Макаренко В.П. Аналитическая политическая философия

Подождите немного. Документ загружается.

конституироваться заново. Поэтому идентичность личности выходит за

пределы социального контекста»

Из приведенных посылок вытекает ряд следствий :

чувство социальной принадлежности, тождество индивида с обществом и

социальной ролью - случайные свойства идентичности индивида; индивид

обладает разными идентично-стями при достижении конкретных целей в

конкретных пространственно-временных обстоятельствах, от которых зависит

чувство социальной принадлежности; если оно конституирует идентичность,

различие случайных и необходимых свойств исчезает.

3.7. Что такое аутентичное общество?

Главный недостаток либерализма - определение индивида как

самодовлеющего субъекта, который не нуждается в социальном контексте.

Либерализм предпочитает права человека правам общества и не учитывает

влияние традиций, практик и ролей на характер индивида. Коммунитаризм

базируется на иной посылке: социальная идентичность включает традиции,

практики и обязанности, концепции достойной жизни, политические решения

и действия по их реализации. Но социальная идентичность и роль не всегда

позволяют определить человеческие цели. Между ними нет жесткой

детерминации. Большинство социальных ролей являются многоцелевыми. На

этом основании трудно определить цель индивида, выполняющего данную

роль: «Если с некоторыми социальными ролями связано одно благо (например,

роль санитара предполагает заботу о больном), то отсюда не следует, что роли

определяют благо. Дело в том, что люди обычно выбирают роли с учетом

связанного с ними блага»

173

Социальная принадлежность противоположна чувству государственной

принадлежности. Это положение основано на оценке трех тезисов

коммунитаризма : общество - главное человеческое благо, в котором совпадают

индивидуальные обязанности и ценности; для достойной жизни надо быть

членом государства и принимать участие в его делах. « Если первый тезис

относительно непротиворечив, а второй противоречив, но убедителен, то

третий необоснован и опасен», - пишет Бьюкенен

. Почему? Потому что первый

тезис не отвечает на вопросы: является ли обществом группа из нескольких

семей? если да, то обеспечивает ли она своих членов благами, которые не

может предоставить семья? если нет, то предлагают ли такие группы своим

членам блага, которые не дают группы охотников и собирателей первобытного

общества?

Второй тезис не менее дискуссионный. Достойная жизнь предполагает

особую склонность индивида быть членом государства на основе фактической

принадлежности к нему. Можно ли отделить эту склонность от других и

приобретается ли она на основе опыта властвования человека над человеком?

Совсем не обязательно. Существуют безвластные группы, которые решают все

вопросы путем общего согласия. Значит, опыт властвования не отличается от

склонности быть членом иерархических групп. Но далеко не все индивиды

стремятся в них попасть. В то же время ответственность за других людей

трудно отличить от власти над ними. Следовательно, в обоих случаях речь

идет об одной и той же склонности. И потому никакой особой склонности

быть членом государства не существует. А либеральный постулат социального

договора как основания государства недоказуем.

Третий тезис ложен и является «чистейшим догматизмом». Участие в делах

государства не подтверждается раз-

174

работкой теории объективного блага. Одновременно этот тезис служит

неявной социологической посылкой о генезисе специфических склонностей в

специфических условиях. Эта посылка нуждается в философской (участие в де-

лах государства необходимо для улучшения человеческой жизни) и

социологической ( эмпирическая проверка) аргументации. И то и другое

невозможно. Нельзя указать такие человеческие склонности, которые

возникают только на основе участия в делах государства. И потому невоз-

можно эмпирически проверить истинность утверждения: участие в делах

государства действительно вырабатывает такие склонности.

Во все времена существовали большие и малые государства. Большие

обычно принимали форму многонациональных империй, малые становились

национальными государствами. Предположение об особой « государственной

склонности» требует доказать различие ее в больших и малых государствах.

Если оно существует, то придется предположить, что жизнь в империях и

национальных государствах более «достойна» по сравнению с жизнью в малых

человеческих сообществах. Но еще никому не удалось доказать, что жизнь в

гигантских государствах (и даже городах) гарантирует больше благ и меньше

зла. Скорее наоборот. Малые государства приносят меньше зла человеку. По

крайней мере, в сфере достойной жизни они вполне могут конкурировать с

большими государствами. Если же считать принадлежность к государству

способом возрождения потерянного чувства общности, то этот способ может

привести к реанимации тоталитарного общества. В этом и состоит

непредвиденное следствие положения об обязанности индивидов принимать

участие в делах государства. К тому же нет ясности в вопросе, какие

склонности людей надо развивать и возрождать. Нельзя

175

установить, в каком направлении пойдут реальные процессы и как на них

можно воздействовать. Поэтому третий тезис не имеет смысла.

До сих пор усиление чувства принадлежности к обществу было связано с

ростом прав индивидов. Достойная жизнь предполагает участие в делах

оЬщства, а не государства. Бьюкенен сформулировал четыре аргумента для

доказательства вывода: рост прав индивидов укрепляет общество. Эти

аргументы - суть социологические обобщения. Они доказывают зависимость

политико-философской рефлексии от истинности эмпирических суждений.

