Митрохин Л.Н., Мысливченко А.Г. и др. Современный экзистенциализм
Подождите немного. Документ загружается.
изображаются и, как считает Сартр, в понятиях и духе
марксизма. Мы не говорим уже о смелости и обшир
ности самого замысла Сартра.
Правда, первый, непосредственно ощутимый для чи
тателя результат такой «очной ставки» экзистенциализма
с историческим материализмом получился весьма свое
образный: знакомые и доступные эмпирическому наблю
дению общественные отношения и явления приобрели
здесь какое-то особое, спекулятивно-метафизическое из
мерение, в котором их уже не узнать и где они движутся
по научно не удостоверяемым законам, а приводимые
Сартром конкретные примеры странным образом затем
няют как раз то, что они должны были бы разъяснять.
Сочетание этих двух разнородных планов рассмотрения
настолько разрушительно повлияло на стиль и способ
изложения, что книгу Сартра почти невозможно читать,
не испытывая сильной головной боли. И все-таки разо
браться в его концепции необходимо. Основные теорети
ческие задачи книги формулируются Сартром вызываю
ще и просто: восстановить конкретного человека в рам
ках марксизма.
* * w
Уже неоднократно обращали внимание на тот факт,
что экзистенциализм не слишком утруждает себя при
менением научных орудий анализа и обычно выражает
свои взгляды в символически обобщенных образах че
ловека— индивидуального субъекта общественной жиз
ни, в метафорическом пересказе его исторических и со
циальных с>деб. Но тем не менее во всех этих симво
лах— будь это герой раннего романа Сартра «Тошнота»,
или презирающий судьбу Сизиф из притчи Камю, или
носитель древней «любви к мудрости» у Мартина Хай
деггера — вполне однозначно вырисовывается человек,
вытесняемый из своего исторического мира именно объ
ективными социальными отношениями, раздавленный
ими, отчуждаемый от самого себя, разрушаемый как лич
ность стихийной игрой вещественных сил в обществе.
В центр внимания ставится вопрос о поисках этой лич
ностью исторической самостоятельности, возможностей
реализации и развития своего активного индивидуально
153
творческого начала, о той человечности, которой она в
объективно-предметной организации социального бытия
не находит. Но для успеха этого поиска экзистенциализм
предписывает человеку разрыв существующих развитых
общественных связей и создание действительно челове
ческого содержания жизни лишь в стороне от них, где-то
рядом1. Фактически «подлинного» человека экзистенциа
лизм описывает как существо, выпадающее из всякой
организации общества и общественного сознания (при
нятой системы мыслей, идеологии, моральных, юридиче
ских норм и т. д.), которое в данном обществе господ
ствует. И именно где-то в конечном пункте этого поиска
своей индивидуально-человеческой подлинности личность
(раз она уж за это дело взялась) оказывается одинокой
самым чудовищным образом. Отбросив все «неподлин
ное», она оказывается наедине со своим бытием, с без
донной пропастью «ничто» — бессмысленностью и недо
стижимостью всего и вся. Пугается ли ее человек, бро
саясь обратно в неподлинное существование (тогда,
согласно экзистенциализму, он исчезает как индивиду
альность, как личность), или же решается остаться в ней,
все равно эта «самость Я», которую индивид осужден
отыскивать, пуста, неустойчива и невыразима. А ведь
именно эта онтологическая основа «самости», сугубо
собственного Я и должна быть, согласно экзистенциа
лизму, источником развития и построения действительно
индивидуального, самостоятельности и самобытности
человеческой индивидуальности в исторической деятель
ности. Дальнейшие выводы из такого парадоксального
1 Отсюда черты социального утопизма в представлениях экзи
стенциализма об «истинной человечности»; собственно, утопический
их характер является источником глубоко религиозного подтекста
экзистенциализма: он развивает в итоге или религиозное по содер
жанию отношение к господствующей действительности (приходя
к известным из религии нравственно-этическим установкам и на
строениям, к религиозным психологическим схемам — к культу
страдания, искупления, к чувству болезненной ответственности, па
рализующей человека, к исступленным настроениям и видениям
и т. д .), или религиозное по форме — в смысле производства фан
тазий, иллюзорных, мифологизированных представлений о реаль
ных явлениях и процессах действительности, в смысле такого спо
соба мышления о действительности, который воспроизводит ее
свойства по законам мифологических и антропоморфных форм
сознания, мистифицируя их. Мы займемся в основном этой вто
рой стороной дела.
