Румянцев О.К. (ред.) Судьба европейского проекта времени

Подождите немного. Документ загружается.

504

Преемственность в культуре и память истории

способны порождать новую реальность, в этом смысле кантов-

ские «синтетические суждения a priori» — невозможны по

Фихте; более того, для функциональных отражений вообще те-

ряет смысл кантовское различение a priori и a posteriori.

С точки зрения дизайна «рефлексия» Фихте — такой же

философский «high tech», как и «предустановленная гармо-

ния» Лейбница. Модель рефлексии — предмет и его отраже-

ние в зеркале; модель предустановленной гармонии — два

синхронно идущих часовых механизма.

Замкнутость фихтеанского «я» влечет ряд необходимых

следствий. Для «я» не может быть ничего запредельного,

трансцендентного. Ни платоновской идеи — предельной точ-

ки множества вещей, ни кантовской вещи в себе — сущест-

вующей, но лишенной субъектных (культурных) определений.

Дело обстоит еще хуже. Не может быть трансцендентного Бога!

Фихте остается, в духе пантеизма Спинозы, объявить богом

само многообразие «я». Это многообразие Фихте полагает сис-

темой, самоорганизующимся целым.

Уже Декарт полагал, что протяженная субстанция не мо-

жет влиять на мыслящую субстанцию. Только Бог поддержи-

вает соответствие между «расположением» res extensa и

«мышлением» res cogitans. Лейбницевская монада — пред-

шественница фихтеанского «я» — тоже замкнута, «не имеет

окон», но обладает всей полнотой знаний об универсуме за счет

harmonia praestabilita. У Фихте — более современный подход

к проблеме. Вместо поиска онтологического механизма соот-

ветствия между «мыслью» и «тем, о чем она», он вводит «нау-

коучение». «Наукоучение» Фихте — это путь, на котором

разумная душа (высшая монада) удовлетворяет свой «аппе-

тит» (термин Лейбница) к познанию универсума. Наукоуче-

ние Фихте, на наш взгляд, — это методология непротиворе-

чивой аксиоматической теории. В отличие от предшественни-

ков,

Фихте отдает себе отчет, что наукоучение не открывает

истину саму по себе, но создает ее «конструкцию», нечто

третье, кроме субъекта и объекта. По сути, Фихте впервые вво-

дит в рассмотрение понятие теории, понятие искусственного

языка, средствами которого ученые создают (конструируют)

истины. Сами истины — рядом, они там, где субъект неотде-

лим от объекта, где мысль неотделима от того, о чем она. Един-

ственный способ все-таки отделить эту мысль — это ее скон-

струировать (фактически — создать).

Фихтеанское «я» — это «множество всех множеств»

и служит прекрасной моделью для теоретико-множествен-

ных парадоксов Б. Рассела, например, для знаменитого па-

радокса о «собственных и несобственных множествах» ". На-

помним, этот парадокс доказывает, что «множество всех мно-

жеств» — это логически противоречивая формулировка,

объект, не существующий с точки зрения математики.

К.Ю.

Токмачев.

Новое время в фокусе Лейбница

505

Другой интерпретацией противоречивой формулировки

является пустое множество. Его элементы могут обладать ка-

кими угодно свойствами, например требуемыми для доказа-

тельства методом математической индукции по мощности

множества. Это логически корректно, ведь этих элементов все

равно нет!

Внутренняя противоречивость фихтеанского «я» спрово-

цировала новый, не математический и не характерный для

Нового времени способ рассуждения — диалектическую логи-

ку. Вдохновленный Фихте PI Гераклитом Эфесским, Гегель,

отбросив метод непротиворечивой аксиоматической теории,

углядел во «внутренней противоречивости» понятия его спо-

собность к саморазвитию. С. Кьеркегор сравнивает философа-

диалектика, выводящего одни понятия из других (например,

«абсолютное бытие» —> «абсолютное ничто» —> «становле-

ние» у Гегеля), с фокусником в цирке, который, к восторгу

публики, достает за уши кролика из якобы пустой шляпы.

С. Кьеркегор справедливо замечает, что философ-диалектик

также дурачит публику, как и шарлатан-фокусник, неза-

метно подбрасывающий кролика в шляпу. Внутренне про-

тиворечивая формулировка задает пустое множество объек-

тов.

