Санкт-Петербург, 1993. — 40 с.
Загадочна и непредсказуема память. Порой сил не жалеешь, чтобы
ученик запомнил именно это, то, а не другое. Но почему-то
запоминается другое, а то и это отходят на второй план.
Моих юных коллег, оказывается, заинтриговала (по этой причине, видимо, и запомнилась) вскользь оброненная фраза: При случае как-нибудь расскажу о дневниках Толстого, записных книжках Маяковского, о своих блокнотах. Прошли недели, месяцы. И вот неожиданная просьба: расскажите о блокнотах! Признаться, я уже и забыл о своем обещании. Всерьез, возможно, и не думал о них: просто хотелось акцентировать роль пишущей руки в развитии памяти. Но уклончиво-обтекаемое при случае, как-нибудь подспудно тревожило ребят.
– Что ж, расскажу о дневниках Толстого, записных книжках Маяковского.
– О своих блокнотах! – не унимался класс.
Моих юных коллег, оказывается, заинтриговала (по этой причине, видимо, и запомнилась) вскользь оброненная фраза: При случае как-нибудь расскажу о дневниках Толстого, записных книжках Маяковского, о своих блокнотах. Прошли недели, месяцы. И вот неожиданная просьба: расскажите о блокнотах! Признаться, я уже и забыл о своем обещании. Всерьез, возможно, и не думал о них: просто хотелось акцентировать роль пишущей руки в развитии памяти. Но уклончиво-обтекаемое при случае, как-нибудь подспудно тревожило ребят.
– Что ж, расскажу о дневниках Толстого, записных книжках Маяковского.
– О своих блокнотах! – не унимался класс.