154
положения различны у различных экзистенциалистских
авторов, приходят ли они к религиозному примирению
с действительностью или продолжают, как Сартр, ра-
дикально-революционно отрицать ее в своем сознании.
Но во всех случаях фиксация на этом отчаянном одино
честве, одиночестве «подлинного Я» означает лишь, что
с точки зрения экзистенциализма нет такой объективно
сти или такой общезначимой системы мысли, на которые
индивид мог бы положиться, формируя себя и разверты
вая свои потенции. Полагаться он может только на свои
смутные интуиции, неконтролируемые состояния души,
на спонтанные, стихийные инстинкты и волевые побу
ждения. Их он должен ставить превыше всего, претворяя,
как известный герой Достоевского, всю свою страсть
самоутверждения в отказ жить по законам «евклидового
мира» (составленного из рациональных истин типа
2 x 2 = 4) и возводя такой отказ в принцип своего соци
ального поведения. Поэтому на передний план в экзи
стенциализме выступают настроения пессимизма или
агрессивного своеволия одинокой, изолированной лично
сти. «Действительно человеческим содержанием жизни»
оказывается ее иррациональное подполье, где позиции
социального критицизма и протеста неминуемо переме
шаны с позициями социального нигилизма и отчаяния,
антиинтеллектуализма и мифотворчества, а чаще всего
самого худшего конформизма, где личность «вполне ис
кренне», «из глубин своей души» разделяет все те же
стихийные предрассудки и иллюзии обыденного сознания
своей эпохи.
Откуда и почему такой обостренный поиск экзистен
циализмом принципа индивидуализации человека —
субъекта общественной жизни и истории, почему именно
в этом направлении ищется социальная истина для него?
С точки зрения взятой нами проблемы взаимоотноше
ний «социальной объективности» и «личностной субъек
тивности» в механизме исторического действия есть по
меньшей мере две особенности реального положения
индивида в современной действительности капиталисти
ческого общества, которыми объясняется обращение
экзистенциализма именно к проблемам реализации его
индивидуально-творческой, внутренне субъективной сто
роны (или «конкретности», как любят выражаться
экзистенциалисты). Обе они — в смысле своих послед
155
ствий в буржуазном обществе — сводятся к тому, что
можно было бы назвать явлением распада исторического
чувства у массы участников общественной жизни, раз
рушения у них индивидуального ощущения причастно
сти к созиданию истории и исторического мира вокруг
себя.
Во-первых, материальная объективная основа исто
рического развития (отношения между людьми, которые
складываются вокруг реального производства ими своей
материальной жизни) приобрела в современную эпоху
максимально обобществленный характер, в классиче
ском, марксистском смысле этого термина. Зависимость
различных сторон общественной жизни и человеческого
действия от материальных их элементов все более выра
жается через определенные обобществленные формы, все
более опосредуется ими. Общественная структура и исто
рия в любом случае складываются из деятельности конк
ретных индивидов, творящих на определенной объектив
ной, не зависящей от них материальной основе, но
исторически различными бывают форма и способ вклю
чения индивидуальной деятельности в движение объек
тивного общественного целого. В зависимости от достиг
нутого уровня развития это «звено включения» может
быть построено различным образом. На современном
этапе реальное участие человека в истории (и, следова
тельно, сам опособ его зависимости от «объективности»)
определяется существованием сложных общественно раз
витых (т. е. в высшей степени кооперированных и коллек
тивных) форм осуществления любого индивидуального
начинания и действия, которые индивид преднаходит и
которые он должен осваивать.
Чрезвычайно разрослась в современном мире опред-
меченная сторона человеческой деятельности, суще
ствующая в виде преобразованной, «очеловеченной»
природы и окружения, развились предметно закреплен
ные силы человеческого общения. Вопрос об отношении
к ним индивида, о его участии в них, самостоятельности,
активности стал острой социальной проблемой, пробле
мой современного гуманизма.
