Тарле Е. Собрание сочинений в 12 томах. Том 3

Подождите немного. Документ загружается.

работать на Италию и Испанию

. Я уж не говорю о Седанском

районе, о районе Нормандском (Руан, Лувье): тонкие сукна

этих районов имели постоянный сбыт не только на внутреннем

рынке, но даже и в германских государствах, где из-за конку-

' реиции более дешевых местных материй не сбывались простые

сорта французских.

Бельгийские шерстопромышленники с восторгом говорили

о запретительной таможенной политике Наполеона и его пред-

шественников. Гентские суконщики и фабриканты шерстяных

материй, объединявшиеся одним термином Wolle-Wevers, пря-

мо заявляли правительству, что они были задавлены до запре-

тительного закона от 10 брюмера V года. Они так и изображали

историю суконной промышленности на своей родине:

1) с IX столетия до XVI — процветание; 2) с XVI столетия

до закона от 10 брюмера V года — полный упадок, и не только

вследствие неумелого хозяйничанья австрийского дома, но и

вследствие всесокрушающей конкуренции англичан; наконец,

3) воскресение к новой жизни с 10 брюмера V года. И они в

эпоху перед Амьенским миром очень тревожились, как бы этот

благодетельный для них закон не был изменен, и умоляли пра-

вительство этого не делать

. Они (как и другие промышлен-

ники континента) не верили в возможность бороться против

английской конкуренции, например, при помощи высоких «за-

претительных пошлин»: англичане пойдут на все жертвы,

будут целый ряд лет торговать себе в убыток

, лишь бы уни-

чтожить соперников и отвоевать рынок в свое монопольное

владение. Только прямое и безусловное запрещение англий-

ского ввоза может быть целесообразным.

Шерстяной промысел, которым Фландрия славилась не «в

средние века», как пишет префект

, а в XIV—XVI вв., к на-

чалу XIX столетия сильно пал. Выделывались (в департаменте

Шельды) лишь грубые шерстяные ткани для местных нужд.

Развились и ситцевые мануфактуры: в одном Генте их числи-

лось (в 1810 г.) до восемнадцати.

Конечно, южные шерстопрядильни и шерстоткацкие заве-

дения, работавшие преимущественно на Испанию, сильно стра-

дали от разорившей Испанию длительной войны. В Монтобане

и Монтобанском округе, где некогда (jadis) до 5 тысяч человек

работало над выделкой кадисовых и других простых шерстя-

ных сортов, к 1809 г. осталось не более половины этого числа

Но в общем промышленники, занятые в этой отрасли, мало жа-

ловались на плохой сбыт.

Во Франции часто в эти годы высказывалось убеждение,

что качества французской суконной фабрикации настолько вы-

соки, что ни одна страна не могла бы вступить с пей в конку-

ренцию, если бы возможно было легко и дешево получать нуж-

392

но

е сырье. Только тогда рынок, откуда вытесняются континен-

тальной блокадой англичане, не будет занят саксонскими,

богемскими, моравскими, швейцарскими фабрикатами

1б

Это нас приводит к рассмотрению другого огромной важ-

ности вопроса, тревожившего французских суконщиков больше,

чем вопрос о сбыте: вопроса о сырье.

Как сказано, этот вопрос тут не имел того грозного зна-

чения, как в хлопчатобумажной промышленности. Для широкого

внутреннего потребления нужны были простые материи, а для

простых материй хватало в общем туземной французской шер-

сти.

Но для выделки тонких сукон (а именно тонкими сук-

нами можно было привлечь часть покупателей на тех рынках,

где безнадежно было предлагать свои простые сорта) необхо-

дима была испанская шерсть, и ничто ее заменить не могло.

Простую шерсть Франция прикупала из-за границы в неболь-

ших количествах, а испанскую — закупали все мануфактуры,

сделавшие своей специальностью фабрикацию тонких сукон.

Считалось, что во Францию (перед революцией) ежегодно

ввозилось 15 тысяч кип шерсти из Саксонии, Польши, Валахии,

Италии, варварийских стран (Северной Африки) и 25 тысяч

кип из одной только Испании

Наполеон с самого начала своего правления обратил внима-

ние на необходимость избавить Францию от этой зависимости.

Он приказал завести на казенный счет овцеводство (мерино-

сов),

и эти bergeries Impériales существовали с 1805—1806 гг.