Далее можно красочно расписывать свойства элементов

множестве. Ведь множество пусто и элементов в нем — все

равно нет!

Примечания

Например, в Античности дуализм мышления и бытия пред-

ставлен Аристотелем («знание есть то, что познается, а ощуще-

ние — то, что ощущается»); тождество — Парменидом («мысль

и то, о чем она, — одно»); идеализм — Платоном («восхождение

и созерцание вещей, находящихся в вышине, — это подъем души

в область умопостигаемого»); материализм — Демокритом («на-

чала Вселенной суть атомы и пустота, все остальное лишь счита-

ется существующим»).

В современной математике спираль (z=exp(it), i=V-l,

-oo<t<+oo} относится к классу особых топологических объек-

тов — расслоений. Спираль — это «расслоение» окружности,

причем сама окружность {z: |z|=l} является «базой» расслоения,

а дискретное множество точек {z: z=exp(it+i2nn), n=0,±l,

±2,...},

повторяющих данную точку окружности {z=it, 0<t<2n} на разных

витках спирали, — «слоем» [33].

Гуссерль Э. Философия как строгая наука. Новочеркасск:

Агентство Сагуна, 1994. С. 119.

506

Преемственность в культуре и память истории

Хаидеггер М. Письмо о гуманизме // Хаидеггер М. Время

и бытие. М., 1993.

Декарт Р. Метафизические размышления //Декарт Р. Из-

бранные произведения. — М.: Главиолиграфиздат, 1950; Де-

карт Р. Начала философии // Избранные произведения. — М.:

Главполиграфиздат, 1950.

«Однажды я, Чжуан Чжоу, увидел себя во сне бабочкой —

счастливой бабочкой, которая порхала среди цветков в свое удо-

вольствие и вовсе не знала, что она — Чжуан Чжоу. Внезапно я

проснулся и увидел, что я — Чжуан Чжоу. И я не знал, то ли я

Чжуан Чжоу, которому приснилось, что он — бабочка, то ли ба-

бочка, которой приснилось, что она — Чжуан Чжоу. А ведь ме-

жду Чжуан Чжоу и бабочкой, несомненно, есть различие. Вот что

такое превращение вещей!» Цит. по кн.: Чжуан-цзы. Лао-цзы.

М., 1995. С. 73.

Спиноза Б. Этика. — М.-Л., 1932. С. 38.

Раушенбах Б.В. Гармония и алгебра. // «Пристрастие». Аг-

раф.

М., 2002.

Поеное М.Э. История христианской церкви. — Киев: Путь к

истине, 1991. С. 539.

Сильвестров В.В. Философское обоснование теории и исто-

рии культуры. — М.: 1990. С. 139.

Коников ИЛ. Материализм Спинозы. — М.: Наука, 1971.

С. 11.

Христофорова О. Молот ведьм. Вокруг света, № 10, 2004.

Патриарший православный календарь с житиями святых за

2006 год. — М.: Издательский совет РПЦ, 2006, 3 мая.

Ванханен Н., Реконкиста — гром победы. Вокруг света,

№ 10,2005.

Соколов В.В. Мировоззрение Бенедикта Спинозы // Спино-

за Б. Избранные произведения. — М.: Госполитиздат, 1957.

С. 10 // Соколов В.В. Спиноза. — М.: Мысль, 1973. С. 16.

Ле Гофф Жак. Другое Средневековье. — Екатеринбург: Из-

дательство Уральского университета, 2002. С. 36.

Гоббс Т. Левиафан, или Материя, форма и власть государс-

тва церковного и гражданского // Гоббс Т. Сочинения в двух то-

мах. — Т. 2. М.: Мысль, 1991. С. 277.

Лейбниц Г.В. Письма и эссе о китайской философии и дво-

ичной системе счисления. — М., 2005. С. 279.

Лейбниц Г.В. Существуют две секты натуралистов... // Лейб-

ниц Г.В. Сочинения в четырех томах. — Т. 1. М.: Мысль, 1982.

С. 103.

Вольтер. Избранные произведения. — М.: Гослитиздат,

1947.

Козлова М. Философские искания Л. Витгенштейна //

Витгенштейн Л. Философские работы. — М.: Гнозис, 1994.