Во-вторых, особенностью современного положения
индивида является факт превращения духовного произ
водства в XX в. в массовое (будь то в сфере науки,
искусства, культуры, политики или общественной мысли
156
пообще). В материально-технической сфере это вырази
лось в бурном развитии в XX в. так называемых средств
массовых коммуникаций (массовая книжно-газетная
продукция, радио, кино, телевидение). Распространение
культуры и образования, диктуемое потребностями со
временного производства и общественного управления,
разрушило прежнюю монополию узкого круга лиц на
рынке интеллигентного труда (а следовательно, и их
монополию на идеологическую формулировку, или идей
ное представительство, происходящих в обществе про
цессов, интересов и потребностей борющихся в нем
классов и т. д.).
Экзистенциализм выражает по сути дела определен
ную реакцию на ту форму, в которой указанные процес
сы развиваются в капиталистическом обществе, и на те
вполне реальные последствия, которые они в этом обще
стве вызывают.
На своей нынешней, государственно-монополистиче
ской стадии развития капитализм породил процессы чу
довищной бюрократизации и стандартизации обществен
ной жизни и сознания, стирания индивидуальности
субъектов общественной жизни, их «массификации», раз
рушая у них ощущение индивидуально-творческого уча
стия в истории. Лежащая в основе истории взаимосвязь
между ростом сил человеческого общения и индивиду
альным развитием действует превращенно, отчуждая
общественное богатство содержания от самодеятельных
форм включения активности индивида в жизнь этого
содержания. Этот процесс обнаружился также и в сфере
рационального сознания личности. Поскольку духовное
производство стало в современном обществе массовым,
постольку объективные социальные условия духовного
производства стали массовыми условиями, условиями
сознательного поведения масс людей, вовлекаемых в
духовную жизнь общества. А условия эти суть условия
буржуазного строя и образа жизни. И соответственно
произошло колоссальное обобществление всех тех
уродств и искажений, которые капиталистические усло
вия и отношения вносят в интеллектуальную дея
тельность людей. Превращенное буржуазное сознание со
всеми его иллюзиями и предрассудками, идеологически
ми искажениями действительных отношений и обманом
стало производиться массово, «фабрично». Оно инду
157
стриализировалось (как на основе бюрократизации орга-
низационной структуры общественной жизни и производ
ства, так и на основе современных технических средств
массовой информации, пропаганды и рекламы) именно в
той мере, в какой возрастала в обществе роль социально
психологического управления поведением индивидов,
обеспечиваемого также и разветвленной системой веще
ственных символов потребления и потребительских
интересов, символикой социальных «статусов» и «ролей»
и т. д.
Отчужденное и стандартизированное мышление ин
дивидов является таким же условием существования и
сохранения отчужденного мира, как и его объективная
материальная организация, обеспечиваемая материаль
ными силами классового господства и подчинения.
В этом смысле можно сказать, что буржуазное обще
ственное развитие выявило светские по сути дела смысл
и содержание традиционного религиозного кривомыслия,
религии, как таковой. Оно показало, что тот же способ
воздействия на индивида и та же структура сознания
могут осуществляться и без какой-либо идеи традици
онного божества, специального религиозного ритуала
и т. п. и что массовым опиумом могут служить и вполне
трезвые, рациональные по форме буржуазные мифы
«благосостояния», «человеческих отношений», «равен
ства». .. Во всем этом выявляется важная общественно
историческая зависимость, долгое время остававшаяся
тайной. Действительным содержанием религии были не
конкретные теистические представления (и даже не
объекты религиозного чувства), а сам способ, каким
масса индивидов принимала и разделяла эти представ
ления. Причина живучести традиционной религии в со
временном обществе (если отвлечься от материальной
силы и интересов церкви как социального института, от
социальной организации религии и ее связей с другими
реакционными социальными институтами, например с
буржуазным государством) состоит в том, что остались
как реальные страдания людей, так и описанный способ
социальной организации мышления (т. е. такой его
организации, при которой культурной социально «инсти
туализированной» нормой оказываются те его элементы,
в которых стихийные общественные процессы отражены
по законам мифа и антропоморфной зависимости).