1. «Права индивидов на свободу совести, мысли, мнений и союзов

облегчают рациональные ненасильственные изменения существующих и

формирование новых обществ . Эти права позволяют индивидам

высказывать и принимать альтернативные решения в случае недовольства

актуальной формой общества. Причем даже тогда, когда большинство членов

данного общества не согласны с такими решениями. Если права считать

принадлежностью

групп, а не индивидов ( как предлагают коммунитаристы), то такая трактовка

прав делает беззащитными индивидов и меньшинства, которые стремятся

изменить существующее общество и создать новое. Индивиды и меньшинства

теряют право объединяться, за исключением права участия в выборах в

качестве членов данного общества» **.

2. Права индивидов экономят, облегчают и ускоряют социальную защиту.

Для этого достаточно нарушить права одного человека. Нарушение прав

группы требует реакции всей группы и связано с организационными

трудностями. К тому же нарушение прав члена группы недостаточно для

общего действия, особенно если оно связано с хлопотами и отрицательным

отношением группы к индивиду.

176

3. Соблюдать права группы труднее по сравнению с правами индивида.

Возрастает вероятность конфликта интересов рядовых членов группы с

властно-управленче

ским аппаратом. Последний всегда находит повод для несоблюдения прав

индивидов или их использования в своих интересах.

4. Индивид как обладатель прав самостоятельно контролирует их

соблюдение и не зависит от решений другого. Общество ничего не выигрывает

от передачи исполнительных компетенций особым институтам

Итак, права индивидов не ослабляют, а укрепляют социальную жизнь. Для

эмпирической проверки аргументов как социологических обобщений надо

указать направления анализа их истинности. Но проведение социологических

исследований такого типа затруднительно.

Например, как проверить истинность утверждения: права индивидов на

свободу совести, мысли, мнений и союзов облегчают рациональные

ненасильственные изменения, позволяя недовольным индивидам развивать

альтернативные формы социальной жизни, которые способствуют укреплению

общества? Допустим, изменения свободны от насилия. Но являются ли они

рациональными? Как известно, сепаратистские группы и движения нередко

движимы мотивами амбиции, жадности, своекорыстия определенных групп

людей. Эти мотивы приводят к созданию новых государств. Но они (мотивы) не

являются рациональными с точки зрения остальных групп данного общества.

В результате общество ослабляется. Насилие позволяет стабилизировать

данное состояние общества. Но насилие тоже нельзя считать рациональным.

Следовательно, социальные изменения, которые осуществляются

«недовольными» индивидами, одновременно увеличивают и уменьшают

социальные чувства остальных членов общества.

177

Так возникает проблема аутентичного общества: «При постановке вопроса,

является ли данное общество общиной, речь не идет о том, какое число его

членов желает общаться с другими людьми и реализовать социальные цели

(хотя эти качества принадлежат к свойствам общины). Вопрос стоит иначе:

является ли данное общество общиной, соответствующей определенному

образцу? Тем самым понятие „общины" описывает социальную структуру, а не

место индивидов в ней. Чтобы общество стало „ общиной" в строгом смысле

слова, община должна конституировать смыслы индивидуального

самосознания и воплотиться в надлежащих институтах, а не быть атрибутом

жизненных планов некоторых индивидов»

Иначе говоря, общие ценности и цели возникают только в общине. Для ее

обозначения в коммунитаризме применяется понятие аутентичное общество.

Только в аутентичном обществе общие ценности и цели относятся к группе в

целом и не сводятся к сумме индивидуальных действий. В качестве примеров

обычно приводятся семьи, кланы, родственно-земляческие связи,

собирательско -охотничьи группы, деревни, группы по месту жительства и т.

д. Они отличаются от групп, которые направлены на достижение одной

(производственные предприятия), нескольких ( государства) и множества

(мультикультурные организмы) целей. Производственные, государственные и

культурные институты не выражают принадлежность индивидов к

аутентичному обществу. Либералы настаивают на « нейтральных рамках»

поиска достойной жизни и потому не учитывают указанных различий.

Этот момент иллюстрирует зависимость коммунитаристской концепции от

истинности социологической посылки: социальные и политические институты

и решения являются по природе коллективистскими; без этого общест-

178

во не является аутентичным. Но существование аутентичных обществ

можно установить, доказать или опровергнуть только на основе

эмпирического исследования. Социология располагает средствами

идентификации аутентичных обществ. Если же таких обществ обнаружить не

удастся, требуется объяснить причины отсутствия.

Аутентичное общество - это воспроизводство Gemeinscliaft на уровне

политико-философской рефлексии и ключевое понятие коммунитаризма:

«Положение об общине как основном благе человеческого бытия может

пониматься двояко: как описательное психологическое обобщение, в котором

утверждается: у людей есть сильная потребность в общине, и они получают

глубокое удовлетворение при реализации данной потребности; как

нормативный постулат: община - значимое объективное благо человеческих

существ. Пока неясно, что защищают коммунитаристы: психологическое

обобщение, нормативный постулат или то и другое»

Истинность психологического обобщения подтверждается эмпирически.