в Трире, Арле, Нанте, Пюи-де-Дом, в Ландах, в департаменте

Roer'a (в Перпиньяне такая bergerie была устроена еще в

1799 г.)

. Но эти меры могли лишь с годами принести ощути-

тельные результаты, а пока необходима была испанская шерсть.

По утверждению и промышленников, и скотоводов, распро-

странение мериносов во Франции стало играть сколько-нибудь

заметную роль лишь около 1810 г.; до начала завоевания Испа-

нии Наполеоном разведение мериносов было почти неизвестно

даже в южных департаментах

Стада мериносов по 15 тысяч голов под военным эскортом

гнались из Испании во Францию по прямому приказу Напо-

леона

Наполеон продолжал требовать, чтобы были приняты меры

для распространения племенных испанских мериносов в самой

Франции и для полной акклиматизации мериносов

. Но на-

ряду с этим он, как мы видели уже в главе, посвященной Испа-

нии, деятельно стремился сделать французских суконщиков мо-

нопольными покупателями испанской шерсти. Англичане отве-

чали на это соответственными мерами. Он их стремился вытес-

нить силой; они стремились перекупить шерсть, в которой нуж-

далась Франция.

393

G 1808—1809 гг. многообразная война между Францией и

Англией приняла еще одну форму: англичане «на глазах у фран-

цузов» скупали и испанскую, и саксонскую, и богемскую шерсть

и ставили этим французскую шерстопромышленность в очень

трудное положение. Они, правда, могли это делать лишь «конт-

рабандой», но большого утешения в этом для французов не

'было

Правда, Наполеон, как мы знаем, в 1808—1810 гг. от-

правил из Испании во Францию несколько больших партий

шерсти, забранной в покоряемых областях; англичане к этому

-способу прибегать не могли, но они зато широко пользовались

•фактически открытыми границами в восставших провинциях,

и вывоз шерсти в Англию непрерывно продолжался.

Кто был удачливее в этой войне .за шерсть? Неполные (к со-

жалению) данные говорят нам, что Англия. В Руане, в Антвер-

пене, в городах Французской империи эта шерсть оказывалась

дороже, чем в Англии. В ноябре 1811 г. 1 килограмм высшего

сорта испанской шерсти (из провинции Леон) стоил

: в Ам-

стердаме от 17 до 18 франков, в Антверпене — 20—21 франк,

в Лондоне —

от

14 франков 40 сантимов до 17 франков 10 сан-

тимов. Другой тонкий сорт (сеговийский) : в Амстердаме —

15 франков — 15 франков 60 сантимов, в Антверпене — 15—

16 франков, в Руане — 16—17 франков, в Лондоне — 10 фран-

ков 80 сантимов — 14 франков 60 сантимов. Третий (тоже тон-

кий) сорт испанской шерсти (из Сории): в Амстердаме —

13 франков 20 сантимов — 14 франков, в Антверпене — 12—

14 франков, в Лондоне — 9 франков 80 сантимов — 12 франков

•60 сантимов.

Ряд банкротств, разразившихся в конце 1810 и начале 1811 г.

в провинции, тяжко отразился даже на самых промышленных

районах; там, где шерстяная промышленность лишь недавно

стала прививаться, банкротства ее почти вовсе уничтожили

и только с 1812 г. дела в таких местностях стали кое-как по-

правляться.

Наполеон, как мы видели, сознательно, в интересах не

фиска, а французской промышленности, приказал продавать

секвестрованную испанскую шерсть по низкой цене, с рассроч-

ками, со всевозможными льготами

. Но ему все менее и менее

нравилось, что все еще без испанской шерсти нельзя обойтись

и что продолжается также прикупка немецких простых сортов.

Суконщиков удручало, в особенности в 1811 г., то обстоя-

тельство, что сильное понижение цен на сукна и вообще шерстя-

ные материи вовсе не сопровождалось соответствующим пони-

жением цен на шерсть

. А в это время правительство гото-

вилось нанести им новый удар.

В ноябре 1811 г. император запрашивает у министерства

внутренних дел сведения по вопросу, не нужно ли было бы

394

обложить высокой пошлиной шерсть, получаемую из Саксонии,

с целью поощрить «торговлю отечественной шерстью», но его

отговаривали, указывая, между прочим, что цены на француз-

скую шерсть крайне низки не потому, что ввозится саксонская,

но вследствие сокращения потребления

: ведь страна только

что успела пережить тяжкий экономический кризис. Тем не

менее Наполеон сделал то, что собирался сделать.

