (2). История Церкви и история мира должны быть

дополнены историей всего человечества. А кто такой человек? Существо,

которое может быть одухотворено.

Одухотворенное наследование: возрождение значения

Однако, проходя через все эпохи, история спасения оказывается еди-

ным процессом: миссионерством и обращением, постоянной передачей

жизни первых христиан новым людям. Этот процесс и является сутью

чуда христианства: оно есть воспроизводство без наследственности. На-

следственное христианство, конечно же, существовало, но оно являет-

ся уступкой путям мира и в основе своей внутренне противоречиво. В

строгом смысле христианство находится между философией и более

старыми религиями. Философия существует благодаря приятному об-

щению на досуге, а не благодаря обращению, и она не требует посто-

янного воспроизведения своих убеждений или некоторой линии орга-

низованной преемственности, проходящей через века. Один платоник

мог жить в 550 г. до Рождества Христова, три в 1700

г.,

дюжина — в

1942 г. Даже Сократ, святой и мученик философии, основал только не-

сколько эзотерических и резко противостоящих друг другу школ. Для

философии не имеет большого значения то, что у нее нет непрерывной

490

традиции. С другой стороны, языческая и иудейская религии постоян-

но продолжали и сохраняли себя, но при помощи наследственности, и

они не были заинтересованы в новообращенных. Христианство замени-

ло воспроизводство при помощи естественного рождения участием в

смерти. Оно допустило полное разрушение, разрыв веры в промежут-

ке между поколениями (3), но оно верило, что искры, зажигаемые мис-

сионером в новообращенном, преодолевают пропасть свободного и не-

зависимого человеческого существования.

Плодовитость духа была проблемой Иисуса, и она заключалась в том,

чтобы сделать дух вечно воспроизводящим, продолжающим самого себя.

Решением явился христианский парадокс успеха через неудачи. Когда

Иисус был на Кресте, Он потерпел самую полную неудачу, какая только

может случиться с человеком, и все же Он стал человеком, добившимся

наибольшего успеха в истории, успеха в глубочайшем смысле одухотворе-

ния бесконечной череды последователей. Если бы Он добился успеха при

жизни, то Его ученики стали бы простыми подражателями. Если бы Он

хотя бы протестовал на Кресте, то они стали бы мстительными. Но все

произошло так, что Он добровольно возвратил свой дух в руки Отца, а по-

тому для Него стало возможным снова восстать в своих учениках, по-

скольку они чувствовали, что теперь они находятся на Его месте. Таким

образом, Иисус утверждал, что прерывание одухотворения является усло-

вием Его постоянной передачи от человека к человеку.

Он продемонстрировал тот же творческий отказ, то же творческое са-

моотречение и в других, менее значительных деталях своего поведения.

Если бы Он написал книгу, то Его ученики сочли бы, что важнее стать

профессорами. Вместо этого Он основал Церковь. Он видел, что в каче-

стве человека Он не может и не должен монополизировать способности

проникать в сущность вещей, пророчествовать, проявлять мудрость. Он

преодолел искушение гения

править

миром при помощи своего меча,

своего языка или своего ума, а потому вместо этого Он создал династию

гениев. Ибо святые — это именно династия гениев, которые больше оза-

бочены вечным перетеканием духа ко всем людям, чем своим личным

возвышением и самовыражением. Иисус изменил естественную направ-

ленность гения на творение самого себя и по очереди зажигал в каждой

следующей за ним душе вечный огонь способности быть творцом. Огра-

ничив свой собственный гений, Он показал, что дух будет возвращаться

в других людей в надлежащее время до тех пор, пока кто-нибудь не зав-

ладеет им слишком надолго и слишком исключительно.

Подлинное духовное наследование делает нечто большее, а не просто

продолжает. Оно расширяет и углубляет. Церковь верила в свое соб-

ственное существование только благодаря фактам миссионерства и обра-

щения. Она возникла во время Пятидесятницы, когда Дух сошел на апо-

столов. Когда они неправильно поняли новое правило наследования и

возмечтали о семейном епископстве под властью брата Иисуса в Иеру-

салиме, апостол Павел, который не был связан с Иисусом по плоти, об-

новил Церковь, отправившись проповедовать к язычникам. Так что за

первыми двенадцатью апостолами и пятью тысячами прихожан первой

Церкви последовали бесчисленные церкви по всей земле, и после свя-

щенников миряне также обрели полноту Духа.

491

Христианское обращение всегда включает в себя четыре элемента: 1.

разрыв со старым образом жизни, отказ от отождествления себя с миром,

как он есть, поскольку он привязывает к себе наше тело или нашу душу

слишком сильно, и в этом смысл того, что христианство не от мира сего,

и смысл того самоотречения, которого Христос требовал от своих после-

дователей; 2. открытие способности обрести второе дыхание и включить-

ся в совокупность новых связей и привязанностей; 3. проверка этого

опыта при помощи вхождения в новую группу людей, которых мы преж-

де не замечали или даже презирали и которые теперь дают нам возмож-

ность углубить свой опыт и превратить его в привычку; 4. признание

того, что сила и общность происходят от Основателя нашей веры. Хри-

стианство продолжает существовать лишь до тех пор, пока новые груп-

пы людей постоянно образуются вокруг сохраняющейся памяти о Хри-

сте. Недостаточно подражать Христу — необходимо также принять этот

пример как свободный и преднамеренный дар Основателя.

Однако, хотя смысл миссионерства и обращения всегда один и тот

же, с течением времени они принимали различные формы. В Церкви

первой тысячи лет, еще сохранившейся на Востоке, люди умирали ради

мира ложных богов и демонов. Лучшими представителями этой формы

миссионерства были мученики и монахи или отшельники. Мученик, как

на это указывает само имя, был свидетелем

(3*),

и своим отказом покло-

няться статуе кесаря или выкрикивать эквивалент приветствия:

«Хайль

Гитлер!» он свидетельствовал в пользу живого Бога и против идолов яр-

марочной площади. Отшельник боролся с образами этих божеств в чело-

веческом сознании, с искушениями поддаться дьявольскому демонизму.

Например, св. Антоний

(4*)

боролся в самом себе с титаном и гиган-

том, магом и волшебником (4). Таким способом были побеждены

сверхъестественные враги человека, а терзающие дух демоны ложного

неба астрологии и магии стали членами единого сообщества под влас-

тью Бога. В результате капля аскетизма влилась в поток жизни всех нас.

По сравнению с человеком древности у нас всех есть что-то от монаха,

и это «что-то» проявляется в нашем труде, половой жизни, диете, спорте

и развлечениях.

После того как мученики и монахи вытеснили демонов с неба, вто-

рое тысячелетие боролось с локальными земными властями для того,

чтобы создать единый христианский мир, «мир Божий». Крестоносец и

паломник представляли собой воплощения этой новой формы мисси-

онерства. Право на паломничество и крестовый поход были первыми

шагами освобождения человека от локальных уз крови и хозяйства (5).

И с того дня до того момента, когда Церковь реформаторов пошла ря-

дом с Церковью крестоносцев, а паломники Беньяна

(5*)

освятили вол-

ны западных морей и основали Новый Свет, уже новые формы кресто-

вых походов и паломничества боролись с инертностью дома, собствен-

ности и земного закона, поддерживая постоянное движение в некий

больший мир, в некую Святую землю или Государство, «все дальше и

дальше». В результате некоторая часть духовного паломничества про-

никла в жизнь всех нас.

Каждая форма миссионерства и обращения одновременно и подго-

тавливает приход своих преемников, и обновляется ими. Христианство,

492