342
WXYZ[ \]^_[`Za. \YZ`Z\] ^XbZ`Zde[\Xf hZbX[XhZZ
в русле такой трансформации. Оно заключается в том, что путь в бу-
дущее открывает не очистительная сила разума как таковая, а толь-
ко действие политической силы, с которой разум может соединиться,
признавая, что он не всесилен что такое соединение имеет серьез-
ный шанс стать для него ловушкой
¹³⁹
. Это открытие, навеянное рево-
люционным взаимодействием «высокого» и «низкого Просвещения»,
действительно, многое определило в путях эволюции либерализма.
Третий момент. Ни один комплекс идей никогда не возникал, не разви-
вался и не погибал в пустоте. На каждом этапе своего существования
любой из них обретал характерные черты только из взаимодействия
с другими комплексами идей, благодаря отношениям соперничества
—
партнерства с ними. Очень часто такие отношения с «попутчиками»
по исторической жизни имели более важное значение для определе-
ния конкретного облика того или иного комплекса идей, чем его на-
следственность, т. е. связи с его духовными прародителями. Именно
поэтому история философии, представленная в логике «филиации
идей», является как минимум ущербно односторонней.
Все это имеет самое прямое отношение к осмыслению связи либе-
рализма и Просвещения. Тот облик, который имело дореволюцион-
ное Просвещение (памятуя о всем его многообразии), в решающей
мере определялся тем, что тогда оно было «единственным имеющим
какое-то значение прогрессивным мировоззрением»
¹⁴⁰
, причем как
¹³⁹
Я не знаю более ясного и трагического выражения антиномического характера
связи разума с силой, чем мысль Робеспьера о неразрывности добродетели и тер-
рора. «…Движущей силой народного правительства в революционный период
должны быть одновременно добродетель и террор
—
добродетель, без которой
террор пагубен, террор, без которого добродетель бессильна». Террор как спра-
ведливость есть «эманация добродетели», заключает Робеспьер. (Робеспьер, М.
О принципах политической морали. Доклад 5 февраля 1794 г. В кн. Робеспьер, М.
Избр. произ. в трех томах. Т. 3. М.: Наука, 1965. С. 112). Такая мысль невозможна
в дореволюционном Просвещении. Робеспьеровская композиция добродетели
и террора поражает воистину классицистской статикой, что и производит впе-
чатление величественной обреченности. В дальнейшем обреченность преодоле-
вается, и связь силы и разума становится исторически подвижной и продуктив-
ной, как в гегелевской «диалектике раба и господина». Однако при этом разум,
воплощенный в современном государстве, оказывается, как у того же Гегеля, уже
не добродетелью, а «хитростью». См. Гегель, Г. В. Ф. Йенская реальная филосо-
фия
k
Гегель. Работы разных лет. Т. 1. М.: Мысль, 1970. С. 363.
¹⁴⁰
Anchor, R., Op. cit. P. 7.
Kapustin.indb 342Kapustin.indb 342 25.01.2010 20:06:3325.01.2010 20:06:33