Декретом от 29 ноября 1811 г. он обложил ввозимую мери-

носовую или смешанную шерсть пошлиной в 30 франков за

квинтал, а простую шерсть — пошлиной в 10 франков за квин-

тал.

По сведениям правительства, во Францию ввозилось в сред-

вем ежегодно на 29 304 730 франков заграничной шерсти (эта

средняя цифра была выведена из данных о ввозе за 1799—

1809 гг.)

Совет мануфактур (который не был предварительно спрошен

об этой мере) после некоторых колебаний и выражений неуве-

ренности в своем праве критики

высказался решительно про-

тив этой меры, хотя сознавал, что она имеет целью поощрить

разведение мериносов во Франции и, следовательно, в конечном

счете направлена к удешевлению сырья.

Протест раздался не только со стороны суконщиков, но и со

-стороны военного министра. Он решительно обратил внимание

министра внутренних дел на то, что если этот налог пройдет,

то очень затруднится экономное обмундирование войск. Он ка-

тегорически утверждал, что без саксонской, богемской, фран-

конской, венгерской, валашской шерсти, без шерсти «большей

части» германских стран, без шерсти левантийской, северо-

африканской (особенно тунисской) не могут обойтись не

только французские мануфактуры, но и генуэзские и пьемонт-

«кие (его-то интересовали также и эти североитальянские

мануфактуры, так как в случае нужды они могли бы легче всего

быть использованы для поставок). Военный министр предлагал

обложить простую шерсть пошлиной не в 10 франков, а в

"20 сантимов за квинтал (т. е. дать ей свободный пропуск в Им-

перию)

Эта политика неуклонно проводилась Наполеоном до конца

Империи. Он был недоволен тем, что промышленники все-таки

предпочитают шерсть испанских мериносов шерсти недавно за-

веденных французских.

В 1813 г. владельцы стад чистых мериносов, а также мети-

сов обратились к правительству с жалобой, что тонкая шерсть,

которую они поставляют, не находит себе сбыта. Правительство

(в июле 1813 г.) обратилось к Главному совету мануфактур и

к «совещательным палатам» городов Эльбефа, Лувье, Вервье,

Седана, Ахена и Штольберга (где была развита суконная про-

мышленность) с извещением, что оно намерено утроить пошлину

395

на ввозимую из-за границы тонкую шерсть, дабы поощрить

национальное овцеводство. Промышленники энергично и с го-

речью протестовали против этого проекта довести пошлину на

иностранную тонкую шерсть до 90 сантимов за килограмм. Пре-

жде всего они объясняют упадок сбыта этого сырья тем, что

мериносы разводятся в последние годы в громадных количе-

ствах и во Франции, и вне Франции; далее, само же правитель-

ство бросило на рынок огромное количество (20 тысяч кип)

тонкой испанской шерсти, продаваемой на самых льготных

условиях казной, и это не могло не подорвать сбыта частных

овцеводов. Принципиально же нельзя покровительствовать

«земледельческой промышленности за счет промышленности ма-

нуфактурной». Во Франции, если считать самые первые опыты,

улучшение овцеводства производится всего лет пятнадцать,

а в Австрии и Саксонии оно производится уже пятьдесят лет,

и однако там за это время никто не думал о введении запре-

тительных пошлин на ввозимую из-за границы шерсть. Теперь

в среднем килограмм тонкой шерсти во Франции стоит 4 фран-

ка, и этого вполне достаточно, чтобы овцеводы не имели права

роптать.

Уже и теперь существующий налог на тонкую иностранную

шерсть лишил французские мануфактуры нужного им сырья,

сильно ухудшил положение суконной промышленности (осо-

бенно на левом берегу Рейна) и только способствовал процве-

танию германских мануфактур. Новая пошлина так удорожит

производство тонких сукон, что иностранные мануфактуры со-

вершенно вытеснят французов на европейских рынках и на рын-

ках Леванта, тем более что саксонские и испанские овцеводы,

лишившись из-за этой новой пошлины сбыта во Франции, ко-

нечно, должны будут продавать тонкую мериносовую шерсть

по более дешевой цене иностранным (кефранцузским) фабри-

кантам, и иностранное производство сукон подешевеет. Не по-

могут и вывозные премии (draw-back), предлагаемые прави-

тельством, особенно в тех ничтожных размерах, в каких эти

премии предлагаются, да и обязанность вывозить тонкие сук-

на только через определенные таможни (где будет организована

выдача этого draw-back'a) очень неудобна и стеснительна для

торговли.