158
Все эти реальные вопросы — правда, переодетые и
крайне отвлеченную и спекулятивную форму, возведен
ные в ранг философской теории, решающей в их свете
проблему бытия и сознания вообще, субъекта и объекта
вообще, — стали пищей для экзистенциалистских раз
мышлений. Поскольку экзистенциализм ставит задачу
развить определенную схему выражения как раз для
субъективно-деятельной, внутренне индивидуальной сто
роны исторического творчества людей в противовес фак
тическому их отчуждению в буржуазном обществе, он
оказался удобной идеологической формой, в которую
отливались настроения индивидуального протеста, разо
чарования и отчаяния, порождаемые вполне конкретны
ми проявлениями этого отчуждения. И чаще всего эти
настроения были весьма разнородны по своей социаль
ной природе и значению. Например, непосредственно
после второй мировой войны в идеологических формах,
разрабатываемых Сартром, находили выход как передо
вые, демократические (и даже социалистические), так
и анархическо-нигилистические, декадентские тенденции
широких кругов интеллигенции или вообще промежуточ
ных социальных групп и слоев, смятенных войной, напу
ганных неожиданно звериным обликом человеческого
насилия, массового истребления людей, разгулом самых
животных инстинктов в «цивилизованном», казалось бы,
обществе. В этом отношении экзистенциализм стал не
разлучным спутником своеобразного и довольно распро
страненного социально-политического явления. Это —
существование в буржуазном обществе категории людей,
поведение которых в политике и идеологии является
:ложным результатом сращения в их головах различных
тенденций: тенденции, вытекающей из тех или иных
})орм осознания отчуждения человека в буржуазном об-
цестве, из разочарования в буржуазных формах жизни
i идеологии, в буржуазных партиях и организациях, из
)Стрейшего их неприятия и критики, и одновременно тен
денции, обусловливаемой непониманием фактических
отношений действительности, отражением их в сугубо
моциональных, утопически-романтических представле-
иях, гипертрофированно «демоническим» восприятием
вижущих сил общественно-исторического процесса
в частности, современной техники, науки), мистифика-
ией реального строения общественного бытия и т. д.
159
В сознании оДнйх и тех же людей, различных по своей
социальной принадлежности, но чаще всего выходцев из
мелкобуржуазной среды и в особенности деятелей куль
туры, сталкиваются и сплетаются эти два противоречи
вых потока, две тенденции, несущие с собой и выражения
социального протеста индивида или стихийных поисков
социальной истины, и определенный, инстинктивный
«демократизм чувств» (а иногда даже и «социализм
чувств»), и способность оказаться в лагере крайней реак
ции, стать жертвой и орудием социальной демагогии.
И тогда неважно, как называется идеологический итог
этого сплетения — абстрактно «экзистенциализмом», «ан
тропологической философией» или просто «достоевщи
ной», «сюрреализмом», «битничеством», «новым рома
ном» или именем какой-либо иной разновидности
современной социальной утопии, выражена ли она худо
жественными, эстетическими, религиозными или фило
софскими средствами. Во всех случаях важна именно
получающая развитие в современности форма утопиче
ского мифологизирующего социального мышления, по
методологической схеме которого начинают строиться
как специальные философские теории и политическая
деятельность идеологов, так и модернистские художе
ственные произведения. Специальные средства худо
жественного или философского творчества становятся
здесь средствами «вычерчивания» такой особой формы
человеческого бытия, которая — предлагается ли она
для будущего или может быть искусственно создана
в условиях современности — снимала бы с человека гнет
отчуждения. Экзистенциализм лишь одна из разновид
ностей этого более общего способа мышления.
Выражение экзистенциализмом указанных двух тен
денций обусловливает как тесную связь его с политиче
скими событиями, со сферой политики вообще, так и
крайнюю его противоречивость как идейного течения.