Бытие « аутентичных обществ» служит онтологическим доказательством. Но

познавательные процедуры не сводятся к психологической интерпретации

социальных явлений. Социологические методы выдержали длительную борьбу

с « психологизмом». Школа « Анналов» укрепила социологическую

интерпретацию, разработала методы социальной истории, демографии и

истории ментальностей. Структурная антропология тоже создала новые

методы социального анализа. Поэтому бытие «аутентичных обществ» должно

быть доказано с помощью методов, независимых от психологии и более

достоверных. Если этого сделать не удастся, возникает вопрос о причинах

воспроизводства убеждения в бытии и трансляции общинного образа жизни.

Тот же вопрос можно сформулировать

179

иначе: каковы причины веры в истинность психологической интерпретации

социальных явлений и почему большинство людей до сих пор несвободны от

этой веры?

3.8. Тенденции и оценки

Обзор политико-философских дискуссий между либералами и

коммунитаристами свидетельствует, что аутентичному обществу (т. е. общине)

по-прежнему приписывается ценность. Но кроме нее существуют другие

ценности и цели. Тема конфликта ценностей широко распространена в

современной социологии. При выборе политических решений, программ и

ценностей только некоторые неявные посылка становятся предметом

эмпирических исследований. Эти посылки обычно связаны с единичными

событиями и обобщениями о поведении людей. Например, « по сравнению с

либералами коммунитаристы чаще запрещают секс-шопы на том основании,

что порнография направлена против образа жизни населения и ценностей, на

которых он базируется»

. Либералы выступают против запретов: « Подобные

решения пролагают путь нетерпимости со ссылкой на присущие данной

общине стандарты. Современные сторонники общины утверждают, что

нетерпимость расцветает там, где формы жизни дезорганизованы, корни

подрублены, традиции отброшены. Но такие обобщения не подтверждаются

историей . Пуритане XVII в. были настолько нетерпимы, что организовывали

охоту за ведьмами. Американское движение морального большинства

преследует гомосексуалистов. И те и другие не являются группами с

„подрезанными корнями" и „ отброшенными традициями". Но именно в них

расцветает нетерпимость»

180

Нетрудно понять, что при пренебрежении проблемой неявных посылок

политические и политико-философские дискуссии превращаются в обычную

риторику. В данном случае для теоретического анализа социологическое

обобщение должно сформулировать критерий различия действительных и

мнимых угроз общинному образу жизни. Для воспроизводства социальной

жизни не требуется защиты норм морали, если их нарушения не разрывают

социальную ткань. На каждом этапе такого анализа надо проводить

эмпирические исследования всех важных политических и политико-

философских дискуссий, вплоть до отбрасывания исходных обобщений. Иначе

говоря, дескриптивные и нормативные аспекты поведения людей порождают

дискуссию о специфике современных форм общества.

На данном этапе дискуссии можно констатировать: всегда существует

возможность ложных суждений о законах общества; на такие суждения нельзя

опираться при анализе проблем ПФ; без социологических обобщений

политические дискуссии теряют смысл

. Как ставится эта проблема в АПФ?

А. Макинтайр описал причины невозможности строгой формулировки

законов человеческого поведения: непредсказуемость изобретений, открытий

и инноваций; непредсказуемость влияния непредвиденных будущих

действий одного человека на будущие действия других людей; человеческая

склонность скрывать информацию; стохастические события. Эти факторы

способствуют ложности социологических обобщений. Одновременно

существуют факторы истинности социологических обобщений: повторяемость

социальных практик вытекает из потребности организации и координации

социальных действий; статистические закономерности являются

непредвиденными следствиями социальной жизни; природные и соци-

181

альные закономерности. Социальные закономерности отличаются от

природных тем, что первые истинны только по отношению к определенному

месту и времени и обусловлены культурой. Эти факторы способствуют

истинности социологических обобщений. В результате столкновения

противоположных факторов социологические обобщения есть суждения о

тенденциях. Они предполагают постоянный учет примеров, показывающих

ложность любого обобщения. Вследствие этого обобщение ослабляется, но

полностью не отбрасывается

Итак, дискуссия о социологических проблемах ПФ может опираться на

суждения о тенденциях. В этом случае ее участники исходят из посылки:

высказанные суждения истинны в большинстве случаев, но в конкретных

обстоятельствах могут оказаться ложными. Например, запрет секс-шопов в

Краснодаре по соображениям социальной морали не есть суждение о

тенденции. В Ростове они тоже могут быть закрыты по той же причине. Просто

руководство Краснодарского края полагает, что налицо специфические

обстоятельства, обосновывающие запрет. Однако при опоре только на

суждения о тенденциях публичное сообщение об одной из них вызывает к

жизни опровергающие явления, события и действия.

Например, краснодарские воры узнают, что большинство ограблений

квартир совершается после обеда и потому в эти часы усилена наружная

служба милиции. На основе милицейской реакции на тенденцию воры

меняют « рабочее время». Изменение времени и состава милицейского

патрулирования влечет практическое противодействие суждению о

тенденциях. В результате оно становится ложным. В политических дискуссиях

опора на социальные тенденции необходима ( поскольку ничего лучшего

социальная наука не выработала), но всегда содержит ве-

182