Вообще же эта пошлина, по утверждению совета, угрожает

не только процветанию, но и существованию такой значитель-

ной (совет даже пишет главной) отрасли французской инду-

стрии, как суконное производство; особенно опасно делать

такие рискованные шаги, когда и без того вследствие войны

сокращается количество звонкой монеты и торговля испытывает

«тревожный кризис». А суконная промышленность «в текущий

момент — почти единственная во Франции, которая еще дер-

396

зкится»; но это ничего не значит, «достаточно одной неправиль-

ной фискальной меры, и это счастливое ее положение сделается

столь же плачевным, как положение наших бумагопрядилен»

Но в это время суконщики стали ощущать другое зло, осо-

бенно обострившееся именно к концу Империи.

Шерстяная промышленность испытывала «громадные за-

труднения» в последние годы Империи не вследствие недостат-

ка шерсти (которой, как мы видим, было достаточно), но вслед-

ствие скудости в окрашивающих материалах, подвоз которых

так тесно был связан с погибшей колониальной и морской тор-

говлей. Это лишало Францию возможности успешно конкури-

ровать с Саксонией, где и шерсть была очень дешева, и рабо-

чий труд был дешевле, и индиго и другие окрашивающие ве-

щества стоили вдвое дешевле, чем во Франции, а часто втрое

и вчетверо

. И это обстоятельство грозило опять-таки больше

всего выделке тонких сукон, вывозного товара, качествами ко-

торого французы гордились.

Но война, опустошавшая Саксонию в 1813 г., Францию в

1814 г., все равно не позволила французским суконщикам сра-

зиться с их среднеевропейскими конкурентами на франкфурт-

ской и лейпцигской ярмарках в последний год наполеоновского

царствования.

Мы уже видели, что вообще данные о заработной плате

в текстильной промышленности весьма скудны, а потому и труд-

но в точности проверить, действительно ли во Франции труд

был настолько уж дороже, нежели за границей. К сожалению,

о размерах заработка рабочих в шерстопрядильном и шерсто-

ткацком производстве наши документы почти всегда молчат.

Они ограничиваются лишь жалобами на то, что в Швейцарии,

в Саксонии, в Богемии этот труд дешевле, чем во Франции.

Что средний заработок в шерстяном, например, промысле

в центральной Франции был очень незначителен, мы можем

заключить из отдельных, очень характерных показаний. На-

пример, даже не в эпоху кризиса, не в конце 1810 г. или на-

чале 1811 г., а в конце 1811 г. и в 1812 г., когда время было,

поскольку касается состояния промышленности, среднее, нор-

мальное, заработок был так низок, что иногда в целых депар-

таментах люди бросали работу и предавались бродяжничеству

и нищенству. Не было никакого соответствия между ценой

на предметы первой необходимости и заработком в текстильных

промыслах, и горе было населению в тех департаментах, где

текстильные промыслы были не подсобными, а существенно

важными статьями бюджета

В департаменте Устьев Шельды рабочий день вязальщика-

шапочника оценивался (1812 г.) в 2 франка 50 сантимов

Между тем это очень промышленный и торговый департамент;

397

в других местах, как можно судить, сравнивая оценку дня &

иных отраслях производства, рабочий труд был дешевле. Но это

вязальщик, который работает и поштучно, и поденно. А так как

ткач работает почти исключительно поштучно и при этом

сплошь и рядом на дому, то оценить размеры его заработка

документы наши и не пытаются. В еще большей мере это нуж-

но сказать о пряхах и прядильщиках.

Пряхи в департаменте Aveyron, «если их берут в работу

поденно, что бывает редко, получают в день 40—50 сантимов»

на хозяйском иждивении. А ткачей, которые бы работали по-

денно, тут вовсе не бывает, они получают поштучно, от 30 до

40 сантимов за метр

. Вот одно из редчайших показаний этого

характера. Никаких широких обобщений на основании таких

единичных показаний, по-моему, строить нельзя. При работе

на дому, при широкой распространенности самостоятельной

мелкой фабрикации вопрос о заработной плате во всех отраслях

текстильной индустрии оставляется документами совершенно

в тени; и особенно в производствах шерстяном и полотняном,

где совсем редок был тип мануфактуры с рабочими, работаю-

щими в помещении заведения, и где машинное производство

сводилось, в сущности, к нулю.