Известна идейная связь фашизма в Германии 30-х годов
с немецким экзистенциализмом: многие экзистенциалист
ские положения были ассимилированы в лозунгах фа
шистской идеологии. Но точно так же известна связь
многих (если не большинства) французских экзистен
циалистов с «левыми» кругами, демократическими дви
жениями и даже близость некоторых из них к рабочему
движению (то же самое можно сказать об экзистенциа
160
листах в Италии и Латинской Америке). Особенно за
ставляет задуматься несомненная эволюция Сартра в
сторону марксизма и социализма. Такая противоречивая
картина социально-политических связей и симпатий
экзистенциализма (в научном отношении ошибочного
в каждом из рассматриваемых случаев) говорит, безу
словно, о сложности и социальной многозначности чело
веческих проблем, находящих выражение в его идеоло
гических представлениях. Он оказывается способным
совместить в себе и выразить одновременно целую гам
му разноречивых явлений — от антибуржуазных реакций
до реакций просто декадентских, от стихийного ощуще
ния общей человеческой неустроенности в буржуазном
мире до самых примитивных притязаний животно-биоло
гического Я. Многое в этом идеологическом явлении по
зволяет рассматривать его как определенный момент
в общей исторической эволюции мелкобуржуазной рево
люционности и социального критицизма в нынешнюю
З/ПОХу.
* * *
Теперь нам нужно понять не сам факт существования
в буржуазном обществе людей, ощущающих свою чело
веческую неустроенность в рамках буржуазных форм
жизни и идеологии, а причину специфически экзистен
циалистской формы теоретического выражения этой не
устроенности и социальных исканий. Каково прежде
всего перешедшее в эту теорию, но независимое от нее
содержание стихийного опыта сознания, связанного с
этими проблемами, с их проявлениями в самой обще
ственной жизни? Непосредственно для понимания исто
ков экзистенциализма как теории здесь имеет значение
та историческая особая форма, которую в условиях бур
жуазного общества принимает отношение между объек
тивной логикой исторического развития и субъективно
деятельной структурой поведения, характером цельной
живой деятельности (всегда личной и неповторимой) и
межличных контактов активных агентов этого развития.
Это в то же время отношение между сознательностью и
стихийностью, между историей как реализацией нрав
ственных идеалов ее деятелей (развивающих себя в ка
честве личностей) и историей как движением материаль
11 —302
161
ных вещей и массовых сил (как впитывающих в себя
результаты деятельности индивидов, так и ставящих
объективные рамки для их деятельности). Формулиро
вать это отношение — значит формулировать действи
тельную проблему истории, культурно-исторического
процесса (в качестве специфически человеческого явле
ния).
Два предварительных замечания. Во-первых, мы не
случайно говорим именно о «форме», принимаемой этим
отношением. Для понимания экзистенциалистской его
формулировки следует учитывать, что это отношение
объективно-материальных и субъективных элементов в
структуре человеческой деятельности1 как движущая
связь исторического развития никогда не существует аб
страктно, в чистом виде, вообще, а всегда в той или иной
устойчивой конкретной форме и что эта форма каждый
раз исторически особая и различная в зависимости от
типов общественно-экономических формаций и от стадий
общественно-исторического развития, ими представляе
мых.
Во-вторых, у субъекта социального действия есть иное
расчленение, иной «срез» классического соотношения об
щественного бытия и сознания в социально-историческом
процессе. И соответственно это иной разрез общества
как совокупности индивидов. Обычно под этим соотно
шением мы имеем в виду выявление определенной мате
риальной, объективной основы и источника в содержании
бытующих в обществе представлений, идеологических и
духовных образований. Мы показываем, как они все вы
текают из этой материальной общественной основы, из
ее характера и развития, и объясняем этим развитием
закономерности истории в целом. К общественному бы
тию сводятся и из него выводятся целые большие «блоки»
общественной жизни, берутся массовые явления и силы,
вся в целом внутренняя система объективных обществен
ных отношений, заставляющая массы индивидов жить и
действовать тем или иным образом. Это, так сказать,
«макроскопический анализ» общества и истории.
Индивиды при этом выступают как персонификация
1 Или общественного бытия и сознания, где бытие является
первичным, определяющим, формирующим, направляющим и т. д.,
а сознание — вторичным.
162