К.Ю.

Токмачев.

Новое время в фокусе Лейбница

507

Дубровский И. Мировоззрение Витгенштейна. Вокруг света,

№ 11, 2005.

Динцельбихер П. История ментальное™ в Европе // Исто-

рия ментальностей, историческая антропология. — М., 1996.

С. 100.

Ясперс К. Смысл и назначение истории. — М.: Республика,

1994.

С.35.

Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера земли. — Л.: Гидроме-

теоиздат, 1990.

Фоменко А.Т. Критика традиционной хронологии антично-

сти и средневековья (какой сейчас век?). М., 1993.

Лейбниц Г.В. Рассуждение о метафизике // Лейбниц Г.В,

Сочинения в четырех томах. — Т. 1. М.: Мысль, 1982. С. 133.

Соколов В.В. Примечания // Лейбниц Г.В. Сочинения в че-

тырех томах. — Т. 1. М.: Мысль, 1982. С. 580.

Соколов В.В. Вводная статья // Лейбниц Г.В. Сочинения

в четырех томах: Т. 1. М.: Мысль, 1982. С. 14.

^Спокойный Л. Философия Лейбница.

—

Л.: Соцэкгиз, 1935.

С. 91.

Лейбниц Г.В. Письма и эссе о китайской философии и дво-

ичной системе счисления. — М., 2005. С. 88.

Лейбниц Г.В. Там же.

Лейбниц Г. В. Рассуждение о метафизике // Лейбниц Г.В.

Сочинения в четырех томах. — Т. 1. М.: Мысль, 1982. С. 128.

Шелер М. Ресентимент в структуре моралей. — М., 2004.

Коменский ЯЛ. Великая дидактика // Хрестоматия по ис-

торий" зарубежной педагогики. — М.: Просвещение, 1981.

С. 103.

Гоббс Т. Левиафан, или Материя, форма и власть государс-

тва церковного и гражданского // Гоббс Т. Сочинения в двух то-

мах. — Т. 2. М.: Мысль, 1991. С. 280.

Варъяш А. История новой философии. Т. 1. Ч. 1. С. 311.

Фихте И.Г. Ясное как солнце сообщение широкой публике

о подлинной сущности новейшей философии. — М.: Соцэкгиз,

1937.

Лейбниц Г. В. Монадология // Лейбниц Г.В. Сочинения в че-

тырех томах. — Т. 1. М.: Мысль, 1982. С. 427.

Лейбниц Г.В. Ответ на размышления ... о системе предуста-

новленной гармонии // Лейбниц Г.В. Сочинения в четырех томах:

Т. 1. М.: Мысль, 1982. С. 331.

Лейбниц Г.В. Разъяснения трудностей, обнаруженных г-ном

Бейлем ... // Лейбниц Г.В. Сочинения в четырех томах. — Т. 1.

М.: Мысль, 1982. С. 321.

Лейбниц Г.В. Письма и эссе о китайской философии и дво-

ичной системе счисления. — М., 2005. С. 219.

508

Преемственность в культуре и память истории

Фихте И.Г. Ясное как солнце сообщение широкой публи-

ке о подлинной сущности новейшей философии. — М.: Соцэк-

гиз,

1937.

Разобьем все множества на два класса: «собственные» и «не-

собственные». «Собственные» множества содержат самих себя

в качестве своих элементов. «Несобственные» множества не со-

держат самих себя в качестве своих элементов. Рассмотрим объ-

ект «множество всех несобственных множеств». По закону про-

тиворечия, оно должно быть либо собственным, либо несобствен-

ным. Предположим, оно — собственное, т.е. содержит себя

в качестве своего элемента; тогда оно — несобственное, ведь лю-

бой его элемент — несобственное множество! Предположим,

оно — несобственное, т.е. не содержит себя в качестве своего эле-

мента, но тогда оно — необходимо собственное, содержится в се-

бе — во множестве всех несобственных множеств!

Память как реальность исторического

времени

ВЛ.

Шестаков

Проблема исторической памяти, как нам кажется, нахо-

дится на грани теории искусства и философии культуры. По-

этому прежде чем обратиться к проблемам искусства, было

бы небесполезно вспомнить некоторые общие положения, от-

носящиеся к проблеме времени в общем культурфилософском

аспекте.