Закончу общими цифровыми выкладками, касающимися

шерстяной промышленности.

По подсчетам, произведенным в

1806 —

1807 гг., 99 департа-

ментов в Империи занимаются обработкой шерсти; общее число

заведений, выделывающих шерстяные материи, равно 7455, об-

щее число рабочих — 278 тысячам. Сумма, на которую ежегод-

но выделывается в Империи шерстяных материй, равна

163 112 068 франкам. В начале 1813 г. в своем отчете, составлен-

ном для публики (и главное для Европы), министр внутрен-

них дел Монталиве утверждает, будто шерстяных материй вы-

делывается в Империи на 370 миллионов франков, причем на

эту фабрикацию идет туземного сырья на 123 миллиона, при-

возного, заграничного — на 31 миллион, так что «чистая при-

быль» от фабрикации — 210 миллионов. За границу же фран-

цузских сукон продается на 28 миллионов (для курьеза замечу,,

что в одной таблице, приложенной к этому же отчету

Зб

Монта-

ливе, вывоз сукон показан в сумме 26 826 950 франков). Све-

дения 1806—1807 гг. явно и заведомо неполны, правда, но от-

чет Монталиве 1813 г. слишком уж, так сказать, «полон» и

цифры его сильно преувеличены. Не забудем, что в этом же

отчете он утверждал, будто у Франции (весной 1813 г.!) под

ружьем девятьсот тысяч солдат. С другими цифрами он об-

ращался, несомненно, с той же непринужденностью. Что ка-

сается до цифр первого документа, то нечего црибавлять, что-

здесь посчитаны только более или менее большие заведения в

398

х рабочие (министерство об этом прямо предупреждало импе-

ратора). Не посчитана огромная масса кустарей и одиноких, ма-

леньких самостоятельных мастерских. Но нащрасно было бы

думать, что разница в цифрах между первым документом и пе-

чатным Exposé 1813 г. происходит оттого, что в 1813 г. эти

кустари и мелкие производители были приняты в расчет: они

и в 1813 г. оставались вполне недоступными для какого бы то

ни было учета. Констатируя громадное увеличение шерстяного

производства во Франции сравнительно с дореволюционными го-

дами, Монталиве признает, что, «несмотря на улучшение стад»,

приходится теперь (1813 г.) выписывать шерсти из-за границы

на 31 миллион франков, а до революции выписывалось всего

на 14 миллионов. Но вся привозная шерсть это — исключитель-

но тонкие сорта

; простые сорта во Франции есть в изобилии.

Не придавая особого значения цифрам печатного отчета

1813 г., можно тем не менее признать (в согласии с единодуш-

ными отзывами и показаниями представителей торгово-промыш-

ленного мира), что шерстяное производство в самом деле на-

ходилось к концу Империи в гораздо более благоприятном по-

ложении, чем когда бы то ни было с самого торгового договора-

1786 г. И континентальная блокада имела для французских

суконщиков гораздо больше светлых сторон, нежели темных.

Вполне Логично, что они, бывшие главными хулителями дого-

вора 1786 г., оказались восторженными поклонниками конти-

нентальной блокады.

Г лава XXII

ШЕЛКОВАЯ ПРОМЫШЛЕННОСТЬ

Города Франции, где было развито шелковое производство. Организация

производства. Заботы о сырье. Эксплуатация пьемонтских и заальпий-

ских департаментов. Сбыт. Падение сбыта. Заботы Наполеона о шел-

ковой промышленности. Ходатайство Лионской торговой палаты. Роль

лиценций в истории шелкового производства при Наполеоне. Шелковое

производство к концу Империи

области шелковой промышленности Франция и до

блокады, и после блокады не знала, в сущности, серь-

езных конкурентов, так что в этой области блокада

принесла единственно только вред, отгоняя таких та-

роватых и многочисленных покупателей, как англича-

не,

разоряя ганзейские города, затрудняя и стесняя всю внут-

реннюю и внешнюю торговлю страны.

