Сто благодарностей за то, что кончена картина,
Что много пестрого я слил волшебством воедино,
Она затмит кумиры все, неверящим на диво,
Она — врата в индийский храм, стоящий горделиво.
Окончил я свой долгий труд над книгой «Храм познанья»,
Сочтя лишь яркие слова достойными избранья.
Зато любая мысль моя, как гладь воды озерной,
И нити смысла в глубине переплелись узорно.
Открыв любую из страниц, увидишь розу слова,
Она раскрыта как уста и говорить готова.
Любой из нежных лепестков таит садов десятки,
Из влаги мозга моего, их сок хмельной и сладкий.
У них нетрудно почерпнуть тончайших мыслей много,
Приводит мудрых в этот храм познания дорога.
Своею кровью поливал я часто розы эти,
Чтобы шумел весенний сад взамен меня на свете.
Когда уйду я в мир иной, испив до дна из чаши,
Живой оставшись, песнь моя в сердца проникнет ваши.
Что много пестрого я слил волшебством воедино,
Она затмит кумиры все, неверящим на диво,
Она — врата в индийский храм, стоящий горделиво.
Окончил я свой долгий труд над книгой «Храм познанья»,
Сочтя лишь яркие слова достойными избранья.
Зато любая мысль моя, как гладь воды озерной,
И нити смысла в глубине переплелись узорно.
Открыв любую из страниц, увидишь розу слова,
Она раскрыта как уста и говорить готова.
Любой из нежных лепестков таит садов десятки,
Из влаги мозга моего, их сок хмельной и сладкий.
У них нетрудно почерпнуть тончайших мыслей много,
Приводит мудрых в этот храм познания дорога.
Своею кровью поливал я часто розы эти,
Чтобы шумел весенний сад взамен меня на свете.
Когда уйду я в мир иной, испив до дна из чаши,
Живой оставшись, песнь моя в сердца проникнет ваши.