Что такое память? Оксфордский словарь указывает на не-

сколько значений этого понятия. Одно из его значений — спо-

собность воспроизводить образы, ощущения или идеи, выра-

ботанные в прошлом.

Философская энциклопедия рассматривает два типа памя-

ти:

индивидуальную память, как способность индивида к со-

хранению и воспроизведению своего опыта, и машинную (ком-

пьютерную) память. Здесь же приводится традиционная клас-

сификация памяти на четыре типа: двигательную, образную,

логическую и эмоциональную.

Из зарубежных работ, посвященных памяти, следует ука-

зать на исследование Анри Бергсона «Память и материя» (рус.

пер.

СПб., 1911). В этой работе французский философ выделя-

ет два типа памяти: физиологическую, или двигательную, и

истинную, образную память, которая, по его мнению, опреде-

ляетсработу мышления. Большое значение для изучения роли

памяти в процессе воспитания личности сыграли работы фран-

цузского психолога Поля Жане, который полагал, что па-

мять — определенный социальный способ приспособления

к трудностям, которые преподносит нам изменчивое время.

Жане считал, что изолированный индивид вообще не обладает

памятью, потому что он в ней не нуждается.

Современные психофизиологические исследования памя-

ти во многом связаны с изучением локализации памяти в коре

головного мозга. И хотя до сих пор не обнаружен какой-то

центр мозга, отвечающий за работу памяти, известно, что

в процессе научения и запоминания большую роль играет та-

кой участок мозга, как гиппокамп. В этих исследованиях

большую роль сыграли экспериментальные работы, исследую-

щие структуру и функцию мозга.

Следует отметить, что наряду с психологической, или ин-

дивидуальной, памятью существует еще один тип памяти, ко-

торый довольно редко становится предметом изучения, — ис-

торическая память. Об этой памяти мы ничего не найдем

в психологических или физиологических исследованиях.

И это вполне закономерно, потому что историческая па-

510

Преемственность в культуре и память истории

мять — функция культуры как мнемотического феномена,

как системы, воспроизводящей прошлый опыт посредством

традиций, обрядов, морали. Искусство, как область культуры

и ее составная часть, очевидно, тоже может рассматриваться

в качестве функции исторической памяти, как усвоение, запо-

минание и воспроизведение прошлого опыта в системе произ-

водства художественных образов.

Итак, можно говорить об индивидуальной

исторической

памяти. Индивидуальная память может быть и у животных.

Животные успешно запоминают прошлый опыт, они помнят

место, где они живут, и способны возвращаться к нему, даже

если их увозят на тысячи километров. Ученые считают, что

некоторые животные, как, например слоны, сохраняют па-

мять о своих предках — об этом свидетельствуют коллектив-

ные захоронения этих животных.

Но у животных отсутствует историческая память, эта па-

мять — исключительная принадлежность человека, о чем

пР1сал уже Аристотель в своем трактате «Память и воспоми-

нание». Животное не запоминает свой родовой опыт. В своей

работе «О пользе и вреде истории для жизни» Фридрих Ницше

прекрасно показал отличие животной и человеческой памяти.

Память животного довольствуется ежеминутным, животное

легко забывает прошлое и счастливо живет настоящим. Жи-

вотное живет неисторически, оно растворяется в настоящем.

«Но человек удивляется также и самому себе, тому, что он не

может научиться забвению. Он навсегда прикован к прошло-

му; как бы далеко и быстро он не бежал, цепь бежит вместе

с ним... Человек должен всячески упираться против громад-

ной, все увеличивающейся тяжести прошлого... Наше сущест-

вование есть непрерывный уход в прошлое, т.е. вещь, которая

живет постоянным самоотрицанием, самопожиранием и само-

противоречием».

Поэтому, по мнению Ницше, история и по-

лезна и вредна для жизни, полезна — поскольку она

облегчает понимание опыта прошлого, и вредна, поскольку

она ослабляет жизненный инстинкт человека, привязывает

его к прошлому, от которого он не может освободиться.