Производство шелковых материй сосредоточено было в Лио-

не с его пригородами, но существовало оно отчасти и в других

городах: Ниме, Туре, Сент-Этьене, Париже. Конечно, подавляю-

щее первенство принадлежало Лиону. Что касается организа-

ции производства в этой отрасли, то об этом уже было сказано.

Здесь повторю лишь, что эта организация не претерпела ни

малейших изменений при Империи сравнительно с революци-

онным периодом: marchand, глава предприятия, давал материал

и заказы нескольким ouvriers-fabricants, или maîtres-ouvriers,

или, как они чаще стали называться при Наполеоне, chefs

d'atelier, работавшим каждый у себя на дому. Каждый chef

d'atelier уже от себя давал работу одному-двум-трем и больше

рабочим (les compagnons). Правила от 22 жерминаля в точном

смысле регулировали, собственно, отношения между chefs

d'atelier и compagnons. Но вследствие хлопот Лионской торго-

вой палаты, всецело поддерживавшей интересы купцов-пред-

принимателей, законоположения от 22 жерминаля были рас-

пространены и на отношении между marchands-fabricants и

chefs d'atelier: воспрещено было какому-либо купцу давать, а

хозяину получать заказ без предъявления удостоверения, что

данный хозяин мастерской уже исполнил прежде взятый заказ.

Сделано это было под предлогом «охраны собственности», т. е.

товара, данного предыдущим заказчиком

400

Машинное производство в этой отрасли производства сво-

дится по-прежнему почти к нулю. В апреле 1806 г. во всей ли-

онской шелковой промышленности действовало всего шесть

станков Жаккара по точной справке, наведенной Лионской

торювой палатой

Рассмотрим, как обстояло дело: 1) с получением нужного

сырья и 2) со сбытом товаров.

Собственно, первым городом Франции, где привилась

шелковая промышленность, был Авиньон (там эта индустрия

возникла в XIV столетии, во время пребывания папского дво-

ра),

и первыми авиньонскими фабрикантами были выходцы из

Генуи. При Людовике XI, в XV столетии, шелковая промышлен-

ность распространяется также в Туре, куда явился, при покро-

вительстве короля, некий Франциск Калабриец, основавший в

Туре мастерскую. XVI век, время внутренних войн и смут, был

эпохой упадка этой только еще возникавшей промышленности,

и воскресает она в Туре, Авиньоне, а потом и в Лионе лишь

с царствования Генриха IV. Авиньон и Тур соперничали меж-

ду собой до начала XVIII в. «Чума 1722—1723 гг., лишившая

Авиньон тридцати тысяч жителей», нарушила равновесие в

пользу Лиона и подкосила навсегда авиньонские шелковые ма-

стерские; точно так же, хотя и без вмешательства чумы, пали

эти предприятия в Туре. Зато возвысился в этом отношении,

хотя и далеко не стал рядом с Лионом, город Ним. Кроме этих

двух городов — Лиона и Нима — участвуют в этой отрасли про-

изводства Сент-Этьен, Сен-Шамон, Ганж, Виган, Сент-Иппо-

лит и Париж в Империи и Генуя, Турин, Флоренция —

в Италии

Наполеон ничего не имел против того, чтобы Ним, или Тур,

или любой другой город Империи соперничал с Лионом (и он

это доказывал на деле), но с итальянскими городами дело об-

стояло иначе. Как быть с сырьем, с шелком? Индия, Китай и

Персия, откуда прежде шла часть шелка, закрыты из-за войны

с Англией. А в Европе шелковичный червь водится в Италии,

Испании и на юге Франции. Но «самая замечательная страна

Европы» в смысле шелководства — Пьемонт, который снабжает

сырьем и Францию, и другие европейские страны. Там и боль-

ше шелка, чем сколько могут дать Прованс, Дофине, Лангедок,

Турэнь, Виваре, и качество шелка лучшее.

Министерство внутренних дел еще при Директории (в сен-

тябре 1797 г.) было того мнения, что во Франции в наихудшем

случае имеется запас до 60 тысяч квинталов шелка-сырца,

не использованного вследствие отсутствия потребителей; что

«в среднем» во Франции сбор шелковичного кокона равен

30 тысячам квинталов в год, а так как с 1793 г. вывоз сырца

был воспрещен, то, даже считая, что контрабандным путем

26 Е. В. Тарле, т. III 401