Р1сторическая память — связующее начало между разны-

ми периодами или этапами времени, между прошлым, настоя-

щим и будущим. На эту функцию исторической памяти ука-

зал Николай Бердяев в «Смысле истории». По его мнению,

историческое время разорвано на три части, каждая из кото-

рых восстает друг против друга. «Будущее восстает на про-

шлое, прошлое борется против истребляющего начала будуще-

го.

Исторический процесс во времени есть постоянная траги-

ческая и мучительная борьба этих растерзанных частей

временрг — будущего и прошлого»

Этот разрыв, постоянная вражда настоящего, прошлого

и будущего происходит вечно. Преодоление этого разрыва,

ВЛ.

Шестаков.

Память как реальность исторического времени 511

восстановление единства исторического процесса возможно

только в исторической памяти. «Память, — пишет Бердя-

ев,

— есть основа истории. Без памяти истории не было бы...

Все историческое знание есть не что иное, как припоминание,

как та или иная ее группировка, форма торжества памяти над

духом тления»

Очевидно, эти важные принципы — уникальный характер

исторической памяти, способность синтезировать историче-

ское время — вполне приложимы для истории искусства.

История искусства создавалась как память прошлого, как

сложная реконструкция прошлого художественного опыта.

Поэтому мы можем рассматривать как определенное мнемоти-

ческое средство, как способ запоминания, сохранение и вос-

произведение художественного опыта. Как мы знаем, что пер-

вую реконструкцию исторической памяти, связанной с искус-

ством, сделал Джорджио Вазари, человек, которого по праву

можно назвать родоначальником истории искусства. Его

«Жизнеописания выдающихся итальянских художников

и скульпторов» представляют попытку соединения прошлого

и настоящего опыта развития итальянского искусства. По-

скольку Вазари был ограничен в выборе источников, его исто-

рия искусства складывалась как история биографий отдель-

ных художников, как история более или менее достоверных

анекдотов об их жизни, судьбах их произведений.

Пионерское сочинение Вазари породило огромное количе-

ство подражаний, попыток описаний биографий художников.

Такого рода исследования, т.н. «книги о художниках», были

чрезвычайно популярны в XVII-XVIII веках.

При всех достоинствах этой литературы ей был свойстве-

нен один большой недостаток. Исторический процесс разви-

тия искусства в ней представлялся как сумма дискретных

единиц — биографий художников. Если переводить эту лите-

ратуру на язык теории памяти, то это был схематизирован-

ный, упрощенный вид памяти, в которой утрачивалась цело-

стность, то, что принято обозначать термином Gestalt.

Как мы знаем, удачная попытка построения истории ис-

кусства в XVIII веке принадлежит И.И. Винкельману. В своей

«Истории искусства древности» он постарался построить ис-

торию античного искусства на основе эволюции художествен-

ных стилей, развитие которых подчиняется влияниям геогра-

фической и социальной среды, «благоприятного климата

и политической свободы».

Но возникновение научной истории искусства относится

к началу XX века. Два выдающихся историка искусства стоят

у основания этой дисциплины — австриец Алоиз РР1ГЛЬ, осно-

ватель Венской школы истории искусства, и немец Аби Вар-

бург, основоположник иконологического метода исследования

искусства. Сегодня оба эти историка искусства вызывают ог-

512

Преемственность в культуре и память истории

ромный интерес в мировом искусствознании, их работы пере-

издаются и переводятся на многие языки, им посвящены на-

учные конференции

дискуссии.

В чем же особенность метода рассмотрения истории искус-

ства, предложенная Риглем?

Как известно, в своей работе «Проблемы стиля» Ригль про-

следил развитие орнамента на протяжении пяти тысяч лет, от

египетского лотосовидного орнамента до античного акантуса

и исламской арабески. Ригль пришел к выводу, что в основе

этой эволюции лежит не простое подражание природным фор-

мам, а изменения форм художественного видения, эволюция

в области симметрии и порядка, которые организуют художе-

ственные элементы в единое целое.

Иными словами, Ригль перестал рассматривать историю

искусства только как хронологическую или биографическую

последовательность. Он предложил другую интерпретацию

исторического процесса, основанную не на хронологии, а на

психологии восприятия. Используя терминологию Адольфа

Гильденбранда, он ввел в историю искусства анализ двух про-

тивоположных способов восприятия — гаптического (так-

тильного) и оптического. Греческое искусство, оперирующее

замкнутыми плоскостями, основано на гаптическом типе вос-

приятия, а в римском искусстве, основанном на игре света

и тени, на сведении объемов к плоскости, доминирует опти-

ческий тип восприятия.

Из работ Ригля следовал один важный вывод. Поскольку

в истории мирового искусства наблюдаются последовательные

смены типов восприятия, определяемые только эволюцией «ху-

дожественной воли » (Kunstwollen

постольку всякое представ-

ление о прогрессе искусства как о поступательном развитии от

низшего к высшему бессмысленен. Каждая эпоха искусства,

ориентирующаяся на определенный тип восприятия, равноцен-

на другим, и

поэтому она должна оцениваться по своим собс-

твенным, имманентным принципам. Иными словами, в исто-

рии искусства не может быть главных или неглавных периодов.

Это был важный вывод для истории искусства начала XX века,

в котором еще было много «темных пятен» и неисследованных

регионов.

В своих воспоминаниях Эрнст Гомбрих рассказывает о лек-

циях профессора Йозефа Стрцуговского, которого он слушал

в 20-х годах в Венском университете. «Стрцуговский был зна-

чительным историком искусства, прежде-всего потому, что он

был первым, кто отказался заниматься только западным искус-

ством. Его интересы были связаны с искусством Азии и Египта.

На самом деле он был фанатическим противником классиче-

ской традиции, он ненавидел римское искусство и полагал, что

только искусство кочевников было творческим. Его лекции

были оригинальными, так как он открывал, например, искус-

ВЛ.

Шестаков.

Память как реальность исторического времени

513

ство Армении и многих других стран, которые до того времени

игнорировались».

Это было вполне в духе традиций Венской школы истории

искусства. Ее представители занимались периодами искусст-

ва, которые ранее считались неполноценными и незначитель-

ными. Дворжак занимался раннехристианским искусством

и искусством готики, Юлиус фон Шлоссер искусством Сред-

невековья, чему он посвятил свою знаменитую книгу «Лите-

ратура об искусстве» («Kunstliteratur»), Ганс Зедльмайр —

искусством барокко, Эрнст Гомбрих — искусством маньериз-

ма. И все они показывали художественную значимость эпох,

которыми они занимались. Их работы восполняли полноту

исторического времени в искусстве, восстанавливали истори-

ческую память о забытых и полузабытых эпохах истории ис-

кусства.

Другим ученым, который оказал значительное влияние на

развитие европейского искусствознания, был Аби Варбург. На

его работы по истории искусства оказали большое влияние

Якоб Буркхардт и Фридрих Ницше. Варбург разделял идеи

Ницше о дионисическом начале в искусстве. По его мнению,

мотивы и образы дионисической античности глубоко прони-

кают во всю европейскую культуру. Главным понятием его

философии искусства было «Nachleben der Antike» — насле-

дие античности, другая жизнь античности. Это не было повто-

рением идей Винкельмана. Винкельман говорил о необходи-

мости простого подражания античности, как методе дости-

жения совершенства в современном искусстве. Варбург

пони-мал влияние античности на европейскую культуру более

сложным путем. Память об античности сохраняется в обра-

зах и символах магии, астрологии, мистической философии

и мистериях.

Варбург обосновал новый подход к изучению Ренессанса,

который получил дальнейшее развитие у его последовате-

лей — у Эрвина Панофского и Эрнста Гомбриха. Свою диссер-

тацию он посвятил анализу картины Боттичелли «Рождение

Венеры». В ней он привлекает большое количество античных

источников — Гомера, Овидия. Эта работа положила начало

исследований античных мотивов в искусстве Ренессанса и бо-

лее позднего времени.

Оценивая заслуги Аби Вабурга перед историей искусства,

Эрнст Гомбрих в своей книге «Искусство и иллюзия» пишет:

«То,

что Шлоссер сделал для Средневековья, его современник

Аби Варбург сделал для итальянского Возрождения. Пытаясь

решить главную проблему, которой он посвятил всю свою

жизнь, проблему античного наследия в Ренессансе, он иссле-

довал подъем ренессансного стиля в терминах адаптации но-

вого визуального языка. Он видел, что художники Возрожде-

ния не случайно копировали античные скульптуры. Они иска-